Стенка на стенку: легендарный «Бой тридцати»

Все началось с того, что маршалу-коннетаблю Бретани Жану де Бомануару, командующему французским гарнизоном крепости Жослен, доложили, что англичане нарушили заключенное накануне перемирие и напали на французские части. Подобные стычки происходили постоянно, обычно на них не обращали внимания. Но в этот раз де Бомануар сел на коня и поехал прямиком в занятый противником замок, чтобы лицом к лицу поговорить с врагом о рыцарском кодексе и правилах войны. У него, дворянина самых благородных кровей, накопилось много соображений на этот счет.

Но оказалось, что англичан в замке — раз-два и обчелся, зато полно немецких и фламандских наемников. Их командир, бранденбуржец Ричард Бемборо, поднял француза на смех и посоветовал не быть наивным. Де Бомануар выразил свои мысли иначе, употребив слова «бесчестье» и «отребье». Бемборо заявил, что как раз таки только врожденное чувство рыцарской чести мешает ему отрубить французу голову прямо здесь и сейчас. Де Бомануар заверил наемника, что ему ничего не мешает встретиться в честном поединке, в котором Бог укажет, на чьей стороне правда… Тут у мужчин загорелись глаза, и они принялись деловито обсуждать условия боя.

Договорились сражаться тридцать на тридцать, в пешем строю. Оружие любое, условие победы — все участники одной из команд должны быть убиты или взяты в плен. Сдавшиеся в плен выходят из боя и под честное слово остаются в стороне, пока не погибнет пленивший их рыцарь.

Распрощались Бемборо и де Бомануар по-приятельски, предвкушая славу и удовольствие, которые принесет им завтрашний день. О заключенном накануне перемирии забыли оба.

Латники против кавалеристов

Согласно бретонским хроникам, противники встретились 26 марта у огромного дуба, который рос на полпути между замками Жослен и Плоэрмель. На каждом бойце был тяжелый доспех, в руке — привычное рыцарю копье, укороченное для пешего боя, на поясе — оружие для ближнего боя: мечи, топоры, булавы, боевые молоты.

Команды построились в две линии и по сигналу герольда сошлись стенка на стенку. Ряды тут же перемешались. Копья, даже укороченные, оказались бесполезны, и их побросали, взявшись за мечи и топоры. В такой рубке на близкой дистанции опыт был на стороне англичан (действительно англичан там было только семеро, но формально противники французов сражались за англичан), многие из которых были профессиональными пешими латниками, тогда как все французы были кавалеристами. Англичане почти сразу убили двух французов, а еще одного ударом молота по шлему сбили с ног, но он смог подняться. Еще троих они оттеснили от основной группы, окружили и заставили сдаться.

Де Бомануар криками заставил французов сомкнуть ряды. Какое-то время англичане пытались проломить их строй, но быстро выдохлись в тяжелых доспехах на полуденном солнце. По взаимному согласию стороны разошлись для передышки.

Во время нее командир французов сделал все, что мог, для укрепления боевого духа своей команды — произнес речь о великих победах над сарацинами и посвятил в рыцари одного оруженосца.

Главный его аргумент был таким:

— Да, мы потеряли пятерых. Но нам же достанется больше славы, если мы все-таки победим.

Бросок капитана Бемборо

Пока де Бомануар вдохновлял своих подчиненных, капитан Бемборо разрабатывал план действий. Как только прозвучал сигнал на продолжение схватки, англичане немедленно начали воплощать его в жизнь.

Двое из них с разбега врезались щитами в щиты французов и оттеснили их, освободив дорогу своему капитану. Тот прорвался по этому коридору в самую гущу французов, столкнулся лицом к лицу с де Бомануаром, схватил его в объятия, поднял и с силой швырнул на землю. Меч француза отлетел в одну сторону, щит — в другую, и прежде чем он успел опомниться, Бемборо дважды ударил рукоятью меча по забралу, разбив ему лицо в кровь.

— Сдавайся, — приказал он, приставив свой кинжал к глазнице шлема коннетабля.

План наемников был прост: вывести из боя командира французов, так как было очевидно, что без него они сопротивляться не смогут. Бемборо одним броском решал исход боя. Но наемника подвела жадность — обычный недостаток для человека его профессии. Выкуп за маршала-коннетабля Бретани был бы огромен, и Бемборо захотел взять его живым. Но пока он ждал ответа от почти потерявшего сознание де Бомануара, французский рыцарь Ален де Корваль ударом копья сбил с него шлем, а другой француз — дю Буа — вогнал острие меча в горло.

Пей свою кровь

Глядя на агонизирующее в луже крови тело своего капитана, англичане опешили. Их порядок смешался, они сбились в кучу и вяло отбивались от атак французов, которых труп Бемборо воодушевил намного больше, чем истории про сарацинов.

Положение англичан стало еще хуже, когда трое взятых ранее в плен французов покинули свои места для пленных и вернулись в битву. Это было явное нарушение договоренностей, так как в плен их брал не убитый Бемборо, но спорить о правилах в пылу боя не приходилось. Французы окружили англичан и ломали их щиты тяжелыми ударами.

В это время де Бомануар пришел в себя и попросил воды. Кто-то из подчиненных бросил ему:

— Попей свою кровь и жажда пройдет…

Коннетабль действительно весь был залит кровью из рваных ран на лице. Этот ответ почему-то настолько взбодрил де Бомануара, что он поднялся, нашел в траве свой меч и снова бросился в бой.

После гибели Бемборо командование англичанами взял на себя оруженосец Крокар. Он не имел на это права ни по социальному статусу, ни по положению в отряде, но сражался так яростно, что позднее был признан лучшим бойцом в их команде (среди французов современники сочли лучшим де Бомануара). К англичанам вернулись мужество и стойкость.

Почти все воины и той и другой стороны были многократно ранены, их доспехи помяты, оружие потеряно или сломано. Бой длился уже больше часа, люди были измотаны настолько, что едва держались на ногах. И в этот момент случился самый спорный эпизод битвы.

Французский оруженосец по имени Гийом де Монтобан покинул строй и бросился бежать.

— Куда ты? — крикнул ему де Бомануар. — Вернись и сражайся!

— Делай свое дело, а я сделаю свое, — ответил оруженосец.

Он подбежал к привязанным неподалеку лошадям, сел на своего тяжелого коня и, разогнавшись, влетел в толпу англичан, сбив с ног многих из них. Развернувшись, он отъехал в сторону и повторил свой маневр. Строй англичан рассыпался, человек семь-восемь лежали на земле и не могли подняться из-за тяжелых доспехов. Французы набросились на обескураженного противника, и началась резня.

Девять англичан были убиты, остальные сдались. Их привезли в замок Жослен и вскоре отпустили за символический выкуп. Французы в Бою тридцати потеряли шесть человек.

Это сражение не имело никакого военно-политического значения, но стало широко известным современникам и едва ли не самым обсуждаемым событием Столетней войны. Бретонцы сочинили о нем балладу, из которой нам известны подробности боя и имена участников.

Эта мелкая схватка, больше похожая на турнир, чем на битву, поставила перед дворянами того времени интереснейший вопрос: можно ли считать победой победу, достигнутую подлым путем? Об этом еще долго спорили во всех замках Франции и Англии.