Суд над супругами Гимер: реальная история, которая легла в основу пьесы Льва Толстого «Живой труп»

В декабре 1895 года, прямо в канун Рождества, у проруби на Москве-реке полицейские обнаружили пальто. В карманах нашли документы на имя Николая Гимера, письма, а также предсмертную записку в духе «В моей смерти прошу никого не винить». Картина, казалось бы, ясная: человек не выдержал тягот жизни и решил свести с ней счеты. Но на практике это было только начало длинного дела, в котором решающую роль сыграл ведущий юрист того времени Анатолий Кони.

Ошибки молодости: брак с Гимером

В 1881 году Екатерине Павловне Симон, дочери отставного прапорщика, было 17 лет. Отец ее умер, не оставив никаких средств, и девушка осталась несчастной бесприданницей. Ее старший брат Федор в то время уже был студентом, а Екатерине надо было как-то устраиваться. Самый очевидный вариант — выйти замуж. Мать Екатерины Елизавета Антоновна Симон нашла дочери неплохую партию: Николай Гимер, хотя и не был особенно знатен, служил по юридической части и был вполне устроен. Первое время супруги жили в согласии, через год у них родился сын, которого в честь отца назвали Николаем. Но постепенно хорошие отношения сошли на нет: Николай Самуилович пил.

В итоге супруги разъехались, и Екатерине Павловне пришлось начинать все сначала. Она отправила сына Колю к родственникам и пошла учиться на курсы акушерок. Получив образование, нашла работу в Щёлкове, на текстильной фабрике: хозяева открыли там больницу для работников. И на этой самой фабрике Екатерина познакомилась со Степаном Чистовым. Он работал конторщиком, и, хотя происходил из крестьянской семьи, был человеком образованным и имел достаточно средств: его отец владел небольшим мыловаренным заводом. Партия для Екатерины Павловны была самая удачная, тем более что Чистов действительно ее любил и готов был на ней жениться. Но вот только для этого надо было сначала расторгнуть брак с Николаем Гимером.

Развод в России

Получить развод в Российской империи было совсем непросто. Оснований для того, чтобы духовное ведомство согласилось развести супругов, было мало. Брак расторгали:

• в случае доказанного прелюбодеяния

• если один из супругов был неспособен к исполнению супружеского долга, причем неспособность эта должна была быть «приобретена» до брака

• в случае, когда один из супругов был приговорен к лишению прав состояния, а также если он был сослан в Сибирь

• если один из супругов исчез и отсутствует более 5 лет

• и самый редкий случай — если оба супруга, не имеющие маленьких детей, решили принять монашество

Процедура развода тоже была построена так, чтобы супруги с наибольшей вероятностью отказались от него. Если брак расторгался по причине прелюбодеяния, то необходимо было представить 2−3 свидетелей, честность показаний которых не вызывала бы сомнений. Затем духовные лица должны были провести увещевание супругов, а на судебном разбирательстве обоих ответчиков обязывали присутствовать лично.

Такие затруднения приводили к тому, что разводов было очень мало. Так, в 1913 году по всей стране на 98,5 млн православных был оформлен всего 3791 развод. А вот число незаконнорожденных детей, напротив, было большим: в 1889 году в Петербурге родилось 28 640 младенцев, и из них 7 907 — незаконнорожденные.

Прелюбодеяние как основание для развода

Решив получить от Николая Гимера развод, Екатерина Павловна для начала должна была отыскать своего супруга. У него все складывалось из рук вон плохо: умерла мать, которая поддерживала сына, его уволили с работы, один запой следовал за другим. У Гимера были родственники, которые пытались его поддерживать при условии, что Николай бросит пить, но этого он сделать не мог. В итоге супруга нашла его в какой-то ночлежке и предложила сделку: Николай Гимер выступает инициатором развода, а Екатерина оплачивает все расходы.

Основанием для развода супруги выбрали прелюбодеяние, и вскоре духовная консистория получила заявление от мужа. Больше года инстанция рассматривала его, а потом Гимерам в разводе отказали на том формальном основании, что доказательства прелюбодеяния были неубедительными. Московский митрополит написал на деле резолюцию: свидетелей, указанных в заявлении, допросить. То есть отказ не был окончательным, но об этом Екатерина Гимер не знала.

Самоубийство: договор супругов Гимер

Решив, что законным образом развода добиться не получится, Екатерина предлагает супругу инсценировать самоубийство. Все расходы она опять брала на себя. Сценарий был продуман тщательно, а подвели супругов, неожиданно хорошая работа полиции и… очередной запой мужа.

Итак, вернемся к началу нашей истории. В конце декабря 1895 года полиция находит около полыньи на Москве-реке пальто, в карманах которого лежали документы и письма на имя Николая Гимера, а также предсмертная записка.

На следующий день в полицию пришла Екатерина Гимер и заявила о пропаже супруга. Ей рассказали о пальто и записке, Екатерина Павловна разрыдалась и показала письмо, якобы полученное от мужа. В нем Николай писал, что жизнь его не сложилась, помощи ниоткуда нет, поэтому он решил утопиться.

В принципе все шло по плану. Но спустя два дня после обнаружения пальто из реки выловили утопленника. Тело показали Екатерине с вопросом, не это ли ее муж. Она теряет сознание, а когда приходит в себя, то говорит, что да, именно это Николай.

Конечно, в этой ситуации были явные нестыковки: во-первых, пальто нашли 24 декабря, а тело — 27 декабря, и когда утопленника увидели, то он был еще жив. А во-вторых, обнаружили несчастного на 6 верст выше по течению, чем пальто. Но в рождественские дни работы у полиции было много, а тут еще и Екатерина Гимер опознала «мужа», так что ей выдали тело и закрыли глаза на остальное.

В результате непонятно кто был похоронен, Екатерина Павловна получила свидетельство о том, что она вдова, а через 4 недели вышла замуж за Степана Чистова. Казалось бы, классический happy end, но «утопленник» Гимер, который по договоренности уехал в Петербург, объявился не в том месте и не в то время.

Путешествие из Петербурга в Москву… на суд

Николай Гимер поселился в Охте, где у него были родственники, и ему нужно было отметиться в полицейской части. А для этого необходим паспорт, которого у Гимера не оказалось: только свидетельство о рождении. Паспорт, как мы помним, был в кармане найденного полицией пальто. Николай подал заявление петербургскому полицмейстеру с просьбой восстановить документ, и его вызвали к охтинскому приставу.

В тот же день он получил от бывшей жены письмо о том, что она перестает высылать ему деньги (Екатерина отправляла Гимеру 5 рублей в месяц). Расстроенный этим обстоятельством, он напивается, является к охтинскому приставу уже навеселе и тут же выкладывает ему всю историю.

Полиция получает буквально «живой труп»: ранее же Николай Гимер был признан умершим. В довершении всего у Екатерины (теперь уже Чистовой) находят первую редакцию якобы прощального письма ее супруга, то есть сговор очевиден. Естественно, брак с Чистовым был признан недействительным. За подобное преступление предусматривалось очень суровое наказание: лишение всех прав состояния (то есть собственности, детей, принадлежности к сословию и т. д.) и ссылка в Сибирь на поселение.

По мнению юристов, если бы это дело рассматривал суд присяжных, то он бы оправдал супругов. Но в результате судебной реформы такие дела рассматривал коронный суд, который состоял из сословных представителей. Екатерина Гимер была лишена всех прав и преимуществ, и сослана в Енисейскую губернию. Через 12 лет она могла вернуться в Европейскую Россию, но не в столицы, а восстановление ее в правах не предусматривалось.

К такому же наказанию был приговорен и Николай Гимер: ведь их брак формально был восстановлен. Оба супруга подали кассационные жалобы, которые рассматривали в Уголовно-кассационном департаменте Сената.

Особое мнение: Анатолий Кони в поисках справедливости

Сенат подтвердил приговор, но пять сенаторов написали особое мнение. В том числе и известнейший российский юрист Анатолий Федорович Кони. В нем было указано, что принятое решение полностью соответствует букве закона, но по-человечески такое жесткое наказание не должно применяться по отношению к несчастной женщине. Желая добиться для Екатерины Гимер справедливого решения, Кони начинает обращаться в разные инстанции, и в том числе пишет министру юстиции Николаю Муравьеву, к которому относился крайне негативно.

Тем не менее, Муравьев соглашается помочь Кони в этом деле, и в результате они добились смягчения приговора, подписанного лично Николаем II. И Екатерине, и Николаю Гимер отменяют лишение прав состояния и заменяют ссылку годом тюрьмы. В результате Екатерина отбыла в заключении всего три месяца (ей зачли предварительный срок) и работала при этом в медсанчасти. Ее второй супруг Степан Чистов дождался жену из тюрьмы, но второй раз развод они решили не получать и дальше жили гражданским браком.

Сюжет для Льва Толстого

Как же этот сюжет дошел до Льва Толстого? Он оказался связан сразу с несколькими представителями семей Гимер и Симон. Во-первых, Федор, старший брат Екатерины, в какой-то момент появляется в Ясной Поляне, знакомится с сыном Толстых и через него — с Львом Николаевичем и Софьей Андреевной. Спустя некоторое время выясняется (и Федор сам признался в этом), что он был направлен к Толстым в качестве негласного надзирателя.

Через сына с Толстым знакомится и Елизавета Антоновна Симон, мать семейства. Знаком был Лев Николаевич и с самой Екатериной Павловной, которая периодически работала переписчицей его сочинений. Именно так сюжет из жизни Екатерины стал известен писателю.

В итоге Лев Николаевич познакомился даже с Николаем Гимером-младшим. Именно он пришел к Толстому, когда тот уже написал первоначальный вариант пьесы, и попросил ее не публиковать: слишком много пришлось юноше стерпеть от своего гимназического окружения в связи со всем этим делом. Толстой такое обещание дал: до тех пор, пока он был жив, пьесу в театр не отдавал и не публиковал. Впервые на сцене «Живой труп» был показан в 1911 году.