Как устраивали оргии и занимались оккультизмом и сатанизмом в английских джентльменских клубах

В свою золотую эпоху джентльменские клубы были рассадником самых омерзительных пороков, садизма и разврата. Не брезговали их участники и сатанизмом. Поймав вас, визжащие от восторга и пьяные сыновья лордов, скорее всего, изнасиловали бы всей толпой (вне зависимости от пола), или выдавили глаза ради смеха. Названия их клубов были соответствующими: «Убийцы» «Могавки» и особенно отличившийся в выдумках «Клуб Геенны Огненной».

Порочный Лондон

XVII-й век в Лондоне был эпохой буйного разврата. В отличие от викторианской Англии, быть необузданным и диким, демонстрируя несносный характер и дурной нрав, было чертовски модно. Отпрыски богатых семей соревновались в количестве женщин и хулиганских выходок. А одной из популярнейших газет столицы была «Дамы Ковент-Гардена» — фактически, официальный каталог, из которого можно было узнать о проститутках, которые согласны на встречу, а также о том, сколько они берут в час и на какие причуды согласны за доплату.

В таком окружении клубы джентльменов, изначально имевшие благородную цель невинного совместного увеселения, быстро растеряли остатки благопристойности. Разумеется, существовали и весьма достойные клубы, в которых дворяне умеренно выпивали, обсуждали политику и культурные события мира. Однако после интеллектуальных бесед участники собрания направлялись в бордели и уже там надирались и шкодили так, что на следующее утро половина всего парламента Англии не присутствовала на заседании.

Для того чтобы встретиться с каким-нибудь именитым политиком после захода солнца, нужно было искать его не дома, и уж точно не на рабочем месте. Вы отыскали бы его либо в клубе, либо в общеизвестных борделях, вроде «Молли Кин» матушки Дуглас, увеселительного заведения миссис Гульд или же знаменитого «Дома миссис Гоудби».

Бурго Партридж, автор классической «Истории оргий» так описывает прославленный «Клуб франтов», в который входили влиятельнейшие мужи того времени:

«Изрядно насосавшись бургундского, шампанского или другого вина, они прочищали ноздри содержимым табакерок и продолжали пить за здоровье знаменитых распутниц с театральных подмостков, отребья с Хеймаркет и придворных куртизанок. Все это сопровождалось длинными речами о «сочных и пышных губах, сонных развратницах и неутомимых любовницах». Допившись до необходимого градуса смелости и энтузиазма, они отправлялись в театр, а точнее в атаку на леди в масках и дешевых побрякушках, готовых «открыть калитку в сад любви» любому смелому искателю приключений с дерзкими помыслами».

И это еще благопристойный вариант отдыха для респектабельных господ, чьи моральные качества никто не подвергал сомнению.

Так, например, «Танцевальный клуб», организованный в 1670 году, имел своей целью почти исключительно оргии. Танцы были просто приятным дополнением и прелюдией. Аристократия считала такие проказы аморальными, но не из-за распутства, а из-за того, что в нем принимали участие служанки, которые становились легкой добычей для господских сыновей. Неподобающая классовая близость! Уж если родился аристократом, изволь спать с аристократками или проститутками.

И снова читаем у Партриджа:

«Комнаты для отдыха были к услугам тех, кто желал танцев иного рода, но у некоторых не хватало денег на такую роскошь, и они вынуждены были опускаться прямо на пол среди ног танцующих…

Среди посетителей были профессиональные проститутки, такие, как Устричная Молли, чья волосатая щель была готова пропустить через себя полк гвардейской пехоты».

Как видно, в XVIII веке джентльмены умели веселиться и даже не думали скрывать своего жизнелюбия от публики.

В качестве примера типичного представителя поколения Партридж упоминает некоего полковника Чарсериса. Вор, жулик и трус, он сумел достичь карьерных высот благодаря тому, что организовал у себя в доме на Пикадилли, в самом центре Лондона, настоящий гарем по восточному образцу. В отличие от султанов, Чарсерис дозволял вход к своим наложницам иным мужчинам, и те не оставались в долгу, замолвив за полковника слово в высоких инстанциях.

Единственные две вещи, которые удивляли современников в развратнике Чарсерисе — то, что он активно блудил до самой старости, и то, что умер он, якобы объевшись фруктами. Смерть в духе настоящего султана только подстегивала интерес к его гарему.

Джакомо Казанова, присутствовавший на одном из «заседаний» клуба рассказывал, что все там отплясывали голыми (разумеется, с дамами), а приглашенные музыканты вынуждены были сидеть с завязанными глазами, чтобы пришедшие гости остались неузнанными. Казанову, впрочем, такой досуг не впечатлил — уж он-то видал вещи и поинтереснее.

В XVIII веке для молодого повесы было совершенно нормальным снять бордель для вечеринки и вполне официально пригласить туда всех знакомых для дружеской оргии. Тем более, для таких случаев хозяева многих публичных домов устраивали тематические вечера с театральными элементами.

К примеру, известнейшая держательница дома терпимости Шарлотта Хейз организовала представление, на котором 12 «нимф» были торжественно лишены невинности под аплодисменты зрителей. Обставлено все было как языческий ритуал на Таити. Причем узнала о нем Шарлотта из первых рук, от компаньона Джеймса Кука, морского волка Хауксворта, так что все было на удивление аутентично. Что характерно, на ритуале лишения девственности, нисколько не скрываясь, присутствовало пятеро действующих членов парламента.

Вообще, фантазии о дефлорации были настолько распространены у английских джентльменов, что и дамы, и самые отпетые проститутки научились весьма искусным подделкам. Очевидно, эти же знания им затем пригождались во время первой брачной ночи.

«Мохавки» и «Убийцы»

Если большая часть джентльменских клубов отличалась пристойностью и позволяла себе лишь небольшие шалости, вроде оргий, пьяных дебошей и представлений с дефлорацией, то некоторые ушли в своем пороке намного дальше.

Особенно в этом деле отличилось два клуба — «Убийцы» и «Мохавки», названные так в честь индейцев, прославившихся своей изощренной жестокостью. Участники этих сообществ были самыми что ни на есть молодыми джентльменами — все сплошь сыновья лордов, будущая правящая элита. Чувствуя свою совершенную власть над плебеями и, будучи весьма развращенными натурами, они развлекались так, что наводили ужас на целые районы Лондона.

Молодые повесы крушили стекла и часы, избивали случайных прохожих и полицейских. Насиловали и волокли в бордели прохожих девушек, а женщин заталкивали в бочки и скатывали с холмов. Они были дворянами, а значит, имели право носить оружие (простые горожане такого права не имели) и с удовольствием опробовали его на неудачливых горожанах.

Любимой их забавой была игра под названием «Задень льва». Согласно ее правилам, участник клуба должен был одним ударом сломать нос или выдавить глаз у пойманной случайной жертвы. Иным несчастным растягивали и разрезали рот специально придуманными инструментами и отрезали уши.

Однажды чаша терпения переполнилась. В Лондоне оказалось слишком много обезображенных, избитых и изнасилованных подонками из «Могавков», «Убийц» и подобных «джентльменских клубов». В дело вмешался лично король Георг II, и правительство быстро уничтожило эти сообщества. Никто из участников, впрочем, так и не был наказан.

Клуб Геенны Огненной

Руины аббатства «Клуба Геенны Огненной»

С уходом моды на массовые убийства и отрезание ушей случайным прохожим, темная сторона джентльменских клубов проявилась в ином, хотя и довольно предсказуемом, увлечении — оккультизме и сатанизме. Здесь особенно отличился так называемый «Клуб Геенны Огненной».

На самом деле, их было даже два. Основатели первого, появившегося еще в начале XVIII века, стали первопроходцами в деле доморощенного британского сатанизма. Однако им не доставало размаха и фантазии. Все, на что хватило участников первой «Геенны» — это все те же оргии, пьянства и дебоши, которые были приправлены оккультными ритуалами. Последние были богохульной пародией на христианские обряды, но и только.

К 1740 году все это движение развалилось, однако на их место вскоре встала другая организация с аналогичным названием. Новый «Клуб Генны Огненной» основали молодой декадент Френсис Дэшвуд, полоумный лорд Сэндвич (тот самый, в честь которого названы сэндвичи) и омерзительная развратная жаба — Джордж Доддингтон.

Идеолог клуба, Фрэнсис Дэшвуд, был несноснейшим хулиганом и декадентом. Однажды скатавшись по Европе в образовательных целях, он оставил о себе в каждой стране череду возмущенных его выходками жителей. Так, например, в знаменитой Сикстинской капелле он избил бичом кающихся грешников, изображая Дьявола, за что его самого едва не убили на месте разъяренные прихожане.

Кроме своей шкодливой натуры, Дэшвуд отличился в «Клубе Дилетантов» — еще одном сообществе, которое популяризовало готику (раньше это слово считалось оскорбительным) и декаданс. В каком-то смысле, они были первыми готами, которые увлекались эстетикой старинных соборов, оккультизмом и идеями упадничества.

Его соратник, лорд Сэндвич, был ему подстать: «Он был проказлив, как мартышка, и похотлив, как козел, вероломен с друзьями и низок с любовницами, и ненавидим всеми. Речь его изобиловала грязными выражениями и двусмысленностями». Впоследствии этот же самый Сэндвич, кстати, стал адмиралом империи и одним из влиятельнейших людей мира.

Третий основатель «Геенны», Доддингтон, был, кажется, порочнее остальных, но слишком приземлен, уродлив, жирен и вонюч, чтобы стать харизматичным лидером движения. Зато именно благодаря нему удалось найти базу для клуба, поместье Медменхэм.

Участники «Генны Огненной», чье число постоянно росло, отстроили настоящее аббатство греха и порока. Все, опять же, было основано на богохульстве и пародировании христианства, только на этот раз доведено до некой цельной системы. Простые участники назывались «монахами», а идеологи движения — «капелланами» и «аббатами». Всю территорию аббатства украшали похабные статуи с гипертрофированными фаллосами и вагинами и шаловливые граффити. Библиотека же была полна порнографическими книгами и гримуарами. Так каждый «монах» мог размышлять о грехе и непотребствах ежеминутно.

Это было чем-то вроде панковского сквота, вечеринки сатанистов и закрытым клубом для сынков знатнейших дворянских семей одновременно. Поклонялись участники «Геенны» живому бабуину и проводили мессы в «Часовне Клоаки». Помимо эстетики оккультизма, они, понятное дело, были увлечены оргиями, в которых языческие ритуалы причудливо переплетались с обычаями в духе студенческих вечеринок.

Полулегальный клуб, в который начали просачиваться дети самых влиятельных господ, стал так популярен, что женщинам было дозволено носить маски. Не столько ради загадочности, сколько из боязни того, что на очередной оргии они могут столкнуться с собственным мужем или женихом — такие конфузы, очевидно, случались не единожды.

Членом клуба был даже сын епископа Кентерберийского, главной религиозной фигуры Британии! А для журналистов тех лет было едва ли не обязательным правилом хотя бы раз побывать на черной мессе в «Часовне Клоаки». Так что половина Лондона знала о существовании логова сатанистов, ставшего одним из самых модных клубов страны.

Однажды правительство все же взялось за аббатство похоти и прикрыло его. Однако причины были исключительно политическими — конфликты интересов, парламентские бури и прочее в том же духе, где клуб стал лишь одной из фигур политической игры, которую подставили под удар.

Впрочем, для «Геенны Огненной» уход в подполье стал лишь новой главой в жизни. Причем сатанисты буквально ушли под землю, переехав в полузаброшенные шахты, из которых некогда сами же брали камень для строительства. Новое аббатство вышло еще более загадочным и жутким, что лишь прибавило ему нужный антураж.

Оргиастические клубы, вроде «Геенны Огненной» сыграли самую драматическую роль в судьбе Британской империи. Тот самый лорд Сэндвич, к примеру, дослужился до адмирала, но был настолько занят оргиями и милыми сатанинскими проказами, что, судя по всему, не отдал работе ни единого дня своего драгоценного времени, проводя всю жизнь в нескончаемых кутежах. Именно он продал за бесценок Гавайские острова и лишил Британию влияния в Тихом океане, что приблизило ее крах.

Король Георг III, выпустивший «Эдикт против порока» и якобы пытавшийся бороться за моральную чистоту джентльменских клубов, сам настолько утопал в пороке и фантазиях, что не заметил маленький досадный мятеж в одной из колоний. Тот обернулся для Британии Американской революцией и потерей почти целого континента. Ирония в том, что Бенджамин Франклин был членом «Клуба Адского пламени».

Лучшее, чем можно закончить рассказ о порочных джентльменских клубах Британии XVIII века — цитата Хантера Томпсона, видевшего в них потрясающий, даже восхитительный, пример порока:

«Нет, в те славные времена не было дилетантов-дегенератов вроде тех, над кем мы презрительно смеемся в наши дни. Превратить в осколки всю Британскую империю — и никаких раздумий, ни капли беспокойства по этому поводу!

…Ребята любили свои оргии и не желали, чтобы им хоть что-то мешало. Это были гиганты. Они придерживались высоких стандартов — не то, что похотливые шалуны, которые сегодня засоряют колонки новостей своим нытьем».