Михаил Булгаков работал над романом «Мастер и Маргарита» более десяти лет и много раз переписывал текст, внося исправления. Последняя авторская правка романа датируется февралем 1940 года — Булгаков умер, не успев завершить редактуру. В этой версии исследователи обнаруживают различные противоречия, которые можно объяснить и как художественный прием, и как следствие того, что книга не была закончена.
1. Какие глаза были у Воланда?
Так Булгаков описывает внешность Воланда в сцене на Патриарших прудах, в первой главе романа:
«По виду — лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз черный, левый почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой. Словом — иностранец».
А вот описание из 22-й главы, перед Великим балом:
«Этот несуществующий и сидел на кровати. Два глаза уперлись Маргарите в лицо. Правый с золотою искрой на дне, сверлящий любого до дна души, и левый — пустой и черный, вроде как узкое игольное ухо, как выход в бездонный колодец всякой тьмы и теней».
Глаза поменялись местами: теперь черный глаз — не правый, а левый. Интересно, что в ранних редакциях романа Булгаков также по-разному описывал глаза Воланда: «…выяснилось, что правый глаз у него не улыбается, да и вообще что этот глаз никакого цвета…», «…один глаз черный, а другой зеленый» и др. И все же вполне возможно, что Булгаков намеренно оставил это несовпадение, чтобы подчеркнуть инфернальный статус героя.
2. Когда проходил допрос Иешуа?
Все помнят знаменитую цитату из второй главы, описывающую появление Понтия Пилата:
«В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца ирода великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат».
А вот разговор, который совсем скоро происходит между Пилатом и Каифой:
«Прокуратор тыльной стороной кисти руки вытер мокрый, холодный лоб, поглядел на землю, потом, прищурившись, в небо, увидел, что раскаленный шар почти над самой его головою, а тень Каифы совсем съежилась у львиного хвоста, и сказал тихо и равнодушно:
— Дело идет к полудню».
«„Что есть истина?“ Христос и Пилат». Картина Николая Ге. 1890 год
И наконец, в конце главы автор уточняет:
«Было около десяти часов утра».
Итак, на протяжении нескольких страниц время фантастическим образом меняется от раннего утра к полудню, а затем обращается обратно к десяти утра.
3. Где родился Иешуа?
На допросе Иешуа напрямую спрашивают, где он родился:
«— Прозвище есть?
— Га-Ноцри.
— Откуда ты родом?
— Из города Гамалы, — ответил арестант, головой показывая, что там, где-то далеко, направо от него, на севере, есть город Гамала».
Однако во сне Пилата, который описан в 26-й главе, фигурирует другое название:
«— Да, уж ты не забудь, помяни меня, сына звездочета, — просил во сне Пилат. И, заручившись во сне кивком идущего рядом с ним нищего из Эн-Сарида, жестокий прокуратор Иудеи от радости плакал и смеялся во сне».
Итак, у Иешуа два родных города: Гамала и Эн-Сарид. Гамала возникла только в окончательной версии, тогда как в одной из ранних редакций Эн-Сарид упоминался в сцене допроса: «Из Эн-Сарида, — ответил арестант, головой показывая, что там где-то есть Эн-Сарид».
4. Как выглядит Мастер?
Вот каким мы видим Мастера, когда он впервые появляется в романе, в палате поэта Бездомного, в 13-й главе:
«С балкона осторожно заглядывал в комнату бритый, темноволосый, с острым носом, встревоженными глазами и со свешивающимся на лоб клоком волос человек примерно лет тридцати восьми».
А вот как он выглядит следующей ночью, в главе «Извлечение Мастера»:
«Какой-то не то больной, не то не больной, а странный, бледный, обросший бородой, в черной шапочке и в каком-то халате спускался вниз нетвердыми шагами».
Таким образом, за день у Мастера внезапно отрастает борода. О ней мы читаем и в главе «Судьба Мастера и Маргариты определена»: «…в клинике бородку ему подстригали машинкой». А в эпилоге романа Иван Понырев видит, как «…в потоке складывается непомерной красоты женщина и выводит к Ивану за руку пугливо озирающегося обросшего бородой человека». При этом во время знакомства с Иваном Бездомным Мастер гладко выбрит во всех версиях текста. Интересно, что в романе есть и другие несовпадения в описании внешности Мастера. В ранних редакциях менялся и возраст Мастера (35 и 38 лет), и цвет волос (из блондина он стал темноволосым).
5. Как Алоизий Могарыч покинул квартиру № 50?
Этого персонажа могут помнить не все: Алоизий Могарыч — тот самый журналист, написавший донос на Мастера, чтобы занять его подвальчик. В 24-й главе он попадает в нехорошую квартиру и «в одном белье» и «почему-то с чемоданом в руках и в кепке» оказывается на суде перед Маргаритой, Мастером, Азазелло, Бегемотом, Коровьевым и Воландом:
«— Ну вот и хорошо, что ванну пристроил, — одобрительно сказал Азазелло, — ему надо брать ванны, — и крикнул: — Вон!
Тогда Могарыча перевернуло кверху ногами и вынесло из спальни Воланда через открытое окно».
Удивительно, но позже Аннушка, разлившая подсолнечное масло в начале романа и жившая в том же подъезде, встречает Алоизия Могарыча на лестнице:
«…на верхней площадке грохнула дверь, кто-то покатился вниз по лестнице и, налетев на Аннушку, отбросил ее в сторону так, что она ударилась затылком об стену. <…> Человек в одном белье, с чемоданом в руках и в кепке, с закрытыми глазами ответил Аннушке диким сонным голосом:
— Колонка! Купорос! Одна побелка чего стоила, — и, заплакав, рявкнул: — Вон!
Тут он бросился, но не дальше, вниз по лестнице, а обратно — вверх, туда, где было выбитое ногой экономиста стекло в окне, и через это окно кверху ногами вылетел во двор».
Так, Могарыч дважды «покидает» квартиру № 50: из комнаты Воланда его отправляет в окно Азазелло, затем героя видят вываливающимся из входной двери и повторно вылетающим в окно — уже подъезда.
6. Куда делась Гелла?
Вот сцена финального полета героев из 31-й главы:
«На месте того, кто в драной цирковой одежде покинул Воробьевы горы под именем Коровьева-Фагота, теперь скакал, тихо звеня золотою цепью повода, темно-фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом.
<…> Тот, кто был котом, потешавшим князя тьмы, теперь оказался худеньким юношей, демоном-пажом, лучшим шутом, какой существовал когда-либо в мире. <…>
Сбоку всех летел, блистая сталью доспехов, Азазелло. Луна изменила и его лицо. Исчез бесследно нелепый безобразный клык, и кривоглазие оказалось фальшивым. Оба глаза Азазелло были одинаковые, пустые и черные, а лицо белое и холодное. <…>
…Воланд летел тоже в своем настоящем обличье. Маргарита не могла бы сказать, из чего сделан повод его коня, и думала, что возможно, что это лунные цепочки и самый конь — только глыба мрака, и грива этого коня — туча, а шпоры всадника — белые пятна звезд».
Репродукция рисунка «Гелла и домоуправ» Надежды Рушевой. 1968 год
В этом описании нет Геллы. Последний раз мы видим ее в главе «Конец квартиры № 50», когда из окна пятого этажа вылетает «силуэт обнаженной женщины». Полет и преображение Геллы обнаруживаются в ранних редакциях: «Геллу ночь закутала в плащ так, что ничего не было видно, кроме белой кисти, державшей повод. Гелла летела, как ночь, улетавшая в ночь». Вот как вспоминал об этой несостыковке литературовед Владимир Лакшин:
«Однажды я передал Елене Сергеевне вопрос молодого читателя: в последнем полете свиты Воланда среди всадников, летящих в молчании, нет одного лица. Куда пропала Гелла? Елена Сергеевна взглянула на меня растерянно и вдруг воскликнула с незабываемой экспрессией: „Миша забыл Геллу!!!“».
Впрочем, в булгаковедении распространена и другая точка зрения, в соответствии с которой героиня сознательно не была включена автором в финальную сцену.
7. Каким по счету прокуратором был Понтий Пилат?
В главе номер 26 Булгаков пишет:
«Так встретил рассвет пятнадцатого нисана пятый прокуратор Иудеи Понтий Пилат».
Булгакова явно интересовал вопрос, был ли Понтий Пилат пятым прокуратором Иудеи (или все-таки шестым). Исторические источники, которые он использовал, не давали точного ответа. Генрих Грец и Николай Маккавейский определяли Пилата пятым прокуратором. В булгаковских тетрадях с материалами к роману есть выписка из статьи «Пилат Понтий» из словаря Брокгауза и Ефрона: «Он был преемником Валерия Грата и 6-м прокуратором Иудеи». Булгаков отметил эту цитату вопросительным знаком, как и фрагмент из работы богослова Фредерика Фаррара: «…он сделался шестым прокуратором Иудеи…» Наконец, в редакции начала 1930-х годов Пилат назван шестым прокуратором: в разговоре с Бездомным Мастер вспоминает: «…я же думал о Понтии Пилате и о том, что через несколько дней я допишу последние слова и слова эти будут непременно — „шестой прокуратор Иудеи Понтий Пилат“». Впрочем, возможно, это не ошибка и Булгаков сознательно выбрал неправильный вариант ради ритмизации прозы и аллитерации — «пятый прокуратор… Понтий Пилат».
8. Куда делась жена Поплавского?
Вот как Максимилиан Поплавский рассказывает о степени родства с Берлиозом в 18-й главе:
«— Видите ли, — внушительно заговорил Поплавский, — я являюсь единственным наследником покойного Берлиоза, моего племянника, погибшего, как известно, на Патриарших…»
Однако позже автор иначе описывает родственную связь между этими героями:
«Надлежит открыть одну тайну Максимилиана Андреевича. Нет спору, ему было жаль племянника жены, погибшего в расцвете лет».
Кажется, не так уж это важно, ведь Поплавский не уточняет, что он приходится родным дядей покойному. Однако в ранних редакциях романа несколько раз упоминалась жена Поплавского (он фигурирует под фамилиями Латунский или Радужный), «урожденная Берлиоз», и оба персонажа претендовали на жилплощадь погибшего. В финальной редакции Поплавский представляется единственным наследником, а такого персонажа, как его жена, в романе больше нет, однако строчка «ему было жаль племянника жены» так и осталась.
