Наполеон Бонапарт: «честолюбие породило революцию, честолюбие положило ей конец».

Человек с редким именем Наполеон (попробуйте вспомнить хоть одного Наполеона до Бонапарта — в истории или в культуре) пришел в этот мир словно для того, чтобы доказать: невозможного не существует, по крайней мере, для него. Он, говоря словами юного Лермонтова, «выше и похвал, и славы, и людей». Собственно, не было никаких внешних предпосылок, помогших Наполеону Бонапарту стать тем, кем он стал. Четвертый ребенок в шумной, многодетной и не слишком устроенной семье (ко времени рождения Наполеона его старшие брат и сестра умерли, не прожив и года, их звали Наполеон и Мария-Анна, всего у четы Буонапарте родилось 11 детей). Корсиканец, то есть, с точки зрения Парижа, безнадежная деревенщина, так никогда и не избавившийся от акцента (хотя Корсика номинально вошла в состав Франции, но Францией она так и не стала). Человек, с детства привыкший к унылой экономии, а молодость проведший в откровенной нищете, сирота, со смертью отца получивший в наследство огромные долги и обязанность кормить и обустраивать мать, братьев и сестер. Когда император Наполеон осведомился, со всем почтением, конечно, у госпожи Матери Императора, отчего она, обладая теперь собственным дворцом и огромным состоянием, по-прежнему экономит каждый грош, та ответила, что копит денежки на тот несчастный день, когда у нее на содержании внезапно окажется столько королей и королев. Кстати сказать, госпожа Летиция Буонапарте (в девичестве — Рамолино) пережила своего великого сына на 15 лет. Эта семья не могла обеспечить Наполеону поддержку: ее саму приходилось постоянно поддерживать.

Получив протекцию, адвокат Карло Буонапарте, депутат от Корсики, умудрился пристроить своих старших сыновей — Жозефа и Наполеона — на королевскую стипендию во французский колледж, где мальчики усердно занимались французским языком, правда, очень недолго. Наполеону было 9 лет. Он был умен, горд, диковат и не слишком изящен. И в Отонском колледже, и впоследствии в кадетской школе в Бриен ле Шато Наполеон не пользовался любовью однокашников. Скорее, наоборот: он был угрюмый, чужой, ярый националист-корсиканец, почти не говорящий по-французски, да еще и с уморительным именем, которое мальчишки коверкали так, что получалось la-paille-au-nez — «солома в носу». Но слишком уж лезть к нему боялись: все знали, что Наполеон дерется как бешеный. Гордость его доходила до дерзости: когда некий профессор, желая одернуть юнца, спросил его: «Кто вы вообще такой?», тот яростно отрезал: «Человек». Но по большей части Бонапарту некогда было задираться и дерзить. Он отлично понимал, что в кадетской школе у него есть лишь один способ выбиться из общей массы: стать первым учеником. Ему, книгочею и умнице, да еще и с феноменальной памятью, это было не так уж трудно. Но опять же дело шло неровно: любя математику, отлично справляясь с историей, он зверел, когда приходилось заниматься латынью и прочими «бесполезными» предметами. И все же изрядные успехи в математике привели к тому, что Наполеона отправили учиться дальше — в Парижскую военную академию, на артиллериста. Там ему было гораздо привольнее, чем в колледже — и преподавание было поставлено серьезно, и не приходилось ежечасно обороняться от насмешек других подростков. Здесь Наполеон встретил друзей и снискал уважение преподавателей, грамотных специалистов военного дела. Война была его страстью, он перерыл едва ли не всю библиотеку Академии, запоминая все прочитанное. Шестнадцати лет он сдал экзамен и вышел из Академии в чине подпоручика и отправился в полк — это был очень большой успех и прорыв для юноши с Корсики. Стендаль, обожавший своего Императора (он служил под его началом), уверял, что против имени Наполеона в Академии была пометка: «Корсиканец по характеру и по рождению, этот юноша пойдет далеко, если тому будут способствовать обстоятельства». Обстоятельства никак не способствовали успеху, но Бонапарт нашел способ их изменить, поймать волну — и оказаться на ее гребне.

В этом же году, 1785-м, его отец, которому не было и сорока, умер от рака. Хотя Наполеон и не был старшим сыном, но главой семьи пришлось стать именно ему. Дела семьи были запутаны вконец, над семьей висели неприятные подозрения — требовалось выплатить огромный, по меркам семейства Буонапарте, долг и позаботиться о братьях и сестрах. Молодой лейтенант был вынужден испросить отпуск. Офицер французской армии на Корсике — важная персона. Почти год он проведет дома, выхлопочет пенсию для матери, заберет с собой в армию младшего братишку Люсьена, чтобы хоть немного облегчить расходы в семье. Тогда Наполеон еще планировал стать литератором и прославиться на этой стезе. Кроме того, его снедал огонь патриотизма — он писал памфлеты, принимал участие в местной политической борьбе, общался с самыми горячими головами и искренне считал, что Корсика должна быть свободной от ненавистной французской оккупации. Его писательский пыл, как, впрочем, и яростный национализм, остались на Корсике. Трезвый расчет и здравый смысл прирожденного стратега подсказали ему: если есть шанс воплотить все свои мечты, то путь к славе и положению лежит через армию. И именно французскую армию. Он решительно перестает играть в геополитику, национальные мятежи и прочее корсиканское самоопределение, чтобы не доиграться до плохих последствий для себя и карьеры. (Интересный факт: он был очень не прочь завербоваться в русскую армию для войны с турками, под руку Екатерины II, поскольку там весьма недурно платили, а денег не хватало катастрофически. Но как раз в это время вышло распоряжение: иностранцев принимать с понижением чина — и Наполеон от этой идеи отказался. Бог знает, как бы сложилась история Европы, окажись Бонапарт русским офицером).

Денег было очень мало — жалованье свое Наполеон аккуратно отсылал матери, оставляя на житье только самый минимум. Братья откровенно бедствовали, но Наполеон не позволял себе расслабляться, напротив, при каждой возможности стремился тренировать ум (телу хватало тренировок по службе). Ему попадается история Фридриха II — он внимательно изучит ее. Его генерал даст ему «Общее пособие по тактике» графа де Гибера, основоположника новой военной тактики, — Наполеон освоит эту книгу — и она пригодится ему не раз. Однажды на гауптвахте кто-то забыл или бросил за ненадобностью «Институции» Юстиниана — и молодой Бонапарт углубится в их изучение, а потом изумит Государственный Совет своей неизвестно откуда появившейся осведомленностью в римском праве. Наполеона очень часто представляют романтическим героем — новым Александром Македонским, или авантюристом в треуголке. Но на самом деле — ведущей чертой его характера оставался жесткий прагматизм, контроль над обстоятельствами и спокойная, хладнокровная жесткость до жестокости.

Революция, вспыхнувшая во Франции, была молодому офицеру на руку. При короле у него, нищего, имеющего довольно мало покровителей — и еще меньше влиятельных родственников, и даже не француза, — шансов сыграть по-крупному было мало. Отец его Карл после ряда генеалогических изысканий изменил родовую корсиканскую фамилию Бонапарт на Буонапарте — подчеркивая свое отдаленное родство с тосканским графским родом Буонапарте. Наполеон же гнушался украшаться чужими титулами, предпочитая добыть себе свой. Он не «офранцузил» в коледже свою изначально итальянскую фамилию, как часто считают, а всего лишь вернулся к прежнему корсиканскому варианту. Его честолюбие было слишком высокой страстью, чтобы размениваться на такие мелочи. Кроме того, этого короля Наполеон терпеть не мог. Когда он увидел, как Людовик вышел к окну, за которым бесновалась парижская чернь, в революционном красном колпаке, он позволил себе грязную брань в адрес правящего дома и лично этого труса, который не сумел отдать приказ и расстрелять всю эту толпу. К слову, сам Наполеон отлично это проделает в свое время. Он решает служить Революции не потому, что верил в ее идеалы, а потому что Революция должна была помочь Бонапарту достичь его собственных. Но пока что все складывается не лучшим образом. Из-за политических разногласий семейству приходится бежать с Корсики и во Франции жить всем вместе на скудное капитанское жалование сына и мизерную пенсию матери — как эмигрантки. Военная карьера буксовала. Время шло, а реализоваться не получалось. Помог случай. В 1793 году роялисты собрались в городе-крепости на Средиземном море Тулоне, туда же подошел английский и испанский флот, и Тулон стал представлять немалую опасность для молодой Республики. Взять его не представлялось возможным. Командование сменялось, идеи истощались. Наполеон бывал в этом городе — и, как артиллерист, еще тогда обратил внимание, как лучше выстроить кампанию по взятию Тулона, буде это понадобится. Понадобилось. Его друг, бывший среди осаждающих, горячо рекомендовал молодого артиллерийского капитана как единственного человека, который мог бы справиться с задачей. В Конвенте про Наполеона, в принципе, слышали, его прореволюционный трактат произвел благоприятное впечатление на младшего брата Робеспьера. Кроме того, обученных профессиональных офицеров на службе Революции было не так уж и много. Наполеон Бонапарт получил назначение, поставил условие: любые его военные рапоряжения будут исполняться беспрекословно и… взял Тулон. Как артиллерист, он выбрал правильные точки обстрела — и после шквального огня с нужных позиций союзники почли за лучшее уйти из Тулона, а без них город продержался недолго. Это был бешеный триумф. Имя Бонапарта, до того ничего никому не говорящее, стало повторяться на все лады. Его производят в бригадные генералы, впереди, казалось бы, открываются перспективы… Его отправляют начальником артиллерии в Итальянскую армию, он с жаром берется за дело, ставит дилетантские артиллерийские занятия на твердую разумную основу… Как вдруг перспективы закрываются. В Париже очередной переворот, террор, дошедший местами почти до абсурда, пожирает сам себя. Робеспьер, отправлявший народ на гильотину, пал и сам обезглавлен, все его близкие и друзья — тоже, и теперь на «друзей врага народа» идет охота. Арестовывают и Бонапарта. К счастью, скоро выпускают и даже отправляют в поход против мятежной Вандеи. Но Наполеон отказывается от командования, поскольку ему, артиллеристу, дают под начало наспех собранную пехоту — гонять роялистов. Такая дерзость могла стоить ему головы, но стоила всего лишь карьеры. Он никто, нигде, вышвырнут и оставлен без куска хлеба, Тулон забыт, работы для него нет. С горя и отчаяния он хочет наняться к туркам, султан как раз собирает артиллеристов, но тут подворачивается какой-то мелкий, но регулярный заработок — в области картографии, зато не надо покидать семью. Меж тем Париж лихорадит: мятежи, роялисты, уцелевшие поклонники и единомышленники Робеспьера — и возбужденные толпы народа, от имени которых якобы ведутся разговоры и принимаются законы, но судьба которых никого не интересует. Роялисты во множестве собираются в Париже, интригуют, постепенно вооружаются, их становится все больше. Вслед за Парижским восстанием должна была восстать вся Франция — и Конвент охватывает паника. Соотношение противоборствующих войск — 30 тыс. против 5−6 тыс., которых смог бы выставить Конвент. Вот тогда очень пригождается угрюмый и строптивый безработный генерал в потертой шинели и стоптанных сапогах, но с огромным самомнением, который, как это ему свойственно, ставит условие: предоставить ему пушки — и не пытаться вмешиваться с непрошеными советами и неуместным гуманизмом. Война — дело военных. А дальше он хладнокровно расставляет артиллерию на ключевых позициях, продумывает размещение своих людей, подготавливает план битвы — и в результате восстание 13 вандемьера 1795 г. захлебывается кровью и становится кошмаром Парижа. Париж завален трупами, о личной храбрости и удаче Бонапарта ходят легенды, он дрался в рядах своих солдат на всех самых опасных участках — и не получил даже царапины. Судьба опять улыбнулась Наполеону Бонапарту — и на этот раз удача не изменяла ему долго. Вчерашний аутсайдер в одночасье становится самым востребованным военачальником Франции, и более того. Он вхож в самые высшие эшелоны власти, и, между прочим, месье Баррас, его непосредственный начальник и практически глава Директории, познакомил его с мадам Мари-Роз-Жозефой Богарне, вдовой казненного аристократа и своей любовницей. Наполеон влюбился в нее со всем жаром своего сердца и в конце концов женился (при самой деятельной поддержке Барраса, которому госпожа Богарне уже успела надоесть своими капризами, неумеренными тратами и легкостью нрава). Пара была странной. Он младше ее на шесть лет, не слишком хорош собой, ужасно одет — в салоне Богарне его прозвали «Кот в сапогах». Она — одна из самых стильных дам Парижа, всеобщая знакомица и любимица, неосмотрительная и избалованная, хотя судьба ее не баловала. Именно Наполеон назвал ее Жозефиной и был готов для нее на все. Детей своей возлюбленной он принял, как своих, и всегда пекся о них. Возможно, интеллект не был сильной стороной Жозефины, но ее эмоциональная, живая, обаятельная манера держаться, царственная осанка и обворожительность делали ее звездой. Кроме того, Наполеон не выносил умных женщин. Женившись на ней, вопреки протестам семьи, он после свадьбы обнаружил, что, оказывается, Жозефина едва ли не беднее его. Это его никак не обескуражило, ее связи стали отличным приданым. Через жену он завел множество знакомств и приобрел множество сторонников: двери, закрытые для протеже Барраса, распахивались для супруга Жозефины. Буквально на другой день после свадьбы он был вынужден покинуть возлюбленную и отправиться в Итальянскую армию, навстречу бурным победам и славе (он даже на собственную свадьбу опоздал на два часа, поскольку был полностью поглощен хлопотами по делам армии и войной с недобросовестными интендантами). Злые языки утверждали, что назначение Наполеона командующим в Итальянскую армию было ему свадебным подарком от Барраса. Бонапарт настаивал, чтобы новобрачная отправилась с ним — или хотя бы приехала к нему позже, но в планы Жозефины это не входило. Супружество, с ее точки зрения, вовсе не предполагало таких скучных вещей, как верность и тому подобные пережитки. Бонапарт отправился к своей армии — и его тоска по Жозефине и неутоленная мужская страсть выливались в письма и требования приезжать как можно скорее. А военная кампания шла своим чередом, и свои личные неурядицы Бонапарт никогда не смешивал с общим делом. Армией руководил не муж мадам Жозефины, а полководец, генерал, кадровый военный. На кону стояло само существование революционной Франции, поскольку Первая коалиция (Австрия, Англия, Россия, королевство Сардинское, Королевство обеих Сицилии и несколько германских государств — Вюртемберг, Бавария, Баден и др.) имели целью реставрацию монархии.

Итальянская кампания стала первым безусловным мировым триумфом Наполеона. Армия, над которой его поставили, была снаряжена из рук вон плохо. Мало того что Республика не располагала достаточными средствами, чтобы снабдить своих солдат всем, как положено, так еще и чиновники наживались на чем могли. Жалование солдатам не выплачивалось, и все это никак не располагало к тому, чтобы боевой дух был на высоте. Наполеон сделал практически невозможное. Он расположил к себе сердца своих солдат тем, что сразу же показал им: он на их стороне, он — один из них. Он устраивал дознания и казнил воров — и солдаты видели это. Он запоминал в лицо, по имени практически каждого своего солдата — знал, кто из них каков. Он никогда не позволял себе есть досыта, если войско довольствовалось половиной пайка. Да, он требовал от своих солдат подвига, он вел их на смерть, он действовал с непостижимой для противника быстротой и непредсказуемостью, но такова была работа военного. И его действия чаще всего заканчивались победой, а значит, добычей. Гуманным в современном значении слова Бонапарт не был. Снабжение армии он отлично перекладывал на плечи завоеванной страны. Если рядом с деревней вне открытого боя убивали кого-то из его солдат, французы сжигали эту деревню, вешали жителей, — и таким образом Наполеон оповещал врагов, что с французами шутки плохи, а своих — что за каждую их рану они будут отомщены стократно — и их «капральчик» будет сражаться за последнего из них так же, как и за первого. Своих ближайших помощников, свой «штаб» Наполеон подбирал лично — и приучал их понимать себя с полуслова. Все они были людьми огромной личной храбрости, с ними вместе он дрался в Париже, усмиряя Вандемьерский мятеж. Жюно, Мюрат, Даву, Ланн и другие — будущие маршалы Наполеона — все они умели действовать молниеносно и, что самое главное, — самостоятельно, но при этом слаженно. Уже во время Итальянской кампании Бонапарт, хотя и действуя от имени и по поручению Директории, тем не менее не стеснял себя ни в чем. Он заключал мир, атаковал, осаждал города, никак не соотносясь с планами своих «нанимателей». А те ничего не могли сказать: Итальянская кампания считалась второстепенной, вспомогательной по отношению к Австрийской, которая была и гораздо лучше профинансирована, и снабжение ее было поставлено на более широкую ногу, но тем не менее армия, ушедшая в Австрию, завязла и практически безуспешно топталась на месте, в то время как Бонапарт был до дерзости смел, успешен и победоносен, и в свете его побед с Австрией можно было говорить с совершенно иных позиций. Кроме того, каждая победа приносила не только славу, но и немалую добычу. Часть денег Бонапарт отсылал Директории, и потому никто и не думал судить победителя, по известной поговорке. Когда Италия фактически покорилась французам и находилась под их оккупацией, Первая коалиция прекратила войну, с Австрией был подписан мир, армия Бонапарта вернулась в Париж с триумфом.

Следующей кампанией, не менее славной, чем Итальянская, стала Египетская. Непримиримый враг — Англия, был слишком силен, чтобы можно было вести с ним открытую войну. Наполеон решил отправиться в Египет, чтобы добраться до Индии и отрезать британцев от их «золотого запаса». Директория охотно согласилась заполучить богатую колонию — тем более что Бонапарт таким образом и сам уезжал из Франции вместе со своей армией, — а его популярность начинала нервировать Директорию. Египетская кампания была сопряжена с рядом трудностей: добраться туда можно было морем, а морями правила Британия, Нельсон караулил суда Наполеона, чтобы воспрепятствовать высадке французов и сорвать их план, в чем бы он ни заключался. Корсиканца спасла случайность. Не найдя французов в Александрии, Нельсон отправился искать их дальше. А Наполеон прибыл в Александрию буквально лишь чуть погодя — и если бы адмирал Нельсон не так торопился, то история Европы и мира могла бы пойти совсем по-другому. В Египте Бонапарт, как это было ему свойственно, стремился не только завоевывать, но и пропагандировать. Это удавалось ему с переменным успехом, и все же основная позиция была такова: французы явились для того, чтобы покарать захватчиков-мамелюков и освободить египтян, потому им надо оказывать всемерную поддержку. Кстати, вместе с военными в Египет пришли и ученые. Самыми подробными и точными описаниями Египта мы обязаны именно решению Наполеона взять собой египтологов, ботаников и географов. Иногда Бонапарту ставят в вину отколотый нос у исполинского Сфинкса, мол, французские артиллеристы тренировались, используя древнюю статую в качестве мишени. Но на самом деле нос у Сфинкса был отбит века на четыре раньше, и пушки французов тут совершенно ни при чем.

После того как Нельсон все же отыскал и уничтожил французский флот, войско Наполеона оказалось фактически отрезанным от Большой земли. Ни на свежие подкрепления, ни на доставку боеприпасов и всего необходимого рассчитывать не приходилось. Также недоступными оказались и свежие новости. Наполеон, по горло занятый в Египте, не знал, что фактически все его достижения в Италии, завоеванные для страны потом и кровью, аннулированы. Когда же сообщение было восстановлено и генерал Бонапарт узнал о существующем положении дел, он буквально взорвался. Отобрав провереннейших из проверенных своих бойцов и оставив подробные инструкции, что без него сделать, он вернулся во Францию — и тут-то ему устроили овации. Его встречали как спасителя Революции, его имя было у всех на устах. И хотя Египетская кампания по, сути, оказалась сорванной, это не помешало чествованию Наполеона. Тот вернулся с суровым выговором Директории и потребовал ответа, отчего он, Наполеон, оставил им завоеванные земли и наполнил казну, а за время его отсутствия все пошло прахом.

Каким образом в Директории оказались столь слепы и продолжали считать, что амбициозный, гордый до нелепого и честолюбивый Наполеон и впредь будет оставаться «шпагой Директории»? Очень скоро в Совете Старейшин было принято решение на время тотальной опасности и чрезвычайного положения перенести два следующих заседания в отдаленный от Парижа дворец — и назначить Бонапарта командующим департамента Сена. Но когда эти предложения вынесли на рассмотрение более широкой фракции — Совета пятисот, — те громко и недвусмысленно заявили, что это предложение — измена. Наполеон пожелал присутствовать на этом заседании — и разъяренные депутаты едва не побили его и не выбросили вон. Председателем был Люсьен Бонапарт, брат Наполеона. На его крик в зал ворвался Мюрат со своими солдатами — и депутатам пришлось спасаться бегством, в том числе выпрыгивая из окна. Когда же стало ясно, что сколько-то депутатов все же нужны для ратификации предложения, Мюрат, не долго думая, наловил нужное для кворума количество. На сей раз перепуганные государственные мужи уже не протестовали и были очень почтительны. Наполеон и еще двое стали консулами Республики — сроком на 10 лет, а депутаты приступили к созданию комиссии для разработки новой Конституции. Наполеон активно взялся за дело. Опять навел порядок в Северной Италии, принял участие в разработке документов, укрепил пошатнувшиеся институты, ввел ряд мер, действующих до сих пор. Через некоторое время десятилетнее консульство плавно переросло в пожизненное (1802 год). Реставрация династии Бурбонов откладывалась: фактически во главе государства встал Наполеон Бонапарт — победоносный, дающий порядок и стабильность, боготворимый народом. Не всем понравился такой оборот. На первого консула было совершено несколько покушений, но это его не остановило. К смерти кадровый военный был готов — и как ее избегать, знал лучше гражданских лиц с кинжалом. А также он очень хорошо представлял, что и как надо проделать, чтобы вывести Францию из того плачевного состояния, в котором она оказалась. Он превосходно умел подбирать нужных людей и делегировать им полномочия. А еще отлично умел проверять выполнение порученного, вникая до тонкостей в каждое дело, — и горе тем, кем Наполеон был бы недоволен. Чиновники у него получали очень хорошее жалованье, но боже упаси, чтобы хоть что-то из того, что им было поручено, осталось невыполненным. Как будут справляться те, кому он отдал поручения, сколько им придется работать для этого и как скоро они выдохнутся и надорвутся при таком режиме, Бонапарта не слишком волновало. Он неоднократно говорил, что его не интересует, сколько проживет его чиновник. Его интересует, чтобы работа была сделана. Однажды государственное совещание затянулось далеко за полночь. Министры еле держались, чтобы не уснуть.

И Бонапарт воскликнул: «Ну-ка, просыпайтесь, просыпайтесь, граждане! Только два часа ночи. Надо отрабатывать жалованье, которое нам платит французский народ».

Молодой Стендаль, работавший в одном из департаментов, вспоминал, как все они до обморока боялись своего начальника, а тот, в свою очередь, так же сильно боялся Наполеона. И не без оснований, надо сказать. Справившийся с воровством и недобросовестностью в одной своей армии, Бонапарт вознамерился такой же железной рукой укрепить Францию. Для этого были хороши любые средства — в том числе укрепление нравственности. В 1801 году Наполеон заключил с папой римским Пием VII так называемый Конкордат, в котором, в частности, были следующие положения: церковь отказывалась от всех отобранных у нее во время Революции земель, государство оплачивало церковные затраты, но духовенство давало ему клятву верности. Епископов выбирало государство, но папа имел право их смещать. В 1802 году в соборе Парижской Богоматери прошло Пасхальное богослужение — первое за почти 10 лет с начала Революции. Наполеон спросил генерала Ожерона, понравилось ли ему, и тот ответил, что церемония великолепна… Жаль только, не могут сюда прийти те сотни тысяч, которые пали за то, чтоб больше не было таких церемоний. В 1804 году «по просьбам трудящихся и ради блага страны» пожизненный консул Наполеон Бонапарт стал императором — его должность уже не была выборной, но наследуемой и пожизненной. Венчал его короной сам папа римский Пий… Вернее, вознамерился венчать… Потому что Наполеон быстро взял из рук папы корону и сам возложил ее на себя, а потом короновал Жозефину.

Воистину он был прав, сказав однажды: «Честолюбие породило революцию, честолюбие положило ей конец».

Лев Толстой, рисуя Наполеона самовлюбленным пафосным кривлякой, озабоченным лишь тем, какое впечатление он произведет на публику, неправ. Честолюбцев много, и людей, которые готовы пойти по головам, лишь бы стать повыше, — тоже. Но все ли они будут так сжигать себя на работе на благо государства, которым управляют, и все ли они способны дать этому государству такие плоды? Как знать. Своим самым великим достижением Наполеон считал «Гражданский кодекс», плод огромной трехлетней работы лучших юристов Франции и самого консула. Он говорил, что военные победы — ничто, одно Ватерлоо перечеркнуло их все. Но вот простой и четкий, строгий свод законов, заменивший собой полный хаос противоречащих друг другу и запутанных томов, — вот что было настоящим даром для Франции.

В Европе Наполеон быстро стал кумиром. Даже в России — уж на что, казалось бы, она далека, интерьеры дворянских кабинетов украшал бюст в треуголке. Толстой не кривил душой, описывая, как страстно влюблен в Бонапарта был князь Андрей. И у Евгения Онегина на столике тоже стоял «столбик с куклою чугунной под шляпой, с пасмурным челом». Эта любовь и преклонение перед живым сверхчеловеком были повсеместными.

Внешняя политика Наполеона заключалась в следующем: перед ним практически склонились все, кроме Англии. Этот упорный и неуклонный враг никак ему не поддавался, интриговал, дразнил. Он намеревался победить Англию любой ценой — и в первую очередь экономически. Англия должна была оказаться в блокаде: запертой в пределах своего острова, без возможности торговать, без возможности пользоваться богатствами своих колоний. Но чтобы добиться этого, необходимо было, чтобы блокада держалась повсеместно, а для этого Франция должна была контролировать все прочие державы. Если для этого их пришлось бы завоевать, значит, так и быть. Франция, а не Англия должна была царить на континенте. Естественно, такие устремления приводили к тому, что антифранцузские настроения усиливались. В 1805 году Англия подписала договор со своим торговым партнером Россией — и тем заложила начало Третьей коалиции. Наполеон был в ярости. Он потратил много усилий, чтобы расположить к себе императора Павла, и когда наконец добился этого и мог несколько перестать тревожиться на этот счет, Павла убили. Бонапарт подозревал, что и здесь есть английский след. Он позволил себе смертельно унизить Александра I, оскорбительно посочувствовав ему и вскользь бросив в ответ на упрек в почти похищении и убийстве герцога Энгиенского: но ведь если бы Вашему Величеству было известно, где находятся убийцы его отца, Вы бы непременно воспользовались случаем и покарали их, даже если бы они жили на территории Франции, не так ли? Все в Европе знали, что Александр непосредственно был замешан в заговоре, завершившемся так кроваво, — и никто из убийц Павла не понес никакого наказания. Этих слов Александр не простил Наполеону никогда. К Коалиции присоединились Австрия, Швеция и Неаполитанское королевство. Наполеон отправился на войну.

Кампания против Австрии была, пожалуй, самой невероятной. Репутация Наполеона как непобедимого воителя была столь сильна, что двери крепостей распахивались перед его армией — даже укрепленных, с запасом провианта. В 1805 году под Аустерлицем совместная русско-австрийская армия потерпела жесточайшее поражение, а князь Андрей Болконский увидел над собой низкое серое небо. В том же году Наполеон низложил Бурбонов в Неаполе и передал Неаполитанское королевство своему брату Жозефу. Прочие сестры и братья получили свои короны и герцогства, а Людовику Бонапарту досталось королевство Голландия. Пруссия вступила в войну в августе 1806-го — словно нарочно для того, чтобы быть разгромленной через пару месяцев. В целом IV коалиция выступила не слишком удачно — и тяжелый Тильзитский мир, который пришлось заключать Александру с Наполеоном в 1807 году, был весьма далек от той преувеличенной радости и сладости дружбы между двумя императорами, какую оба выказывали при встрече.

В 1807 году в жизни Наполеона произошло еще одно важное событие. Он впервые задумался о разводе с Жозефиной. Было время, когда он страдал от ее глупых измен, потом наступила ее очередь переживать из-за Марии Валевской и других, но развод был связан вовсе не с поведением и не с чувствами. У Наполеона родился внебрачный сын — и он всерьез озаботился наследником. Молодая жена должна была быть связанной с королевским домом, причем желательно из старых королевских домов. У него был выбор между русской принцессой Марией Павловной, сестрой Александра, и австрийской принцессой Марией-Луизой. В 1810 году брак с дочерью Фридриха состоялся. Вскоре родился сын — Наполеон II, «Орленок», как его звали во Франции. Жозефина все понимала. Она удалилась в свой замок Мальмезон и там растила розы, разводила лебедей. С Наполеоном у нее сохранялись самые дружеские отношения. «Австриячку» во Франции не любили. Когда Наполеон, сосланный на Эльбу в 1814-м, просил их с сыном приехать к нему, та проигнорировала его просьбу, а сын был еще слишком мал. Впрочем, Жозефина тоже не была на Эльбе. Ей запретили союзники и Александр, а через несколько дней она умерла «от сильной простуды, а еще тоски и тревоги за императора».

В 1808 году Франция в первый раз ощутила во время войны страх, дискомфорт и полное непонимание происходящего. В Испании все было как обычно: Наполеон низложил правящую фамилию (Бурбонов) и передал корону своему брату Жозефу, королю Неаполитанскому. Неаполитанская корона отошла к Мюрату, зятю Наполеона, — тот выдал за него свою любимую сестру Каролину. Испания, на начало XIX века — дикая крестьянская страна с отдельными городами, восстала. Ей не нравились ее прежние короли, но Жозефа Бонапарта (короля Пепе Бутылку) она принимать не хотела категорически. Крестьяне брали оружие и нападали на французов, не боясь ответных карательных экспедиций. Они упорно и яростно ненавидели оккупантов, жгли посевы, отравляли колодцы. Государства, сдавшиеся практически без боя, наблюдали за этой партизанской войной — герильей (войнушкой). На территории Испании, горящей под ногами оккупантов, было не достать патронов и провианта, это была упорная и безобразная война на уничтожение. Что-то подобное будет и в России, с дикими дремучими мужиками и старостихой Василисой, сделавшими то, что оказалось не под силу аккуратной Австрии.

Империя была очень велика. Англия — по-прежнему неуязвима, хотя континентальная блокада сильно истощила и ее, и Европу. Даже брат Наполеона Луи — и тот нарушал строжайшие наставления брата и пытался сноситься с Англией, за что и лишился короны: Наполеон отобрал ее у ослушника. Продолжение войн и связанные с этим неудобства не были интересны уже практически никому. Кроме того, Наполеон рассорился с папой Пием, захватив Рим и попытавшись упразднить институцию папства. В ответ Пий VII отлучил Наполеона от церкви. Тот не был религиозным, но отлучение сильно отшатнуло от него католические страны. Герилья продолжалась — и все покоренные земли наблюдали за испанской проблемой Бонапарта не без злорадства, мечтая и самим открыть сопротивление. Отношения с Россией охлаждались на глазах — тем более что Польша давно умоляла Наполеона помочь ей освободиться от гнета Российской империи. Наполеон не занимался благотворительностью. За свою свободу Польша должна была расплачиваться, в том числе участием в походах императора, и не факт, что в результате Наполеон бы предоставил ей независимость. Это не слишком устраивало поляков — и совершенно не устраивало Александра. И наконец в 1812 году Наполеон и армия «двунадесяти языков» вторглась в Россию. Была ли то ошибка — или войны с Россией невозможно было избежать, ученые спорят до сих пор. Это была в высшей степени странная война, особенно учитывая теснейшие культурные связи двух стран. Разговорным литературным языком образованных людей России был французский. В России проживало огромное количество французов — как эмигрантов, так и приехавших в Россию на заработки, — с началом войны все эти связи немедля были разорваны. Дворянство отказывалось от французского языка, в церквях читали специальное послание, где Наполеона объявляли ни много ни мало предтечей Антихриста, происходил повсеместный бойкот французских театров, магазинов, парикмахерских. Опыт Испании с ее герильей повторялся в гораздо более сложных погодных условиях. Наполеон еще со времен Третьей коалиции был весьма невысокого мнения о русских военачальниках, кроме Суворова, и действительно — практически ни одного крупного открытого сражения Наполеон не проиграл, но это ему не помогло. Генерального сражения ему не давали, армия отступала вглубь страны, оставляя за собой выжженные земли. Крестьяне уходили в леса от «антихриста», договориться с ними было невозможно. Наполеон рассчитывал, что обещание «воли» расположит к нему население. Он плохо понимал алогичность происходящего. Голод, болезни, антисанитария — все это страшно деморализовало армию. После битвы под Бородино, кровопролитной и ужасающей, французы заняли «вторую» столицу страны. Она запылала — при этом французы ловили поджигателей и вешали их, а пожары не стихали. Месяц просидев в городе, который было невозможно подготовить к зимовке, без провианта, в неподходящей по сезону одежде и с аномально низкой температурой, Наполеон понял, что Александр не намерен говорить с ним о мире. Идти дальше, к Петербургу, нечего было и думать. Надо было отступать, но отступать приходилось по горящей земле. Как выживали крестьяне, оставшиеся без припасов, без изб — в своих сожженных деревнях, перед приближающейся зимой, мало кого интересовало. Как-нибудь. Вместе с армией Наполеона уходили уцелевшие гражданские — быть французом в России стало смертельно опасно. Отбившиеся от своих, отставшие и ослабшие массово замерзали, тонули на переправах или становились жертвами партизан. Мародеров в деревнях закапывали в землю живьем. В России после 1812 года появилось слово «шаромыжник» / «шаромыга» — cher ami «любезный друг» — говорили французы, пытаясь выпросить хоть что-то съестное. В Париже в это время была попытка государственного переворота. Наполеон уехал разбираться — и заодно привести подкрепление, взамен утраченной армии. Из 450 тысяч во Францию вернулось лишь 25 тыс. Новая армия, приведенная Наполеоном, состояла из наспех, практически по дороге обученных подростков и стариков, потому что мужчин фактически не осталось, как и лошадей. От этой демографической ямы Франции пришлось оправляться очень долго. И с этой армией он умудрялся выигрывать отдельные сражения. Армия Наполеона развеялась как дым, и вместе с ней — легенда о ее непобедимости. Союзники собрались в новую коалицию. Бонапарт дал еще несколько сражений, но безуспешно. 31 марта 1814 года войска антинаполеоновской коалиции вступили в Париж. 3 апреля Сенат сформировал временное правительство, 6 апреля Наполеон отрекся в пользу сына, «Орленка», а с 12 на 13 апреля попытался покончить с собой. Яд не подействовал. По договору, подписанному в Фонтебло, он получил во владение маленький остров Эльба в Средиземном море и удалился туда. Ему должны были выплачивать ежегодную ренту, но денег этих он так и не увидел. Он просил супругу и сына приехать к нему — безрезультатно. Во Францию из Англии вернулись роялисты и Людовик XVIII Бурбон. Началась реставрация. Опять изменили конституцию, земли и владения, конфискованные и утраченные во время революции, стали постепенно возвращаться к прежним хозяевам… Роялисты желали возвращения «прежнего доброго времени», они ничему не научились за время своих страданий. Наполеон Бонапарт жил на Эльбе как бы мирно и рассеянно, но на самом деле — готовясь, ведя тайные переговоры и ожидая момента для прыжка…

Такой момент настал. Это были легендарные и головокружительные 100 дней Наполеона, последняя вспышка его неукротимой звезды, закончившаяся Ватерлоо и предательством. Но начались они триумфом. Он покинул Эльбу, высадился в бухте Жуан и с тысячей солдат отправился победным маршем.

Его встретил полк солдат, он сказал: «Если есть среди вас кто-нибудь, желающий убить своего императора, я перед вами…»

Солдаты опустили ружья. Париж был все ближе, люди присоединялись к нему. Король и его люди бежали. Маршал Ней, перешедший на сторону Людовика, вернулся к своему императору, рыдая. Мюрат, после трагической «Битвы народов» махнувший на все рукой и бросивший свой пост, бросился к Наполеону, но тот отказался от его услуг.

Католический писатель и мистик Леон Блуа говорил: «Я знавал в детстве старых инвалидов, которые не умели отличить его (Наполеона) от Сына Божьего».

Генерал Тьебо вспоминал это триумфальное вступление в Париж в 1815 году: «Те, кто нес его, были как сумасшедшие, и тысячи других были счастливы, когда им удавалось поцеловать одежды его или только прикоснуться к ней… Мне казалось, что я присутствую при воскресении Христа».

Наполеон вновь принялся за работу со всем жаром: сформировали палату пэров и палату представителей, разработали новую конституцию… Но Франция была обескровлена — и новую войну вынести уже не смогла. Сто дней закончились ужасающим разгромом под Ватерлоо. Временное правительство, сформированное палатой пэров, настаивало на вторичном отречении Наполеона. Если в первый раз временное правительство возглавлял Талейран, министр иностранных дел, хитрая лисица, то второе отречение Наполеону предлагал Фуше — его бывший министр внутренних дел, министр полиции, у которого на каждого было досье. В награду за эту услугу вернувшийся Людовик Бурбон в четвертый раз взял Фуше на эту должность. Правители меняются, но полиция остается.

Наполеон попросил политического убежища у своих старинных врагов — англичан. Он сел на английский корабль… И оказался на острове Святой Елены. Англия вовсе не желала проявлять милосердие к своему старому недругу. Остров был выбран как максимально удаленный от всех берегов. Оттуда убежать не вышло бы. Да Наполеон и не хотел. Он выбрал себе спутников, разделивших с ним это изгнание. На острове, «в железной клетке без прутьев» он диктовал свои мемуары.

«Вы думаете, у меня не бывает жутких моментов, когда, проснувшись среди ночи, я вспоминаю, кем я был и кто я теперь? Как медленно течет время! Какой крест! Нужно мужество, чтобы жить здесь» — диктует он.

Постепенно его спутники покидают остров. Кто-то возвращается к семье, у кого-то сдают нервы. Наполеон медленно и мучительно умирал. Ему казалось, что от рака желудка, болезни, которая свела в могилу его отца. Доктор, наблюдавший за ним, считал, что это была язва, открывшаяся от дурной еды и невыносимого даже для Наполеона нервного потрясения. Наполеон скончался 5 мая 1821 года. Его последние слова, сказанные в бреду, были «Голова армии». В это время на острове была буря. Губернатор острова и по совместительству тюремщик Наполеона Хадсон Лоу констатировал его смерть. Друзья хотели выбить на могильном камне «Наполеон». Лоу потребовал «Наполеон Бонапарт». Неясно было — как обозначить его звание — монарх или генерал? К согласию прийти не удалось. На камне не сделали никакой надписи.

Есть остров на том океане —
Пустынный и мрачный гранит;
На острове том есть могила,
А в ней император зарыт.

Зарыт он без почестей бранных
Врагами в сыпучий песок,
Лежит на нем камень тяжелый,
Чтоб встать он из гроба не мог.

И в час его грустной кончины,
В полночь, как свершается год,
К высокому берегу тихо
Воздушный корабль пристает.

Из гроба тогда император,
Очнувшись, является вдруг;
На нем треугольная шляпа
И серый походный сюртук.

Скрестивши могучие руки,
Главу опустивши на грудь,
Идет и к рулю он садится
И быстро пускается в путь.

Несется он к Франции милой,
Где славу оставил и трон,
Оставил наследника сына
И старую гвардию он.

И только что землю родную
Завидит во мраке ночном,
Опять его сердце трепещет
И очи пылают огнем.