В основу этого фильма легла реальная криминальная история похищения картины, произошедшая в 1965 году, но в жизни, как это всегда и бывает, события развивались несколько иначе, чем в фильме.
«Святой Лука» Франса Хальса изначально входил в серию из четырех полотен, на которых были изображены четыре Евангелиста. Картина прошла довольно непростой путь, прежде чем попала в Россию. Предполагается, что Хальс выполнил эту работу по заказу для небольшой частной церкви или часовни. Документально подтверждено, что в 1760 году эти картины входили в наследство голландского художника Герарде Хоэта Младшего, а в 1771 году были приобретены Екатериной II для коллекции Эрмитажа. Впрочем, их посчитали не слишком ценными, и они находились в запасниках до 1812 года, пока по личному распоряжению Александра I не были переданы в Таврическую губернию для украшения католических храмов.
По утверждению режиссера Анатолия Бобровского, в 1950-х годах куратор Одесского музея западного и восточного искусства приобрел «Святого Луку» на одесском Привозе за 9 рублей. Впрочем, скорее всего это городская легенда, а в действительности картины хранились в запасниках Одесской картинной галереи русского искусства, откуда в 1920 году их и передали в ведение нового Одесского музея западного и восточного искусства. Точнее, в Одессе остались «Лука» и «Матфей», а «Марк» и «Иоанн» были вывезены за границу. В настоящее время «Иоанн» хранится в галерее Гетти в Лос-Анжелесе, а вот «Марка» не так давно выкупил у частного коллекционера фонд Алишера Усманова, а позднее в ноябре 2013 картину передали в Пушкинский музей.
«Святого Луку», так же как и «Святого Матфея» для искусствоведов фактически заново открыла сотрудница Эрмитажа Ирина Линник, которая в 1958 году занималась исследования в фондах Одесского музея западного и восточного искусства. С ее подачи в 1965 году «Святой Лука» и «Святой Матфей»и были отправлены на выставку в Москву, в Пушкинский музей.
Конечно,«Святой Лука» является превосходным образцом голландской живописи первой половины 17 века и по-новому представляет творчество Хальса, который более всего известен как портретист, а не как мастер религиозной тематики, но все же известность, которую получила эта картина, оказалась далека от художественных кругов и искусствоведческих проблем.
Картина исчезла из музея 9 марта 1965 года, это был выходной день, когда залы закрывали для публики. До этого Пушкинский музей грабили всего один-единственный раз, в 1930-х годах, когда были украдены картины Доссо Досси и Тициана. Дело сразу было жестко засекречено, не только в интересах следствия, но и для сохранения престижа страны, поскольку незадолго до этого происшествия министр культуры СССР Екатерина Фурцева, будучи в одной из зарубежных стран в командировке, заявила, что в Советском Союзе музеи не грабят. Между прочим, это дело едва не стоило Фурцевой министерского кресла.
Опытные сыщики из МУРа сразу определили, что преступником был дилетант, поскольку вместо того, чтобы аккуратно вынуть картину из рамы, он грубо вырезал холст тупым ножом. Поскольку пропала только одна картина, самой логичной казалась версия, что преступление было совершено под заказ.
Сыщики подняли всех своих осведомителей в мире искусства, но линии расследования, которые казались перспективными, постоянно заводили следствие в тупик. Сначала сыщики разрабатывали некоего бельгийского любителя живописи по имени Жан Вандерберг, который жил в «Метрополе», к нему подослал девушку-агента, которая предложила ему «рембрандта». Сначала бельгиец проявил интерес, а потом внезапно сорвался и вернулся на родину. Вполне возможно он что-то заподозрил и решил не рисковать.
В это же время Одессе занимались неким гражданином ФРГ Куртом Шварцхайнером, который, по слухам, собирался вывести из страны какую-то ценную картину без досмотра. Багаж иностранца осмотрели, действительно нашли некое полотно, якобы купленное у одесского коллекционера. При детальном исследовании картины стало ясно, что господин Шварцхайнер не преступник, а наоборот жертва ловких мошенников, подсунувших бедняге подделку, за которую тот расплатился полноценной валютой.
Но все эти версии так и остались тупиковыми. Следствие забуксовало, несмотря на жесткий контроль сверху и на то, что к участию в расследовании уже привлекли сотрудников КГБ.
Дело сдвинулось с мертвой точки почти полгода спустя, в августе 1965 года. Преступник, молодой парень, которому до того момента так и не удалось сбыть картину, впал в отчаяние и решил предложить полотно первому встречному иностранцу. Ему катастрофически не повезло, поскольку, выбирая подходящего человека в толпе у магазина «Мелодия» на Калининском проспекте, он обратился к сотруднику нашего посольства в Германии, который ко всему прочему был еще и разведчиком.
Когда в разговоре агенту была предложена картина уровня «рембрандта», тот сразу сообразил, о чем идет речь, и постарался убедить своего собеседника, что хотя сам живописью не интересуется, но найдет для него покупателя. Сразу же была разработана операция, в которой принял участие один из наших сотрудников внешней разведки, который без особых проблем изобразил немца. Встречу назначили у бассейна «Москва», этот эпизод, вполне кинематографичный, позднее вошел и в фильм. Затем была еще одна встреча, уже на Остоженке, когда произошел торг, и была установлена сумма в 60 тыс.рублей, который продавец рассчитывал получить за картину.
За парнем установили слежку. К изумлению сыщиков, сначала он привел их к служебному входу в Пушкинский музей, а затем в один из домов неподалеку. Теперь установить личность преступника не составило труда – это действительно был сотрудник Пушкинского музея, работавший реставратором по дереву, Валерий Волков. Прошлое у парня было, мягко говоря, не идеальное, он успел отсидеть за кражу, но затем его выпустили условно-досрочно, и по рекомендации одного из сотрудников музея приняли туда на работу.
Операцию по задержанию вора сыщики организовали в лучших кинематографических традициях. Подставной покупатель явился на натуральном «Мерседесе» с личным водителем (с учетом того, что это был 1965 год – крутизна необыкновенная). Продавец предложил покупателю дойти до места пешком, и в путаных московских переулках наружка их потеряла. Волков отвел предполагаемого иностранца в один из старых московских особняков, где, как потом выяснилось, жила подруга Волкова, Изольда. Мальчик, который находился в квартире вынес для покупателя газетный сверток, а Волков забрал у «иностранца» коробку, в которой, как он полагал, находились деньги.
Через час сыщики, наконец, обнаружили Волкова на Остоженке и взяли его. Детали всей этой истории выяснились на допросах. Оказалось, что Волков очень хотел работать в музее, но из-за судимости не смог получить профильное образование. В Пушкинский он все-таки как-то устроился, помогли какие-то знакомые, но в музее с него стали требовать диплом о высшем образовании. В это же время он начал ухаживать за девушкой, ему понадобились деньги, и он влез в долги.
И вот в это время на его горизонте появился новый знакомый, некий коллекционер Валерий Алексеев. Он предложил помочь Волкову с дипломом (цена вопроса – 1000 рублей), а поскольку денег у того все равно не было, предложил украсть конкретную картину из музея.
Именно Алексеев и разработал весь план, объяснил Волкову как правильно вынуть картину из рамы, чтобы не повредить ее (тот этого не сделал), и даже купил новую обувь, чтобы собаки его не выследили по следам. Именно Алексееву Волков передал картину, после того, как вынес ее из музея.
Вероятно, у Алексеева был какой-то конкретный заказ, но что-то пошло не так. Возможно, продать картину помешала заметная активность сыщиков в среде скупщиков и подпольных антикваров. А возможно, заказчиком был тот самый гражданин Бельгии Жан Вандерберг, который так спешно покинул Москву, почуяв что-то неладное.
Во всяком случае, когда отдел кадров Пушкинского музея в очередной раз выставил Волкову ультиматум по поводу отсутствующего диплома, и тот явился к Алексееву за деньгами, оказалось, что картина еще не продана. Волков забрал полотно, и решил продать его сам. Именно тогда он и напоролся на нашего дипломата возле магазина «Грампластинки» на Новом Арбате.
За резонансную кражу Волков получил 10 лет колонии и штраф на реставрацию картины, которая была серьезно повреждена, в сумме 901 рубль. Господин Алексеев, ныне респектабельный коллекционер, утверждал, что его оговорили и что он ничего не помнит. Самое занятное, что экспертиза, проведенная в институте Сербского, это подтвердила, и он так и не был привлечен к ответственности. Заказчика, который в этой истории, несомненно, был, так и не установили. Так что реальная история, в отличие от кинематографической оказалась незаконченной. Любопытно, что в 2008 году в самóм Одесском музее западного и восточного искусства был украден «Поцелуй Иуды» Караваджо. А вот отреставрированного «Святого Луку», который висел рядом, не тронули.
