Заложница рисовой экономики: как в Стране восходящего солнца почти двести лет платежным средством был рис

Во второй половине XVI века Страна восходящего солнца погрузилась в хаос гражданской войны. Кровавая смута завершилась в начале XVII века с приходом к власти сёгунов из династии Токугава (император оставался номинальным монархом). Экономическая политика, которую на протяжении двух веков проводило японское правительство, оказалась уникальным экспериментом. Главным средством расчётов служил фиксированный объём риса, называемый коку (около 180 литров, или 150 кг).

За много веков сложилась традиция измерять одним коку запас риса, достаточный для пропитания одного взрослого человека в течение года. А в эпоху сёгуната Токугава в этих величинах полагалось проводить абсолютно все расчёты на территории государства. Вообще-то в Японии были в ходу и деньги. Причём не только из благородных металлов, но даже бумажные. Однако власти упрямо принуждали своих подданных всё измерять именно в коку: налоги, выплаты и даже число доступных для содержания воинов.

В коку измерялось даже водоизмещение кораблей

Японская монета кобан. Приоритет рисовой экономики привёл к тому, что номинал японской золотой монеты кобан оценивался в три коку риса. Правда, серебряными и золотыми монетами правительство Японии предпочитало расплачиваться только в самом крайнем случае. Например, с иностранными торговцами, которых трудно было заставить принимать в качестве оплаты порции злака.

Система рисовой экономики была доведена до абсолюта. Даже водоизмещение торговых судов измерялось числом коку, которые мог перевезти корабль. А на престижный титул даймё (князя) могли рассчитывать только те из аристократов, чей доход превышал 10 тысяч коку. Такой феодал мог содержать собственную армию из нескольких тысяч самураев. Одновременно в коку измерялись и доходы любой провинции. Для этого тщательно измерили и обсчитали каждое поле. В реальности любой человек, получая причитающиеся ему выплаты в коку риса, тут же старался их продать. Конечно, за монеты. Ведь одежду, оружие, украшения и всё остальное можно было купить только за реальные деньги. И вскоре центром финансовой жизни стала рисовая биржа. Стоимость службы простого самурая или чиновника низшего ранга обходилась в 30−40 коку в год. Это не меньше пяти тонн риса. Но маклеры назначали цены исходя из собственных интересов. И с годами обмен риса на деньги стал совершенно невыгодным. Парадоксальным образом власти сделали богатейшими людьми страны не землевладельцев, а торговцев рисом. Эти купцы, несмотря на свой низкий социальный статус, превратились в главных финансовых посредников.

Разумеется, жёсткие регламенты по распределению национальных богатств в коку хорошо смотрелись только на бумаге. Любой неурожайный год становился для государственного бюджета катастрофой. И тем не менее около двух веков уникальный эксперимент устойчиво функционировал. Лишь в начале XIX века стали очевидны все недостатки рисовой экономики и изоляционизма. Как бы ни гордились самураи своим бесстрашием, но в эпоху парового флота и нарезной артиллерии надеяться на сохранение национальной независимости при помощи фитильных аркебуз и катан уже не приходилось.

250−270 князей-даймё имели доход свыше 10 тысяч коку риса в год в XVII веке. Однако сёгуны жёстко контролировали и регламентировали жизнь этих сверхбогатых феодалов. Например, даймё принуждались к разорительным путешествиям в столицу в сопровождении пышной свиты. Так, феодал с доходом до 200 тысяч коку должен был совершать поездку в сопровождении 80 самураев. А с большим — уже 120.

В 1868 году император Мэйдзи объявил, что принимает всю полноту власти на себя, а власть сёгунов упраздняется. Начались радикальные реформы, которые в короткий срок вывели Японию в число лидеров мировой экономики. Многие исследователи считают, что именно в предшествующие два века были заложены основы для будущего прогресса. Нормированность, строгий учёт и привычка безропотно исполнять приказы, вошедшие в плоть и кровь японцев в эпоху сёгуната Токугава, стали одним из двигателей мощного промышленного рывка.