Бертран дю Геклен: как обычный бретонский рыцарь стал великим полководцем Франции

В предыдущих статьях цикла мы неоднократно касались проблемы устойчивых стереотипов, сложившихся в наши времена о периоде Высокого Средневековья. Вот уж воистину, несть им числа – заблуждения касаются самых разных областей жизни, от уровня интеллекта людей того времени до вопросов демографии, гигиены или медицины, каковая, разумеется, отнюдь не блистала выдающимися достижениями, но в отдельных случаях приносила определённую пользу. Ещё один традиционный стереотип можно сформулировать следующим образом: достичь серьёзных карьерных успехов тогда мог исключительно человек, принадлежащий к высшим слоям общества, тогда как самому обычному горожанину, крестьянину или бедному неродовитому дворянину пути к славе и важным государственным должностям были закрыты. Судьбу решало происхождение, а не личные таланты.

В какой-то мере это утверждение можно считать справедливым – наличие благородной крови, связей и влиятельных родственников давало куда больше шансов пробиться наверх, но, согласимся, такое положение дел сохраняется и поныне. Тут стоит напомнить, что, к примеру, римский папа Лев III, тот самый, что короновал императорским венцом Карла Великого, являлся сыном городского обывателя, а папа Николай IV был выходцем из анконской фермерской семьи – сделать блестящую карьеру на церковном поприще мог и простолюдин, поскольку в этой сфере оценивалось не только и не столько происхождение, сколько образование, начитанность и личные способности. Однако и в светских государствах встречались люди, поднявшиеся из самых низов к сияющим вершинам.

Одним из таких счастливчиков был Бертран дю Геклен, ставший для Франции национальным героем, стоящим практически на одной ступени с Жанной д’Арк. Заметим, что написание его имени в русском языке разнится: приняты две версии, «Дюгеклен» и «дю Геклен» – мы будем оперировать последней, как калькой с французского Bertrand du Guesclin.

Происхождение и первые успехи

Средневековые миниатюры и надгробный памятник в аббатстве Сен-Дени дают нам возможность сделать выводы о внешнем облике Бертрана дю Геклена: пухлое лицо, высокий лоб с залысинами, коротко постриженные вьющиеся волосы, крупные глаза и невыразительный подбородок. Он был похож на доброго дядюшку-трактирщика, готового принести посетителям добрый стакан бургундского и хорошо прожаренное седло барашка, но внешность, как это нередко бывает, оказалась весьма обманчива…

Отец Бертрана, Робер дю Геклен, владел крошечным феодом Ла-Мотт-Брон неподалёку от Динана в Бретани – городок Брон сохранился до наших дней, а тогда он представлял из себя очень скромный дворянский замок с окружившими его деревенскими домами. Старшая ветвь этой семьи владела куда более внушительными шато Плесси-Бертран и Мот-Жан, потомки же младшей ветви удовольствовались малым. Робер Дю Геклен не был богатым человеком, и его наследства не хватило бы на всех его десять выживших детей – кстати, прекрасный показатель, с учётом высокой детской смертности в ту эпоху.

Французский историк Ив Жакоб в книге «Bertrand du Guesclin: connétable de France» от 1992 года приводит не самые лестные для будущего великого полководца слова трубадура Кувелье из Турне, составившего весьма подробное жизнеописание дю Геклена: «…'enfant le plus laid qu'il y eût de Rennes à Dinan» – «самый уродливый ребенок в Ренне и Динане» – с короткими ногами, слишком широкими плечами и длинными руками, некрасивой круглой головой и смуглой «кабаньей» кожей. Он с детства общался с простолюдинами – кормилица Бертрана была из деревни Брон, играл с деревенскими мальчишками, отдавая много времени физическим упражнениям, характер имел задиристый и драчливый, часто ссорился с матерью и братьями. На первый турнир Бертран попал в 1337 году, в возрасте 17 лет, а позже избрал военную карьеру – как пишет исследователь Жан Фавье, он сделал войну своим ремеслом «столь же по необходимости, сколь и по душевной склонности». Единственное занятие, достойное бедного дворянина из бретонского медвежьего угла!

Бертран дю Геклен выжил во время эпидемии Чёрной смерти и обратил на себя внимание во время войны за Бретонское наследство между графом Блуасским и домом Монфоров. Сражался Бертран на стороне Блуа, которых поддерживала Франция. Возможно, его несносные выходки грубияна были частью цельного характера, включавшего почти безрассудную смелость, уравновешиваемую способностями тактика, рассудительностью и хитроумием. Тем не менее, рыцарские шпоры дю Геклен получил лишь в возрасте 35 лет от шателена города Кан Эсташа де Мареса – это можно было считать крупным успехом, поскольку тысячи других дворян, ставших «солдатами удачи», до старости не добивались рыцарского посвящения. Бертран воевал на незначительных должностях в Нормандии и Бретани, позднее, как рыцарь-баннерет (то есть рыцарь, способный вести в бой отряд под своим знаменем), помогает в 1363 году графу Карлу Блуасскому провести летнюю кампанию; позднее, 29 сентября 1364 года, участвует в неудачной попытке снять осаду англичан с города Оре – Карл де Блуа в этом сражении погиб, а дю Геклен был вынужден сдаться: его меч переломился.

За предыдущие заслуги энергичный и целеустремлённый дю Геклен получает от французского дофина и регента Карла V серьёзную должность генерал-капитана всей Нормандии. Поскольку Бертран начинал свою военную карьеру с самых низов, этот выбор дофина оказался правильным: под командование дю Геклена попали в том числе и рутьеры, наёмники, которым генерал-капитан выплачивал жалование и раздавал вино, а также лично контролировал набор новых солдат, не принимая в войско совсем уж отпетых маргиналов.

Проблема рутьеров, которым было безразлично, кого грабить, стояла на севере Франции особенно остро, чем и объясняется желание Карла V как можно быстрее от них избавиться, отправив куда-нибудь повоевать – крайне желательно подальше и на возможно больший срок. Словом, выдалась прекрасная возможность избавиться от Карла Наваррского, графа д’Эврё – уже был издан указ о конфискации владений союзного англичанам наваррца, осталось претворить его в жизнь. Лучшей кандидатуры, чем дю Геклен, не нашлось – он не корчил из себя «безупречного рыцаря» и старался действовать хитростью вместо ударов в лоб и торжественного вызова противника на бой через герольдов. Вполне достаточно внезапного налёта, чтобы не дать противнику закрыть городские ворота, устроить западню или напасть на рассвете – тут война, а не рыцарский турнир. За десять дней дю Геклен берёт крепости Карла Наваррского, позволявшие последнему контролировать судоходство по Сене (а следовательно и торговлю), и 16 мая 1364 года громит наваррско-гасконское воинство в битве при Кошереле, опять же использовав хитрость – ложное отступление, а затем введение в бой двух сотен конных рыцарей, находившихся в засаде, с выходом во фланг и тыл противника.

В апреле 1364 года в Англии умирает пленённый при Пуатье король Иоанн II Добрый, Карл V получает корону и даёт Бертрану дю Геклену полный карт-бланш и свободу действий для ведения операций в районе Нижней Сены. Кстати, через год, в марте 1365 года, между Карлом Злым и Карлом V де Валуа был заключён договор, сохранявший за наваррцем занятые им нормандские владения, французам же, кроме прочего, отходило графство Лонгвиль, которое вскоре было даровано Бертрану дю Геклену – безвестный бретонский дворянчик становится французским графом, и это при том, что новоиспечённый граф как раз сидел в плену у англичан после упомянутого выше поражения при Оре и ждал выкупа, который вскоре уплатит король…

Испанская авантюра

Можно сказать, что король Франции Карл V Мудрый и Бертран дю Геклен нашли друг друга, составив идеальную рабочую пару – мы как-то упоминали, что первые короли из династии Валуа являлись не столько государственными деятелями, сколько рыцарями, мыслящими и действующими в феодальных категориях безвозвратно уходящей в прошлое системы вассал-сеньор. Карл, не зря заслуживший своё прозвище, после пленения браво размахивавшего при Пуатье секирой Иоанна Доброго и нескольких лет регентства твердо осознал, что задачи главы государства несколько иные – администрирование, подбор кадров, экономика, дипломатия. Воевать же должны опытные практики наподобие дю Геклена, который, между прочим, мало походил на идеального рыцаря из куртуазных романов, обладая здоровым цинизмом профессионала, для которого война являлась прежде всего ремеслом, а не романтическим приключением – отсюда и выдающиеся успехи будущего коннетабля.

Вдохновлённый пусть и незначительными, но всё же победами, в 1365 году Карл V решается на проведение Испанского похода с целью свержения короля Кастилии Педро I Жестокого, уморившего голодом в тюрьме свою нелюбимую жену и родственницу короля Франции Бланку де Бурбон. Кроме этого, на трон Кастилии имелся претендент, симпатизирующий Франции – сводный брат Педро, Энрике де Трастамара. Командующим назначили Бертрана дю Геклена, поставив ему целью убить сразу трёх зайцев – увести из Франции рутьеров, надоевших своими бесчинствами хуже горькой редьки, вывести из игры Карла Наваррского, который сосредоточил бы внимание на событиях в Испании, и, само собой, посадить на Кастильский престол ставленника Парижа. Ради приличия и финансирования от папского престола экспедиции придали вид «крестового похода против мавров Гранады», но все отлично понимали, что истинные намерения французов совершенно иные. Собранное войско выглядело, мягко говоря, экстравагантно. Слово историку Жану Фавье:

«…Не менее причудливой была армия. В ней рядом с победителем при Кошереле можно было увидеть бывших победителей при Пуатье, таких, как Эсташ д'Обершикур, рутьеров из наваррской армии, расформированной в Нормандии, бывших участников бретонских войн. В общем, странное сборище висельников, наводившее на население такой же ужас, как во времена, когда французский король ещё не собрал их вместе. Губернатор Бургундии Жан де Сомбернон даже не хотел их пропускать через свою территорию; он забыл, что это королевская армия. Вынужденный уступить, он велел «очистить всю провинцию» – иначе говоря, предоставил дю Геклену идти по опустошённой местности. Города Конта-Венессен были переведены на осадное положение».

И снова успех – весной 1366 года Бертран дю Геклен выполнил все поставленные ему задачи, разбил Педро Жестокого, усадил на престол Энрике де Трастамара и получил от него в подарок герцогство де Молина – теперь он (вполне заслуженно!) стал не только французским графом, но и кастильским герцогом. Увы, но в ход событий снова вмешались англичане, заключившие в сентябре того же года Либурнский договор, объединивший силы Эдуарда Чёрного принца, Карла Наваррского и беглого Педро Жестокого, надеявшегося с помощью англичан отвоевать трон у Энрике. Их армия направилась в Испанию из Бордо, прошла через знаменитый Ронсевальский перевал, где за 600 лет до этого погиб Роланд, и нанесла поражение войскам Энрике и рутьерам дю Геклена, который в очередной раз попал в плен.

Черный принц принял дю Геклена как почтеннейшего гостя и увёз знаменитого пленника в Бордо, где начали происходить весьма подозрительные странности. Англичане откровенно тянули время, не особо торопясь с назначением выкупа, что было нарушением всех мыслимых рыцарских традиций и дворянской этики – якобы Чёрный принц предпочёл бы видеть слишком опасного французского военачальника пленником, чем снова сталкиваться с ним на поле боя. Возмущённый дю Геклен учинил выходку полностью в своём эпатажном стиле – сам громогласно объявил сумму выкупа в 100 тысяч флоринов, что по тем временам было деньгами совершенно умопомрачительными. Вдобавок, в высшем обществе начали ходить разговоры, наносящие ущерб репутации Чёрного принца: будто бы он нарочно удерживает прославленного француза из трусости. Вопрос пришлось незамедлительно решать, причём ситуация выглядела донельзя абсурдно: англичане начали торговаться с дю Гекленом за понижение суммы выкупа. Что вы, мессир Бертран, зачем так много, давайте остановимся на более приемлемых для вашего суверена деньгах! Как говорят в нынешние времена, дю Геклен окончательно затроллил Чёрного принца и его окружение сначала безобразным торгашеством «на понижение» за свою собственную голову, а итоге поставил всех в тупик окончательным решением – я не стою меньше 60 тысяч флоринов, и точка! Пришлось соглашаться, лишь бы быстрее избавиться от этого невоспитанного скандалиста – скрывать нечего, Бертран таким был с юности…

В начале 1368 года англичане, явно не без облегчённого вздоха, отправили дю Геклена из Бордо в Тулузу, а наш хитрец снова достиг своих целей: он сумел хорошенько помотать нервы англичанам, бросив тень на реноме Чёрного принца, а заодно показать королю Франции и будущим потенциальным нанимателям, что стоит действительно очень дорого. Правда, впоследствии дю Геклен возместил всю сумму Карлу V и поручившимся за него благородным дамам, продав свои земельные владения в Испании королю Арагона Педро IV Церемонному…

Коннетабль Франции

Как мы уже сказали выше, Карл Мудрый был не рыцарем, а политиком, предпочитая рутинную работу администратора громким подвигам на поле брани. Совместно с дю Гекленом и другими военачальниками королём была выработана стратегия «пассивной обороны» – весь предшествующий опыт Франции в Столетней войне доказывал, что постепенное отвоёвывание территорий с гарантированным финансированием на фоне стабилизации экономики куда лучше решающего сражения, в котором за считанные часы может быть не в лучшую сторону предопределено будущее государства – как это произошло при Креси или Пуатье. Дворянство роптало, желая славы и сражений, но слишком горячие головы остудил дю Геклен, заявив на одном из советов следующее:

«…Те, кто говорит о сражении с англичанами, отнюдь не видят опасности, каковая может из того проистекать. Я не говорю, что с ними не должно сражаться, но хочу, чтобы это делалось при нашем преимуществе, как и они хорошо умеют пользоваться таковым, когда дело касается их».

Выйдя с вышеописанным скандалом из английского плена, дю Геклен почти два года воевал в Испании, поддерживая Энрике де Трастамара, а по возвращению в Париж, 2 октября 1370 года, получил из рук Карла Мудрого клинок коннетабля Франции. Говоря современным языком, эта должность была чем-то средним между министром обороны, главнокомандующим и главой совета национальной безопасности.

Выше коннетабля в XIV веке стояли только сам король и принцы крови, а полномочия были самыми обширными. В том же 1370 году дю Геклен командовал операциями в Берри и Лимузене, укрепил Перигор и стал угрожать английским коммуникациям, отрезая пути к отступлению в сторону Гиени. К зиме от оккупантов – а именно так начали воспринимать англичан французы – были освобождены Мэн и Анжу. Весной 1371 года старый противник Валуа, Карл Наваррский граф д’Эврё, принёс тесный оммаж королю Франции. Казалось бы, череда беспрестанных поражений закончилась.

Наконец, в 1372 году дю Геклен вошёл в город Пуатье, затем перед французской армией открыла ворота крепость Ля Рошель – Франция получила важнейший порт на западном побережье, способный всерьёз конкурировать с Бордо, а Карл V даровал амнистию всем местным баронам, ранее поддерживавшим своих северных сюзеренов Плантагенетов. Стратегия методичного вытеснения англичан с занятых территорий продолжала действовать и в дальнейшем – французам покорилась Бретань, но в июне 1373 года англичане устроили показательный набег под командованием принца Джона Ланкастера от Кале до Бордо, сжигая и уничтожая всё, до чего могла дотянуться рука. Остановить их дю Геклен не смог.

В столь кратком формате нет смысла описывать все сражения и кампании, в которых участвовал Бертран дю Геклен. За десять лет пребывания в должности коннетабля он практически не покидал седла, действуя на всех фронтах Столетней войны – Нормандия, Гиень, Шаранта, Авранш, Бурбоннэ, Жеводан. Умер коннетабль 13 июля 1380 года в походе, во время осады крепости Шатонёф-де-Рандон в Лангедоке, предположительно от скоротечной ангины – дю Геклен выпил в жару холодной воды и слёг. По завещанию, прах следовало упокоить в его родной Бретани, но в летнюю жару тело начало быстро разлагаться, невзирая на все усилия бальзамировщиков. В итоге была применена весьма оригинальная, но распространённая в те времена практика «вываривания» – останки несколько часов кипятились в огромном чане, заполненном смесью воды, вина и специй, плоть отделялась от костей, которые затем были перевезены в Париж и упокоены в усыпальнице французских королей Сен-Дени.

Dilaceratio Corporis – «разделение тела» – считалось исключительно королевской привилегией, и получается, что у Бертрана дю Геклена насчитывалось четыре могилы, из которых уцелели три. Урна с внутренностями находится в церкви Св. Лаврения в Пюи-ан-Веле, Овернь; сердце – на родине, в Динане; плоть в Монферране (ныне Клермон-Ферран) – эта урна не сохранилась после революционных событий 1793 года. Наконец, остов покоится прямо напротив гробницы, которую Карл V Мудрый приказал подготовить для себя. Даже после смерти король и его первый рыцарь остались неразлучны.

Нескладный деревенский задира прожил долгую и насыщенную самыми невероятными событиями жизнь, в которой было всё: громкая слава полководца, победы и поражения, плен и громкие дворянские титулы, но прежде всего – тяжёлый труд настоящего профессионала, для которого война была истинным призванием.

Продолжение: Столетняя война: явление Орлеанской девы.