«Безумная Грета» Питера Брейгеля Старшего в деталях: о чем нам говорят лицо и вуаль Греты, глаза и нос адской пасти, демон-акробат и яйцезадый

Общее

Питер Брейгель Старший. Безумная Грета. 1563 год

Название «Безумная Грета» было известно задолго до того, как обнаружили саму картину: оно упоминается у фламандского художника и литератора Карела ван Мандера в его «Книге о художниках» 1604 года. Ван Мандер пишет про «„Сумасшедшую Маргариту“, которая влечет добычу для ада; взгляд у нее блуждающий, и одета она очень странно». Во времена ван Мандера картина Брейгеля находилась в коллекции императора Рудольфа II в Праге, но неиз­вест­но ни как она туда попала, ни как исчезла оттуда. В конце XIX века «Грета» снова была обнаружена, и сейчас ее можно увидеть в собрании Музея Майера ван ден Берга в Антверпене.

Подпись в нижнем левом углу

Подпись в нижнем левом углу

В левом нижнем углу картины после реставрации 2017–2018 годов была обнаружена подпись художника и год написания «Безумной Греты»: 1563-й. Для Питера Брейгеля, которому тогда было за тридцать или под сорок (точной даты рождения мы не знаем), это очень важный год: он женится на дочери своего учителя Кука ван Альста и меняет окружение, переезжая из торгового Антверпена в аристократический Брюссель, где тогда был двор Маргариты Пармской — наместницы Нидерландов, поставленной испанским королем Филиппом II.

Таким образом, «Безумная Грета» — либо одна из последних картин, написанных на старом месте для прежних заказчиков, либо, наоборот, одна из первых работ, написанных в Брюсселе для новых клиентов.

Фигура Греты

Фигура Греты

Почему странную героиню картины зовут Маргарита? В середине XX века бельгийский фольклорист Ян Граулс, изучавший нидерландские пословицы, обнаружил, что в XVI веке Гретой или Грит (сокращенное от Маргарита) называли женщин сварливых, своевольных, самоуверенных и настолько агрессивных, что они способны победить даже демонов из ада. В сборнике 1549 года впервые записана пословица «Если есть две Греты в доме, то лающая собака не нужна». А в сборнике 1568 года — тоже составленном при жизни Брейгеля — была найдена пословица, прямо объясняющая сюжет картины: «Грета может грабить перед стенами ада и уйти невредимой».

Почему Грета такая огромная? Ведь остальные женщины на картине гораздо меньше. Современный исследователь Лен Юэ считает, что это связано с карнавальными процессиями в Антверпене, частью которых были гигантские фигуры популярных фольклорных персонажей — и известно, что и в 1561, и в 1563 году там носили, в частности, и гигантскую фигуру сварливой Греты. Так что для Брейгеля (и, видимо, его заказчика, который существовал в схожем контексте) эта картина не только была основана на расхожей мудрости, но и укоренена в быту, в недавних событиях.

Фигура Греты, особенно в ее первоначальном наброске, оставшемся под красочным слоем картины, напоминает женскую фигуру в латах и юбке с гравюры Брейгеля «Гнев» (из серии «Семь смертных грехов»); само слово dol/dul в названии картины («Dulle Griet») может означать как гневного человека, так и безумного.

Женщины, связывающие демонов

Женщины, связывающие демонов

Справа под ногами у гигантской Греты можно видеть женщин из числа руководимых ею, которые связывают и побивают адских тварей. Эта маленькая сценка — ключ к одной из больших загадок картины, а также пословицы, от которой Брейгель отталкивался. Почему такое нелестное нарицательное значение было придано именно имени Маргарита? Искусствовед Уолтер Гибсон парадоксальным образом связал образ сварливой Греты со святой Маргаритой: эта популярная в Средние века святая, по преданиям, несколько раз встречалась с дьяволом и побеждала его — в частности, связывала. От храброй победительницы дьявола через комическое снижение уже не так далеко до сварливой старухи, которой сам черт не брат и которой боятся даже в аду.

Иллюстрацию к такому переносу можно найти у Брейгеля и в других картинах: на «Нидерландских пословицах» есть старуха, которая связывает демона так же, как это когда-то, по легенде, сделала святая Маргарита.

Лицо Греты

Лицо Греты

Грета — высохшая старая женщина с красным носом (что, возможно, обличительный намек на пьянство). У нее вытаращенные глаза, беззубый рот раскрыт, выпирает кадык: Брейгель подчеркивает ее мужеподобные черты; это сварливая женщина, которая берет контроль в свои руки и приобретает мужские характеристики.

Одежда Греты

Одежда Греты

Она одета воинственно — в латы: на ней нагрудник, латная перчатка, шлем, в руке меч. Но одновременно она одета и как обычная женщина: она в юбке, а также в рукавах, которые надевались отдельно. Эти рукава никак не закреплены, правый рукав отстает и к тому же надет наизнанку, бархатистой частью внутрь. Это значит, что Грета одевалась небрежно, наспех.

Что у Греты в руках

Что у Греты в руках

Под мышкой у Греты сундук с награбленным; в тюках тоже видны деньги, драгоценности, одно ожерелье свисает у Греты из лат. Это толкуют как символ жадности.

Но одновременно у Греты есть и корзинка, из которой торчат кухонные предметы: обычная сковородка, тарелка. Почему так, не очень ясно; возможно, это напоминание, что такие Греты встречаются всем в быту, а не только в фантастическом брейгелевском аду. Возможно, сковородка — это тоже оружие Греты (как в XX веке агрессивных жен будут карикатурно изображать со скалкой в руках).

Как ни странно, в корзине у Греты виден пояс. Эту деталь, как и многое на брейгелевских картинах, толкуют в морально-назидательном ключе. Пояс был символом чистоты и целомудрия, а Грета пояс сняла, так что исследовательница Маргарет Салливан считает, что героиня картины олицетворяет еще и похоть.

Шлем и вуаль Греты

Шлем и вуаль Греты. Внизу: Питер Брейгель Старший. Нидерландские пословицы. 1559 год

Над шлемом у Греты полупрозрачная вуаль. Такая деталь у Брейгеля встре­чается у персонажей, которые что-то скрывают или кого-то обманывают, — например, на тех же «Нидерландских пословицах». В этой сцене женщина с вуалью надевает на мужа голубой плащ — это отсылка к нидерландскому выражению, которое означает «наставить рога». Так что, вероятно, вуаль, как и пояс, тоже связана с похотью или означает лживость Греты.

Адская пасть

Адская пасть

Воинственная Грета, сжимая меч в кулаке, движется по направлению к адской пасти. Изображение ада в виде пасти — не изобретение Брейгеля, к тому моменту это уже было общее место.

Но Брейгель, как ни странно, изображает эту пасть юмористически: она у него не страшная, а смешная. Ад открывает рот с зубами — но не в ярости, а будто бы в ужасе перед Гретой.

Глаза, брови и нос адской пасти

Глаза, брови и нос адской пасти

Над пастью — глаза, а над глазами — брови, но брови состоят из кувшинчиков с вином — очередная издевка Брейгеля. Роль век или ресниц выполняют деревянные полочки, на которых сидят птицы; и если кувшинчики можно объяснить морализаторским намеком на пьянство, то птичьи жердочки не объяснишь никак, это просто безумная деталь для увеселения публики. Волосы из носа — это веточки, а сова сидит в адской ноздре, как в дупле. Вообще, современники, по свидетельству, например, того же Карела ван Мандера, из-за подобных неожиданных деталей считали Брейгеля очень смешным художником (и Босха тоже).

Адская крепостная стена и армия женщин

Адская крепостная стена и армия женщин

Воображение Брейгеля как бы размножило пословицу про Грету, грабящую ад: теперь Грета руководит армией женщин, которые вместе с ней осаждают преисподнюю. Границы ада видны по всей картине — в виде крепостной стены: она есть и вокруг пасти, и справа вверху картины, и справа внизу.

Защитники ада

Защитники ада

В правой верхней части мы видим защитников ада: они сидят в котелке, отстреливаются из арбалетов из котелка и из бойниц; они вооружены пиками, у одного из демонических стражей в руке моргенштерн — шипастая булава на цепи. У защитников есть флаг, на котором изображен котелок с тремя ножками, тоже символ ада, где в огромных котлах варят грешников.

Адские пейзажи с кораблем, горой и виселицей

Адские пейзажи с кораблем, горой и виселицей

За стеной ада, куда женщины еще не прорвались, виден жуткий пейзаж: кроваво-красное небо со всполохами. Там же изображен сюжет: приплывает корабль, а демон гонит с него голых людей в сторону виселицы на горе, где они ползают на четвереньках. Этот фрагмент не имеет устоявшегося объяснения; возможно, так изображен переход грешников в ад или переход души из живого состояния в мертвое: корабль напоминает об античном Хароне, перевозив­шем мертвых в загробный мир, а виселица, четвереньки и демон могут быть знаком адских мук. Если это так, то эти грешники (нагие, то есть лишенные всего, что у них было при жизни) прибыли в ад, в отличие от Греты, «официаль­ным» путем, так сказать, «с парадного входа».

Яйцезадая фигура с лодкой на плечах

Яйцезадая фигура с лодкой на плечах

Справа от Греты на картине изображена поразительная получеловеческая большая фигура, которая держит на плечах лодку. Вместо зада у нее полая яичная скорлупа.

Этого персонажа Брейгель взял у Босха — с триптиха «Сад земных наслаждений», с его правой створки, где изображен ад. Посреди ада у Босха стоит свой получеловек, он полый (это то ли дупло, то ли выеденное яйцо, а внутри него находятся то ли грешники, то ли демоны, которые выпивают и закусывают); у него ноги-деревья, и он стоит ногами в лодках — то есть он плывет куда-то к погибели.

Лодка

Слева: ксилография из «Корабля дураков» Себастьяна Бранта. 1494 год

У Брейгеля у аналогичной фигуры лодка не на ногах, а на плечах. Что это значит, конечно, тоже загадка; есть версия, что это корабль дураков, популяр­ный мотив в средневековом искусстве и литературе, который был и у Босха, но главное — у писателя Себастьяна Бранта. Его бестселлер «Корабль дураков» переводился на фламандский, и Брейгель мог его читать; там же есть сравне­ние дураков с атлантами, которые держат всю тяжесть мира на своих плечах и потому глупы, ведь они пытаются сделать то, что не под силу чело­веку. На ксилографии 1494 года, иллюстрирующей страсбургское издание книги Бранта, изображен такой глупец.

Образ корабля, на котором плывут и которым управляют глупые люди, часто использовался на карнавальных процессиях — и в Антверпене, и в Брюсселе, и в городах Германии. Это не только потешание над дураками, но и осуждение. Для средневекового человека глупость — не просто недостаток, но еще и грех, и ее надо избегать: глупец себя не контролирует, его глупость ведет к другим порокам и грехам.

Сфера в корабле дураков

Сфера в корабле дураков

На корабле дураков у Брейгеля находится прозрачная сфера: то ли стеклянный шар, то ли мыльный пузырь. Эта сфера наполнена демоническими персо­на­жами: один держит тарелку с курицей и открывает рот, второй на это указывает, более человеческого вида пассажир держит шар, похожий на тот, в котором они находятся. Стеклянная сфера или мыльный пузырь — распро­страненный символ преходящести земной жизни. Демонические дураки, сидящие в ней, наслаждаются, но не думают, что на своем корабле приплывут прямо в ад, а удовольствия приведут их к вечной погибели.

Зад, похожий на выеденное яйцо

Справа: Питер Брейгель Старший. Дурак, высиживающий яйцо. 1569 год

Брейгелевский персонаж, держащий на плечах корабль дураков, как мы уже упоминали, вместо зада имеет что-то похожее на полую яичную скорлупу. Яйцо и глупость связаны в нидерландском искусстве благодаря созвучию слов «дурак» и «яичный желток» (door и dooier).

Пословица гласит, что дурак сидит на яйцах и высиживает новых дураков. У Брейгеля есть рисунок, где дурак сидит на яйце, пьет, а внутри яйца уже виден новый маленький дурак в шутовском костюме — большой его высидел. На гравюре по рисунку Брейгеля «Ведьма из Маллегема» шарлатанская медицинская операция по удалению «камня глупости» тоже происходит в выеденном яйце.

Еще яйца

Еще яйца

Яиц вообще много на «Безумной Грете». В верхней части картины, за адскими стенами, тоже видно треснутое яйцо, внутри которого не желток, не белок, не цыпленок, а пустота, откуда вылезает арфа, струны которой одновременно еще и паутина — пример безудержной брейгелевской фантазии. Само это яйцо с арфой тоже находится внутри полой зеленой яйцеподобной структуры.

Под ногами у Греты в гнезде тоже яйцо, из которого уже проклюнулись птенцы, но кормит их не птица, а полужаба-получеловек, которая держит рыбу на удочке.

То есть ад и у Босха, и у Брейгеля оказывается связан с пустыми структурами — яйцами или деревьями. Исследователи полагают, что это отсылает к теме тщеславия как пустой гордости — одному из важных пороков.

Деньги из яичного зада

Слева: Питер Брейгель Младший. Богач и льстецы. Около 1592 года

Яйцезадый персонаж не сидит без дела: он выгребает из своей скорлупы деньги. Вероятнее всего, его безумие, которое осуждается, — это расточи­тельство. Эта черта понималась в XVI веке как еще один признак глупца: он не способен контролировать себя и разбазаривает все деньги. Уже упоминавшийся фольклорист Ян Граулс считал, что тут есть отсылка к выражению «черпать большой ложкой», то есть тратить деньги зря. Этим фигура напоминает сюжет «Богач и льстецы», известный по произведениям Питера Брейгеля Младшего, однако динамика в нем немного другая: не герой выгребает деньги из задницы на потеху наблюдателям, а, наоборот, публика пытается пролезть к нему через зад, чтобы добраться до денег.

Женщины, охотящиеся за наживой

Женщины, охотящиеся за наживой

Женщины, борющиеся с демонами, отвлеклись на то, чтобы эти деньги собирать: они ловят монеты в посудины или просто руками. А одна из женщин идет еще дальше: она поднялась по лестнице и пытается залезть руками к яйцезадому в кошелек. Этот же кошелек пытается проткнуть другая темная фигура, чтобы деньги из него выпали. Наконец, в самом доме, на котором сидит поразительная фигура, тоже явно происходит что-то интересное: одни женщины выходят оттуда с мешками, полными разного добра, другие туда стремятся, чтобы поживиться, а какой-то демон пытается их удержать, но совершенно тщетно.

Похожий мотив есть у Брейгеля на гравюре «Скупость»: сверху висит кошелек, люди стреляют в него из арбалетов, оттуда падают монеты. Но одновременно с этим увлекшихся арбалетчиков обкрадывают карманники. Это своеобразная диалектика, которая есть и в «Грете»: женщины сражаются с порочными демонами, но и сами полны порока — корысти, жажды наживы — и поэтому обкрадывают ад. Одни и те же деньги на картине становятся и символом расточительности, и символом жадности — с какой стороны посмотреть. То есть здесь нет положительного персонажа: в этом мире греховны все.

Смотровая вышка

Смотровая вышка

В правом углу картины, на фоне красного неба, над демоном с моргенштерном адская крепостная стена переходит в конструкцию, напоминающую мачту, по которой демоны, как матросы, ползут наверх, на наблюдательный пункт. 

Получается, что образ корабля встречается на картине минимум трижды: на заднем плане, где грешники приплывают в ад, на корабле дураков и здесь. Если вышка похожа на мачту, то получается, что весь ад тоже уподоблен кораблю.

Персонаж с котелком и ножом

Персонаж с котелком и ножом

Между Маргаритой и яйцезадым символом расточительства, практически по центру картины, мужчина влезает через дыру на крышу дома. В руках у него котелок и нож, которым он, видимо, котелок скребет. Выражение «скрести котелок ножом», означает «быть всегда недовольным тем, что у тебя есть» — что-то вроде «Лучшее — враг хорошего» или «Синица в руках лучше журавля в небе».

Демон-акробат вниз головой

Демон-акробат вниз головой

Прямо над Гретой на крепостной стене сидит перевернутый демон-акробат, у него в руках флаг с изображенным рожком. Он вниз головой — как считается, это указывает на то, что перед нами перевернутый мир, mundus inversus, — важное понятие для позднего Средневековья. В перевернутом мире, как его изображали в Средние века, все происходит наоборот: мыши поймали кошек, зайцы жарят на костре охотника, и так далее — в частности, в ряде сюжетов жена заставляет мужа делать работу по дому и даже избивает его. Это напоминает о нашей героине с кадыком и мечом, ведущей женскую армию на войну с преисподней.

P. S.

Несмотря на кажущуюся сюрреалистичность картины, многие ее сообщения можно раскодировать. Почти все расшифрованные смыслы оказываются морально-назидательными: демоны и женщины сражаются, но никто не является положительным персонажем; весь мир пронизан пороками, но, как бы это ни было сложно, греху надо сопротивляться.

Однако даже после всех успешных интерпретаций нельзя сказать, что каждая отдельная деталь встраивается в общую цельную картину или что все найденные смыслы непротиворечивы и гармонично уживаются друг с другом. Вероятно, это и не было целью Брейгеля; скорее всего, удовольствие зрителя от маленькой смешной сценки для него было не менее важно, чем общая дидактическая стройность; можно рассматривать как картину целиком, так и какой-то отдельный ее угол.

Это тем более приходит на ум, если принять гипотезу, что «Безумная Грета» была не сама по себе, а входила в серию — вместе с картинами «Триумф смерти» (музей Прадо) и «Падение мятежных ангелов» (Брюссельские Королевские музеи изящных искусств). Все они примерно одинакового размера (117 × 162 сантиметра) и были написаны примерно в одно время (1561–1563 го­ды), на всех происходит битва: живых — с мертвыми, светлых ангелов — с темными, женщин — с силами ада.

Тем не менее, какой общий смысл могла иметь эта серия, тоже не вполне ясно; особенно если учитывать, что заказчики Брейгеля (а у этих работ они неиз­вестны), даже если могли принадлежать к Церкви, заказывали эти картины не для храма или часовни, а для себя, для своего дома. Хотя эти картины опи­раются на религиозные смыслы, это все же не иконы; они не для поклонения — они для разглядывания. На этих картинах есть демоны или падшие ангелы, но нет Бога Отца, Христа или Распятия (что, если подумать, делает их еще пессимистичнее по настрою); зато на них есть, например, безумная Грета, которая для зрителей Брейгеля была вполне злободневным, возможно, даже домашним персонажем.