Эвакуация войск Антанты из Галлиполи: ложка меда в бочке дегтя

Высадка десанта на мысе Геллес 25 апреля 1915 года стала частью плана Антанты по захвату Дарданелльского пролива и быстрого вывода Османской империи из войны. Однако неудачи при попытке расширить плацдарм привели к тому, что операция стала неосуществимой уже к концу лета 1915 года. Тем не менее, британское командование ещё три месяца отказывалось признать факт поражения.

Десятки тысяч солдат изнемогали на жаре, почти без воды, страдая от дизентерии и других болезней. Турки, сидя на высотах, могли бить практически на выбор. Они тоже несли большие потери, но союзники могли одержать победу, лишь прорвав вражескую оборону, а туркам было достаточно удержаться на позициях.

Новые попытки британцев хотя бы выправить линию фронта, взяв пару ключевых высот, также закончились неудачей. Солдаты были вымотаны настолько, что на другом фронте их немедленно послали бы не в бой, а в госпиталь. Точных данных об обороне противника не было: не хватало аэрофотоснимков, а наблюдения с земли так и не смогли вскрыть систему турецких траншей. Флот честно пытался помочь, но имеющихся корректировочных постов с надёжной связью было недостаточно для прицельного огня, а настильная траектория орудий не позволяла поражать окопавшихся на склонах гор турок. К тому же бронебойные снаряды, которыми стреляла часть кораблей, были малоэффективны против полевой фортификации.

В результате описания атак до ужаса похожи, различаясь только в уровне потерь. Австралийцы, новозеландцы, ирландцы, британцы, сикхи, гуркхи, французы с их колониальными частями тщетно сменяли друг друга. За день боя такая-то часть прошла сотню метров, общие потери – больше половины состава, две трети, три четверти… 10-й австралийский полк лёгкой кавалерии после печально знаменитой атаки на перевал 7 августа насчитывал чуть более двухсот человек. После битвы за высоту 60 в нём осталось и того меньше — 63 человека. Другое подразделение потеряло 90 человек из 160 в десять минут. Наступающих косил пулемётный огонь, в том числе фланговый. По ним била артиллерия, в ближнем бою сыпались гранаты – иногда три-четыре тысячи самодельных ручных «бомб» за сутки. При удаче часть бомб успевали бросить обратно. Свирепствовали снайперы: обычны упоминания о попаданиях прямо в голову.

Редко когда удавалось захватить единственную траншею из целой сети, но тут же следовали яростные контратаки, когда уже турок расстреливали в упор. Носильщики, хорошо заметные в неглубоких траншеях, не могли вытащить массу раненых, и те оставались лежать на виду у противника. Хуже того: от огня вспыхивал густой кустарник, растущий по склонам гор, и беспомощные раненые сгорали заживо. От пожаров на телах погибших взрывались гранаты и патроны, усиливая пламя. Войска подкрепления вынуждены были идти по открытой местности, а о такой цели турецкие артиллеристы могли только мечтать. Местами траншеи были настолько завалены погибшими, что было проще засыпать их, превратив в братские могилы, и выкопать новые. Несмотря на ожесточённость боёв, всё чаще преобладал настрой «живи и дай жить другим». Случались неформальные перемирия – «братания», во время которых противники делились консервами и прочими маленькими радостями. Даже на высшем уровне однажды признали необходимость прекращения огня, чтобы убрать трупы — настолько невыносимым был запах от них.

Ян Гамильтон, глава экспедиционных сил, видевший ещё сражения русско-японской, настаивал на продолжении операции и требовал всё новых подкреплений, ведь до заветного Константинополя союзникам необходимо было преодолеть всего три-четыре мили. А Константинополь — это Азия, Африка, Балканы, Чёрное море, устье Дуная, «ружья за пшеницу» для русских.

Однако британское командование не желало посылать на край света войска, остро необходимые на главном театре войны. Только сражения в Шампани и при Лосе осенью 1915 года стоили французам и англичанам более четверти миллиона солдат. Постепенно к политикам в Англии и Австралии просачивалась информация о том, что в действительности происходит на полуострове – и она серьёзно отличалась от официальных рапортов.

Позиции сторон укреплялись всё непреодолимее. В октябре начались сильные шторма — волны разбивали пирсы и выбрасывали на берег баржи с припасами. Танкеры с пресной водой, служившие основным источником драгоценной жидкости для десанта, вышли из строя. Солдатам пришлось урезать паёк до менее чем литра воды в сутки. Ледяные дожди тоже не внушали оптимизма войскам, почти не имеющим тёплой одежды. В дополнение к природным бедствиям, германские подлодки в Средиземном море топили транспорты союзников. А со вступлением в мировую войну Болгарии Германия и Австро-Венгрия смогли перебросить туркам тяжёлую артиллерию вплоть до 240-мм гаубиц.

Тем временем споры с командованием довели Гамильтона до отставки. Новый командующий, генерал-лейтенант Чарльз Монро, ещё в начале войны бился с немцами в Бельгии и Франции и не был сторонником боевых действий где-то ещё, кроме Западного фронта. По подсчётам генерального штаба, для успеха нужно было изыскать ещё не менее четверти миллиона свежих солдат, а лучше – 400 тысяч. Причём сезонное ухудшение погоды делало наступление возможным не ранее весны 1916 года. Изучив ситуацию в Галлиполи, Монро пришёл к выводу, что большинство частей, из-за неопытности солдат и нехватки офицеров, не годятся для серьёзной войны. Позиции турок доминируют на всём протяжении фронта, их не удастся обойти с фланга, добиться внезапности тоже нельзя. Напротив, позициям союзников не хватает глубины, они простреливаются турками насквозь. Капризы погоды осложняют поступление солдат и боеприпасов. На каждое орудие приходится по два снаряда в день. А у турок уже появились тяжёлые гаубицы, позволившие держать под сокрушительным огнём каждый клочок земли на плацдармах. Лучше всего вывезти войска с полуострова, хотя потери в лучшем случае могут достигнуть 40 тысяч человек, или трети состава.

Однако, помимо военного, был и политический фактор. Отступление британцев вызвало бы бурную радость турок и других мусульманских народов по всему Востоку вплоть до Индии, чего Британской империи совершенно не хотелось. Высказывался даже план лобовой атаки флота под прикрытием дымов – корабли, невзирая на мины и огонь береговых батарей, должны через Дарданеллы и Мраморное море прорваться к перешейку Булаир, перерезав единственный путь снабжения турецкой группировки.

Наконец, на Галлиполи прибыл лично лорд Китченер, военный министр, решивший на месте разобраться в происходящем. После прогулки по траншеям разговоров о расширении плацдармов уже не было. 22 ноября принимается решение эвакуировать Сувлу и АНЗАК. На следующий день решено эвакуировать и последний плацдарм на мысе Хеллес.

Многомесячная операция подходила к финалу. Сильные дожди, затопляющие траншеи, сменились не менее сильными метелями. Австралийцы всё чаще находили в окопах замёрзших насмерть товарищей. За три дня только на плацдарме Сувла более пяти тысяч человек обморозилось и двести погибло. Даже непальские гуркхи страдали от холода.

Любопытно, что в это же самое время в английской прессе шли бурные дебаты с указанием… конкретных уязвимых мест галлиполийский плацдармов. К счастью, турки и немцы просто не поверили газетам, посчитав разглашение военной тайны журналистами дезинформацией.

Предстояло вытащить около 75 тысяч человек. За разработку плана эвакуации и претворение её в жизнь отвечал полковник Бруденел Уайт из 1-й австралийской дивизии. Сам процесс эвакуации был разделён на три стадии, причём первая – сокращение гарнизонов до чисто оборонительных сил – могла быть осуществлена и без формального одобрения Лондоном. После второй стадии на берегу оставались только силы, необходимые для удержания позиций в течение недели. Наконец, на третьей стадии эвакуировались последние войска. Всё остальное бросалось на берегу.

Сложность заключалась в том, что фронт надо было удерживать буквально до последней минуты: поскольку на АНЗАК глубина фронта была менее километра, турки, продвинувшись всего на три сотни метров, с учётом рельефа увидели бы эвакуацию как на ладони, с понятными последствиями. При этом оба основных плацдарма, АНЗАК и Сувла, приходилось эвакуировать не один за другим, а одновременно – чтобы не насторожить противника.

Каждую ночь флотилия моторных лихтёров тихо подходила к берегу. Первыми эвакуировали раненых и больных. Чтобы поднимать как можно меньше шума, на пирсах выложили одеяла в несколько слоёв, а ботинки солдат обмотали мешковиной, которая разваливалась в самый неподходящий момент. Некоторые солдаты настолько вымотались, что их приходилось будить пинками.

К последней стадии всего за две ночи нужно было незаметно вывезти сорок тысяч солдат. Первая партия благополучно ушла в ночь с 18 на 19 декабря. Последний гарнизон делился на три части. Первая, в 4000 человек, уходила с линии фронта с закатом, вторая, той же численности, с 9 до 11 часов ночи. Третья, всего 2000 человек, осталась удерживать весь периметр плацдарма. И наконец, последние 170 человек, готовящих противнику прощальные сюрпризы. Каждый военнослужащий имел карточку с точным описанием своих задач и временем «отбытия».

Чтобы выиграть время, в окопах расставили «автоматически» стреляющие винтовки: к курку крепился шнур, связанный с двумя банками из-под керосина. Верхняя банка наполнялась водой, которая через дырочку вытекала в нижнюю. Когда нижняя банка перевешивала, она тянула шнур, производя выстрел, будто в покинутой траншее находились стрелки. Нередко вместо банок использовали бикфордовы шнуры и свечи. Всё, от консервных банок до входов в бункеры, минировалось, в важнейших местах закладывались даже фугасы по полторы тысячи фунтов (около 680 кг).

Турки ничего не подозревали до последней секунды, пока взрывы не осветили пустынный берег. Только спустя несколько часов турецкие солдаты достигли покинутых противником позиций и бросились грабить уцелевшие припасы.

Десятки тысяч человек покинули негостеприимные земли без единого убитого и всего с двумя ранеными. В истории Первой мировой войны это крайне редкий, может быть, уникальный случай, когда операция действительно прошла строго по плану.

Третий плацдарм, Хеллес, удерживался до января 1916 года. Теперь задача была ещё сложнее: турки знали, что союзники могут внезапно уйти. Однако когда 7 января турки решили атаковать, их отбили с большими потерями. Это убедило османов, что британцы не собираются уходить. В какой-то мере турки были правы – окончательное решение об эвакуации было принято лишь в декабре, после успеха Сувлы и АНЗАК. А турецкая атака дополнительно убедила союзников, что задерживаться не стоит.

Для облегчения эвакуации было решено, что солдаты последнего гарнизона должны быть одной национальности, поэтому первыми эвакуировались французы (кроме нескольких сапёров) и колониальные войска. Утром 9 января ушли последние части. И снова эвакуация удалась – единственное утешение после провальной в целом операции.

Хотя несколько месяцев боёв, начиная с апреля 1915 года, пошли прахом, благодаря чёткой организации получилось спасти десятки тысяч людей из безнадёжной ловушки. В большинстве сражений Первой мировой не удавалось и того. Пути войны эвакуированных разошлись. Австралийцы отправились в Европу, где их ожидали меловые грязи Соммы. Индийцы и многие английские дивизии почти без остановки передислоцировались на палестинский и месопотамские фронты. Там их встретят «старые знакомые» по Галлиполи, турецкие солдаты. Впереди было ещё почти три года войны…