Хельмут фон Руктешелль: герой и военный преступник двух мировых войн

Его биография, полная взлетов и падений, была подобна «американским горкам». Это был человек, добившийся огромных успехов в обеих мировых войнах — сначала как командир подлодки, а потом вспомогательного крейсера-рейдера — и одновременно заслуживший себе недобрую репутацию настоящего убийцы.

«Я признаю, что совершал ошибки. Но, повторюсь – никакого злого умысла я не имел».

Хельмут фон Руктешелль

Весной 1947 года вольный город Гамбург лежал в руинах: древняя обитель Ганзы была повержена и сожжена бомбардировками. От былого величия морских ворот Германии остались только оплавленные развалины вековых зданий и гавань, забитая остовами кораблей. «Гоморра» – кодовое название британской операции по ковровой бомбардировке, как нельзя лучше отображало состояние Гамбурга, но жизнь в нём, в отличие от Гоморры, не остановилась, как и неумолимое правосудие победителей.

Британский военный трибунал работал без устали – регулярно судили генералов вермахта, эсэсовцев, работников концлагерей. В числе прочих в ноябре 1945 года на земле родного ему Гамбурга принял смерть от расстрельной команды Хайнц-Вильгельм Экк (Heinz-Wilhelm Eck), командир подводной лодки U 852. Вместе с ним за хладнокровное убийство моряков греческого судна «Пелеус» (Peleus) были казнены его помощник и врач субмарины, принимавшие участие в убийстве.

Небольшая заметка, появившаяся 6 мая 1947 года в лондонской газете «Times» со ссылкой на агентство «Рейтер», тоже наверняка не прошла незамеченной:

«Гамбург, 5 мая. Немецкий морской рейдер предстал перед судом. Расстрел моряков торговых судов. Капитан Хельмут Руктешелль заявил суду о невиновности по всем пунктам обвинения. Обвинитель майор Рид предъявил Руктешеллю обвинение в ведении огня по спасшимся морякам торгового судна «Англо-Саксон» после потопления этого судна в августе 1940 года… Свидетель английского обвинения капитан Джон Джолли, бывший второй офицер торгового судна «Давизиан», утверждает, что его судно в 1940 году было обстреляно немецким рейдером… после того, как они выполнили его указание не использовать радио, в результате чего погибло трое и было ранено пять человек…».

Заметка означала, что безымянный виновник дрейфа двух матросов судна «Англо-Саксон» (SS Anglo Saxon) в спасательной шлюпке в течение 70 дней, чья потрясающая история облетела все газеты в США и Великобритании и о которых в 1941 году вышла книга, наконец-то обрёл имя. Она также означала, что в истории военно-морского флота Германии появился первый и единственный командир надводного боевого корабля, обвиненный в военных преступлениях, совершенных в открытом море. Им стал командир вспомогательных крейсеров кригсмарине «Виддер» (HSK 3 Widder) и «Михель» (HSK 9 Michel) капитан цур зее резерва Хельмут фон Руктешелль (Hellmuth von Ruckteschell).

В отличие от подводников, к командирам надводных рейдеров Германии в двух мировых войнах не было особых претензий, и ни одного из них победители до этого не привлекали к судебной ответственности. Тем более удивительно, что Экк и Руктешелль, два единственных командира кораблей, получивших обвинительный приговор по итогам Второй мировой войны, являлись уроженцами Гамбурга – города с древнейшими морскими традициями, в котором опасный труд моряка всегда пользовался уважением. Но если молодой Экк совершил свое деяние в первом и последнем походе, наивно надеясь, что убийство моряков спасет его подводную лодку, то история Руктешелля гораздо более сложна и объёмна.

Это был самый неординарный и разносторонне образованный из командиров рейдеров кригсмарине. В отличие от их большинства, он не был кадровым офицером, а пришел из резерва, имея за плечами карьеру кайзеровского подводника с довольно темным прошлым. Он непонятно как получил должность, на которую назначались тщательно отобранные командиры, имевшие гораздо больший опыт командования крупными надводными кораблями. Он был первым из них, кто получил Рыцарский крест за успехи в рейдерстве, и единственный, кто совершил два похода и при этом не потерял свои корабли. Член НСДАП и одновременно последователь религиозного течения, преследовавшегося нацистами. Философ, одаренный музыкант, резчик по дереву и живописец – он приказывал стрелять по торговым судам без предупреждения. Сын евангелического пастора, он сам проводил религиозные службы по погибшим от его огня морякам и, в то же время, отказывался искать выживших на месте потопления и высаживал пленных в открытом море в тысяче километров от ближайшей земли. Он требовал смертной казни своему офицеру прямо на борту корабля и мог сочинить музыкальную кукольную пьесу для экипажа. Он мог перечить вышестоящему командованию в выполнении приказов и, в то же время, руководствоваться тактикой, которая не была ему предписана и, в конце концов, привела его к приговору.

Хельмут фон Руктешелль умер первым из выживших в войне рейдеров и не оставил воспоминаний, в которых объяснил бы мотивы своих поступков. Личность Руктешелля, суд над ним и выдвинутые обвинения до сих пор являются предметом ожесточенных споров. Возможно, после изучения изложенного ниже жизненного пути осужденного рейдера читатель сам сделает выводы об этом человеке. Руктешелль не удостоился особых упоминаний у высших чинов кригсмарине – лишь адмирал Фридрих Руге вскользь упомянул о нем как о «превосходном моряке с натурой художника». Увы, за этим «превосходным моряком» еще со времен Первой мировой тянулась дурная слава, которая не сделает чести ни одному солдату, и тень смертного приговора преследовала его задолго до гамбургской весны 1947 года…

Дела давно минувших дней

Семья Хельмута фон Руктешелля, как ни удивительно, происходила из России. Его деда Алвилла Эдуарда Рейнольда фон Руктешелля, потомка немецкого майора на русской службе, родившегося в Лифляндии, россияне называли Романом Карловичем. Сын Романа Карловича родился в 1853 году в Симферополе и звался Николай Карл Сергиус фон Руктешелль.

Николай избрал для себя пасторскую стезю, проповедуя широко распространившееся в то время в южной России протестантское учение евангельских христиан. В 25 лет в Санкт-Петербурге он познакомился с юной баронессой Катериной-Хеленой фон Энгельгардт. Несмотря на явный мезальянс, состоялась свадьба, и следующие 10 лет пара жила в столице Российской империи, где родился их первенец Вальтер-Мориц фон Руктешелль – старший брат Хельмута.

К 1888 году слишком активная деятельность Николая по привлечению новой паствы привела к тому, что власти начали готовить арест. Об этом жену Николая предупредила подруга, вхожая в ближний круг императрицы. Вскоре семья навсегда покинула Россию, чтобы обосноваться в Германской империи. Руктешелли поселились в предместье Гамбурга Эйлбеке, где Николаю выделили приход. Здесь 22 марта 1890 года и родился второй сын, получивший при крещении имя Хельмут.

Всего в семье Руктешеллей было 14 детей, но наибольшую известность фамилии принесли два старших сына. Вальтер фон Руктешелль, отслужив в пехоте, получил звание лейтенанта запаса, после чего окончил художественную школу в Мюнхене. Он стал известным в Германии художником и скульптором, увлекался Африкой. Первая мировая война застала Вальтера в немецких африканских владениях, где он стал личным адъютантом знаменитого генерала фон Леттов-Форбека (Paul Emil von Lettow-Vorbeck) и прошел под его началом всю африканскую кампанию немецких колониальных войск. Впоследствии он принял участие в написании мемуаров генерала и украсил знаменитыми «Барельефами Аскари» комплекс казарм, получивших имя немецкого национального героя. Вальтер погиб 21 июля 1941 года в Средиземном море при атаке союзниками корабля, на котором он плыл в Северную Африку к войскам Роммеля, чтобы запечатлеть подвиги «новых африканских героев».

Талантливый старший брат и высокообразованные родители оказали большое влияние на развитие Хельмута, который с раннего детства принял решение стать моряком. «Я родился и вырос возле моря, я любил море, а мой отец обожал военно-морской флот. С самого детства у меня не было сомнений в выборе профессии», – впоследствии рассказывал он своим подчиненным. В возрасте 13 лет Хельмут поступил в кадетский корпус, а затем продолжил обучение в военно-морском училище в Берлин-Лихтерфельде. Венцом обучения стало плавание на учебном корабле «Герта» (SMS Hertha), в котором будущий «корсар Гитлера» впервые увидел Атлантику и посетил порты Северной и Южной Америки.

1 октября 1911 года фенрих цур зее фон Руктешелль получил назначение на линейный крейсер «Фон дер Танн» (SMS Von der Tann), на борту которого и встретил начало мировой войны. На этом корабле Хельмут прошел все значимые бои, в которых принимали линейные крейсера 1-й разведывательной группы, за исключением Ютландского сражения. Его продвижение по службе было вполне приличным – вскоре после назначения он получил звание лейтенанта цур зее, а в мае 1915 года – обер-лейтенанта цур зее.

В марте 1916 года молодой перспективный офицер получил направление в школу подводного плавания в Эккернфёрде. Спустя четыре месяца обучения в жизни Хельмута фон Руктешелля начался новый этап – он стал вахтенным офицером только что вошедшей в строй подводной лодки U 57. Командиром лодки и наставником Руктешелля стал Карл-Зигфрид фон Георг (Carl-Siegfried Ritter von Georg). Это был очень талантливый и агрессивный командир, получивший все высшие награды второго рейха и оказавший большое влияние на становление Руктешелля как будущего командира подводной лодки.

В первом же походе U 57 Георг осуществил совершенно незаурядную операцию, которая часто описывается в истории боевых действий немецких подводных лодок в Первую мировую войну. За двое суток, 24 и 25 сентября 1916 года, он буквально истребил целую рыболовную флотилию англичан – на дно отправились 19 траулеров. Проделано это было весьма необычно и крайне смело, а Хельмут фон Руктешелль принял в этом самое непосредственное участие. Пользуясь темнотой ночи, он с абордажной командой на шлюпке тихо захватил траулер «Фишер Принс» (Fisher Prince), после чего начал захватывать все находящиеся рядом траулеры, отвозя их экипажи на «Фишер Принс». Когда рыболовные суда обезлюдели, немцы также обошли их все, открыв кингстоны. Когда поблизости показался норвежский пароход, подводники остановили его и, выяснив, что он не перевозит контрабанды, пересадили на него всех британских рыболовов, а «Фишер Принс» отправился вслед за собратьями. Ни один английский моряк при этом не пострадал.

U 57 и дальше действовала неплохо, но настоящая охота развернулась весной 1917 года, когда Германия объявила неограниченную подводную войну – жестокость массового истребления добралась и до морских просторов. В конце марта Руктешелль впервые в своей жизни встретил английское судно-ловушку или «Q-ship» «Пэкстон» (HMS Paxton), аналогичное будущим его кораблям. Невзрачное судно, которое немцы хотели потопить артиллерийским огнем, внезапно ответило лодке прицельными выстрелами из замаскированных орудий. Субмарина спаслась экстренным погружением, а для Руктешелля этот бой стал важным уроком – беззащитная на первый взгляд жертва всегда может обернуться охотником.

В апреле-мае 1917 года U 57 достигла значительных успехов в уничтожении союзного тоннажа, и заслуги вахтенного офицера лодки были оценены по достоинству. Он получил Железный крест I класса и стал готовиться к получению первого в жизни корабля под самостоятельное командование. В августе 1917 года пути Карла-Зигфрида фон Георга и Хельмута фон Руктешелля разошлись – последний был отправлен на месячные курсы командиров подводных лодок.

Убийство в водах Ла-Манша

1 сентября 1917 года обер-лейтенант цур зее Хельмут фон Руктешелль вступил в командование подводной лодкой UB 34. Это была малая субмарина типа UB II, всего с двумя носовыми торпедными аппаратами, но Руктешелль был очень горд своим кораблем. К продвижению по службе прибавилась победа на личном фронте – бурный роман с балериной Фридой Шмидт, которую покорил утонченный, разбирающийся в искусстве морской офицер.

В начале сентября 1917 года Руктешелль повел свою лодку к хорошо знакомому восточному побережью Великобритании. Ему предстояло открыть личный счет, и начало было весьма воодушевляющим. В оценке боевых качеств Хельмута как командира подводной лодки мнения всех его современников и исследователей сходятся – это был очень волевой и агрессивный командир. В первом же походе он повредил крупное английское судно «Грельфрида» (Grelfryda, 5136 тонн) и потопил норвежский пароход «Аладдин» (Aladdin, 753 тонны).

Уже второй поход принес жесточайшее испытание – после выхода из Бремерхафена UB 34 попала в только что установленное британцами минное поле. В течение 12 часов на глубине 30 метров лодка выбиралась на свободу, и экипаж постоянно слышал скрежет минрепов, касающихся обшивки. В этом же походе, при очередной атаке лодку чуть не протаранил английский транспорт «Марокко» (Marocco). Несмотря на эти неприятности, Руктешелль продолжал добиваться успехов.

В одном из последующих походов он дерзкой атакой потопил голландское судно «Фольмина» (Folmina) всего в трех милях от Сандерленда, прямо под носом у британского охотника за подводными лодками, от контратаки которого лодка еле спаслась. По возвращении на базу проявилась черта характера Руктешелля, которая в дальнейшем принесет ему немало неприятностей. Он всегда докладывал командованию не то, что от него ждали, а сугубо свою личную точку зрения и, даже если она шла вразрез с мнением вышестоящих командиров, придерживался её до конца. В ответ на похвалу командования, выразившего удовлетворение дерзостью его действий, Руктешелль заявил, что усиление противолодочной обороны у берегов Англии делает операции подводных лодок в этих районах слишком рискованными.

23 марта 1918 года, как состоявшийся перспективный командир, Руктешелль получил под командование более крупную и хорошо вооруженную лодку U 54. В этом же месяце он расстался с Фридой Шмидт, так никогда и не узнав, что она родила ему сына, который впоследствии также станет морским офицером. До самой смерти Руктешелль указывал в анкетах, что детей у него нет.

Первая же встреча с противником на новой лодке едва не стала роковой. 30 апреля 1918 года Руктешелль увидел в перископ совершенно обычное небольшое грузовое судно, которых уже немало отправил на дно. Торпеда попала в цель, и было видно, как команда в панике спускает спасательные шлюпки. Видимо, к этому времени урок «Пэкстона» основательно сгладился в памяти Руктешелля, и он приказал всплывать, чтобы добить цель артиллерийским огнем. Когда артиллерийский расчет начал готовить орудие к стрельбе, первый вахтенный офицер, наблюдавший за судном в бинокль, вдруг с ужасом увидел, как из-под борта судна выскользнула торпеда и устремилась прямо к лодке. Попадание было неотвратимо, и глухой удар торпеды, видимо, был и ударом по психике Руктешелля, имевшим печальные последствия. Торпеда, попав в лодку, не взорвалась! Потрясенные немцы, дав полный ход, умчались от судна-ловушки «Стармаунт» (Starmount), которое по несчастливой случайности осталось без законной добычи.

В следующем походе Руктешелль провел смелую атаку против поврежденного лайнера «Юстиция» (Justicia), который сопровождал мощный эскорт эсминцев. Долгое время считалось, что его торпеды добили огромный лайнер, но последующие исследования отдали победу лодке UB 124, атаковавшей одновременно с Руктешеллем. Впереди был последний осенний поход U 54, который поставит точку в карьере подводника Хельмута фон Руктешелля и откроет мрачную страницу его военных преступлений. По всей видимости, накопившийся стресс и неустойчивое психическое и физическое состояние командира достигли максимума и должны были вылиться в нечто ужасное.

27 сентября 1918 года в бортовом журнале лодки появилась лаконичная запись:

«Потопил французский вооруженный парусник En Avant, 64 тонны, подрывными зарядами, после короткой артиллерийской перестрелки, на западных подходах к Английскому каналу. Судно шло из Суонси в Булонь с грузом 120 тонн угля».

О судьбе экипажа парусника «Ан Ава», как видно, не сказано ни слова, и шестеро французских моряков были признаны на родине пропавшими без вести. Лишь два факта указывали на то, что в этом походе произошло что-то экстраординарное. Во-первых, после потопления парусника лодка потопила еще один английский пароход, но в журнале появилась запись, что поход и дальнейшие атаки требуется прервать из-за физического состояния командира. Второе – по прибытии лодки на базу с нее сразу дезертировал матрос-рулевой Отто Видеманн.

Лишь спустя три года завеса тайны приоткрылась. В 1921 году в порту Амстердама стоял на переоборудовании для нужд военно-морских сил Польши учебный парусный корабль «Львов». Это был бывший британский барк, и ход работ на нем контролировал лейтенант-коммандер резерва Королевского флота Томас Бартон. Именно к нему и подошел боцман польского корабля Отто Видеманн, который был родом из земель, отошедших по условиям мира Польше. Он сказал, что хочет рассказать о преступлении, которому был свидетелем. Выслушав его, Бартон спросил, согласится ли Видеманн сделать письменное заявление и дать показания в суде? Видеманн был согласен под присягой подтвердить то, что изложил в заявлении, адресованном генеральному прокурору Великобритании:

«26 мая 1921 года, Амстердам.

В один из дней последнего похода, перед революцией в Германии, наша лодка находилась у западного входа в Английский канал (позиция Х). Ранее утром мы были вынуждены погрузиться после обнаружения британского дирижабля. После обеда мы всплыли и заметили небольшой парусник. Насколько я помню, мы дали предупредительный выстрел и подняли международный сигнал МN (немедленно остановиться). Судно, однако, не остановилось и попыталось скрыться за дымовой завесой, и командир приказал открыть огонь. На огонь нашего орудия они отвечали огнем из малокалиберного орудия. Мы прострелили им фок, и они сразу прекратили сопротивление и стали спускать шлюпку. Убедившись, что на судне никого не осталось, мы спустили шлюпку и приблизились к ним.

Пересадив экипаж парусника, мы поднялись на борт судна и заложили подрывные заряды. Взорвав парусник, мы вернулись на лодку. Была сильная качка, пленные собрались на корме за рубкой. Командир спросил меня (я был вахтенным рулевым), всё ли готово к погружению. Я понял, что он собирается оставить пленных в море без надежды на спасение. Я начал резко возражать ему, тогда командир достал пистолет и приказал мне спускаться в лодку. Когда я начал спускаться, он приказал готовиться к погружению, и, как только услышал о готовности к погружению, сам закрыл рубочный люк и приказал: «Полное погружение». Когда через полчаса мы поднялись на поверхность, никаких следов пленных уже не было. Все остальные подробности, которые я не могу вспомнить, должны быть записаны в журнале U-54.

Бывший рулевой U-54 Отто Видеманн, боцман судна Республики Польша «Львов», Гданськ, 26 мая 1921 года».

Генеральный прокурор запросил Адмиралтейство, обладает ли оно какой-нибудь информацией об этом инциденте и заинтересовано ли в расследовании. Но судно было французским, и никакой информации о нем в Адмиралтействе, разумеется, не было. Мало того, сытое по горло профанацией привлечения немецких подводников к ответственности в самой Германии (британцам их не выдавали, а немецкий суд оправдывал), Адмиралтейство ответило, что не заинтересовано в расследовании этого дела! По-видимому, англичане даже не сочли нужным проинформировать непосредственно заинтересованных французских союзников.

Заявление Видеманна было похоронено в архивах, а первое преступление Руктешелля надолго забыто. Именно это обстоятельство почти 30 лет спустя сыграло ему на руку во время суда. Но в 1918 году Руктешелль этого не знал, и ему казалось, что возмездие неминуемо настигнет его. Оставалось два выхода – ждать или бежать.

Бегство на край света

Поражение Германии, мятеж флота в Киле и позорный Версальский мир стали для Руктешелля громом среди ясного неба. В один миг рухнуло все. Один его младший брат погиб на фронте в конце войны, второй умер сразу после ее окончания. Сам он больше не был командиром подводной лодки и занимался всякой административной работой в хаосе, охватившем некогда второй флот мира и его базы.

Любопытно, что, в отличие от множества товарищей и коллег, которых душил неимоверный стыд за мятеж флота и которые поклялись кровь смыть этот позор в добровольческих бригадах, громивших социалистов и сепаратистов, Руктешелль в добровольцы не пошел. В июне 1919 года он получил под командование небольшой патрульный корабль UZ 21, на котором патрулировал Кильскую бухту, борясь с контрабандистами и спекулянтами. Экипаж состоял из бывших подводников, ранее служивших с Руктешеллем.

В это время из Берлина и пришла весть о том, что союзники включили его в список военных преступников. Скорее всего, как и для многих других, это было сделано на простом основании, что Руктешелль топил суда без предупреждения – о случае с «Ан Ава» англичанам не было известно. Подавляющее большинство немецких командиров, попавших в список, в том числе и подлежащие выдаче, спокойно остались в Германии, и, как показали дальнейшие события, им ничего не угрожало. Бежал только бывший командир лодки U 86 Хельмут Патциг (Helmut Brümmer-Patzig), расстрелявший плавучий госпиталь «Лэндовери Кастл» (HMHS Llandovery Castle).

Решил бежать и Хельмут фон Руктешелль. Из своего побега он сделал подобие подвига. Через два дня после затопления Флота открытого моря в Скапа-Флоу он поднял на UZ 21, с которого выгрузил боеприпасы и орудийные замки, запрещенный немецкий военно-морской флаг, и с 13 своими бывшими подводниками покинул Киль, направившись в шведский Гётеборг. Американские газеты, в том числе «Нью-Йорк Таймс», с восторгом описывали величие духа немецких моряков, не смирившихся с поражением.

В Швеции Руктешелль давал интервью, где рассказывал, что его поступок – знак протеста против позорного мира, в котором Германия потеряла свои честь и достоинство. Конечной точкой маршрута он объявлял Южную Америку. Впрочем, скорее всего, Южной Америки не было в планах, так как, когда к «героям» заявилась шведская полиция, они пояснили, что просят разрешения на временное пребывание, чтобы заработать денег для предстоящего путешествия. Шведы разрешение дали и визы оформили. Но 10 человек из команды вернулись в Германию практически сразу, в Швеции остались только командир и два механика. Через четыре дня после получения визы Руктешелль перебрался в город Гуннебо недалеко от Гётеборга.

Поступок Руктешелля вызвал бурное обсуждение и одобрение во флотских кругах. Подлежащий суду офицер не подделал документы и не изменил внешность, чтобы в цивильном тихо покинуть страну – нет, он покинул обесчещенную родину на боевом корабле под боевым флагом! Спустя пять месяцев бывшее командование передало ему, что, хотя он и исключен из списков флота, ему оставлено право ношения формы одежды, причем, со знаками различия капитан-лейтенанта. Это обстоятельство, а также то, что непосредственный начальник Руктешелля в Киле был в курсе его затеи и не препятствовал, наводит на мысль, что о плане побега были осведомлены, и он пользовался поддержкой и одобрением. На фоне вселенского позора этот эпатаж в глазах флота был маленьким, но светлым пятном.

В июле 1919 года у Руктешелля истекло временное разрешение на пребывание и работу в Швеции. Но вместо того, чтобы продолжить путь на юг или вернуться на родину, он совершил самый странный поступок в своей жизни и отправился к самому Полярному кругу, в богом забытый поселок Порджус. Его механики с UZ 21 нашли прекрасную работу в Гётеборге, один на машиностроительном предприятии, другой на шоколадной фабрике. Аристократ же, никогда в жизни не трудившийся, отправился туда, где мог прожить только тяжелым физическим трудом. Возможно, это был душевный катарсис, после преступления, поражения и участившихся проблем со здоровьем – у Руктешелля начались сильнейшие головные боли. Возможно, это было стремлением спрятаться там, где его не найдут, но факт остается фактом – капитан-лейтенант фон Руктешелль стал самым обычным лесорубом в Лапландии.

Однако, интеллект не утаишь и после работы топором, и вскоре загадочного немца перевели на пилораму. Затем он был лесничим, работал на электростанции Порджуса, а в конце пребывания в Швеции опять стал «моряком» – рулевым буксира на озере Луле, которое простиралось на 100 миль до самой границы с Норвегией. Весной 1922 году Руктешелль покинул Лапландию и работал заведующим складом автомобильного завода в Мальме. Его все чаще посещали мысли о возвращении в Германию.

Летом 1922 году угроза судебного преследования растаяла – все попытки союзников добиться выдачи или справедливого суда над военными преступниками потерпели полный крах. 32-летний Хельмут вернулся на родину в июне 1922 года – уже не в Германскую империю, а в Веймарскую республику. По иронии судьбы, если бы он не бежал в 1919 году, то, возможно, попал бы в кадры флота и продолжил морскую карьеру. Но в 1922 году не было даже призрачной возможности вернуться на флот. Казалось, карьера блестящего военного моряка навсегда закрылась для Хельмута, и он решил стать мастером-краснодеревщиком. Впереди были годы мира и забвения.

В том же июне 1922 года в мюнхенской тюрьме Штадельхайм дверь тюремной камеры захлопнулась за 33-летним Адольфом Гитлером…

Продолжение следует: Хельмут фон Руктешелль: безжалостный корсар Гитлера.