Как Великобритания строила флот в условиях Континентальной блокады в начале XIX века

Начавшиеся в царствование Екатерины II проблемы в отношениях двух стран усложнили закупку строительных материалов и побудили Англию увеличить объёмы лесозаготовок в своих колониях. И всё же до 1806 года колониальная древесина оставалась скорее подспорьем, чем основным материалом. Создание Наполеоном Континентальной системы для подрыва британской торговли с остальной Европой кардинально изменило ситуацию.

Торговая изоляция и её последствия

16 мая 1806 года Англия объявила о блокаде северного побережья Европы — от Эльбы до французского Бреста. Ответом стал Берлинский эдикт о континентальной блокаде, изданный императором Наполеоном 12 ноября того же года. Суть его заключалась в запрете на торговые, почтовые и иные отношения с Британскими островами. Действие эдикта распространялось на все подвластные Франции, зависимые от неё или союзные ей страны. Любой англичанин, обнаруженный на территории, подвластной Франции, объявлялся военнопленным. Товары, принадлежащие британским подданным, подлежали конфискации. Ни одно судно, следующее из Англии, её колоний либо заходившее в её порты, не допускалось во французские порты под угрозой всё той же конфискации.

Хоть это и стало жестоким ударом по Англии, но настоящий нокдаун случился 9 июля 1807 года, когда к Континентальной системе присоединилась Россия. Британия оказалась перед реальной угрозой краха.

До этого времени главными поставщиками строевого леса — в первую очередь дуба, который шёл на постройку корпусов кораблей I—V рангов, — были Пруссия, Польша и США. Мачтовое и рангоутное дерево шло в основном из России и скандинавских стран. 80% пеньки, смолы и железа импортировалось из России и Швеции. Все эти товары поставлялись прямиком на склады Королевского флота, а для торгового флота закупки совершались отдельно, чаще всего через посредников — Данию или Голландию.

И вот в одночасье Британия лишилась всех этих источников. К примеру, если в 1806 году в России и Пруссии было закуплено 17 000 стволов корабельного леса, то в 1807 году — лишь 4 700 стволов. Было от чего потерять голову. Ситуация усложнялась тем, что собственные леса, которые только-только стали восстанавливаться, были под корень вырублены в 1793—1802 годах, во время Революционных войн с Францией.

Приход Джона Джервиса, графа Сент-Винсента, на пост Первого лорда Адмиралтейства ознаменовал начало борьбы с коррупцией в Отделе Снабжения Королевского флота. Сановник долго не раздумывал: он аннулировал все контракты на поставку древесины от подрядчиков и объявил новые тендеры на закупку сырья, тем самым опустошив склады до минимума.

Безусловно, Сент-Винсент делал правильные вещи, вводя контроль над перемещениями материалов между производством и складами — это позволяло исключить воровство на всех этапах пути. Были заморожены выплаты подрядчикам за предыдущие поставки до проведения разбирательства по реальным отгрузкам товаров и ценам, по которым делались закупки. Вводилась новая должность тимбер-мастера — складского администратора, который отвечал за передвижения и сортировку древесины на своем участке.

Только вот проводилась эта реформа в военное время, когда потребность в дереве была гигантской. К 1801 году запасы на складах подходили к концу: они составляли 20 тысяч лоудов (лоуд — мера объема древесины, равная для круглого леса примерно 1,12 куб. м) вместо требуемых 80 тысяч. Несмотря на то, что реформа задумывалась как «программа экономии», призванная снизить траты страны на флот, оказалось, что экономия эта была эфемерной. С 1802 года начались большие закупки дуба, ели, сосны, вяза, тика и других пород леса. Ажиотажный спрос, поднятый Адмиралтейством, отразился на ценах: они увеличились в три раза.

Неудачные попытки закупок

Королевский флот рассматривался британским правительством как стратегическая сила, способная победить Наполеона. Отсутствие необходимых запасов ставило существование флота под угрозу. Требовалось срочно найти поставщиков и партнёров.

Чтобы как-то снизить расходы, Первый лорд санкционировал закупку 12 000 лоудов древесины по ценам прошлого года. Желающих работать себе в убыток поставщиков не нашлось. Морское Управление подняло цену на 14% — энтузиасты так и не появились. Цена выросла на 25% — торговцы, стиснув зубы, отгрузили 16 800 лоудов старых запасов, но поставлять сырьё и дальше по такой цене отказались. Чтобы хоть как-то покрыть потребность в древесине, было решено вырубить королевские дубовые леса. Однако эта мера дала лишь 2 000 лоудов древесины.

В 1803 году Джон Джервис покинул свой пост, а новый Первый лорд Адмиралтейства Генри Дандас, виконт Меллвил, в мае 1804 года вернулся к старой системе приобретения сырья. Тогда же произошла, пожалуй, последняя крупная закупка североевропейского дуба из прирейнских лесов в размере 50 000 лоудов.

Неважным было положение и на Мальте. Попыткой решить проблему снабжения этого острова корабельным лесом стала закупка 30 000 лоудов чешского дуба и сосны в Австрии в 1806 году. На этом закупки завершились: в 1809 году Австрия была разгромлена при Ваграме и вошла в Континентальную систему.

Несколько ранее англичане стали приобретать русский лес в черноморском регионе — в Херсоне и Одессе. Однако после присоединения России к континентальной блокаде в 1807 году все английские товары здесь были арестованы.

Не получили развития попытки закупать лес в Турции и у её сателлитов на Балканах, в том числе у знаменитого паши Али из Янины. По признанию комиссионеров, «качество отгружаемого леса годилось только на гробы».

В 1806—1809 годах Франция смогла подчинить Испанию, Италию, Голландию, Пруссию, Польшу, Россию, Австрию — то есть всех европейских поставщиков леса и корабельных материалов для Британии. Сложившийся в Великобритании административный кризис стал довершением кризиса внешнеполитического.

Колонии приходят на помощь

Для решения проблемы был создан департамент колониальных лесных запасов. Его деятельность началась с инспекции британских лесных ресурсов в колониях. Тимбер-мастера отправились в Канаду и на острова Карибского моря — на Ямайку, Антигуа, Барбадос, Бермуды.

Необъятные леса Канады стали отличным источником древесины. Стоит отметить, что эту территорию англичане и раньше рассматривали как поставщика корабельного и рангоутного леса. Однако закупщиков останавливала высокая конечная стоимость: если балтийский лоуд древесины обходился Адмиралтейству в среднем в 3 фунта 5 шиллингов, то канадский стоил 7 фунтов 10 шиллингов. Теперь же деваться было некуда.

Еще в 1802 году экспорт из Канады составлял 9 000 стволов в год — правда, тогда вырубали исключительно канадский кедр. Но поскольку основным растением канадских лесов была североамериканская сосна, то вскоре заготовщики переключились на неё. В 1806 году экспорт составил уже 27 000 стволов, в 1807 году — 33 000 стволов, в 1809 году — 90 000 стволов. Канадская сосна оказалась прочнее русской, она была менее подвержена гниению, поэтому её сочли приемлемой заменой дубу. С 1808 году североамериканскую сосну стали использовать для строительства кораблей рангом от фрегата и ниже. Наступила эпоха так называемых fir-built ships — кораблей, построенных из сосны.

Это решение далось Адмиралтейству нелегко. Сначала лорды предполагали остановиться на квебекском белом дубе, но оказалось, что отработанные за три столетия методы заготовки, сушения и хранения с этим видом дерева не работают. Причина была в так называемой «сухой гнили», в результате которой корабли просто рассыпались ещё на стадии строительства. Лорды-комиссионеры были вынуждены капитулировать. Да, сосна не так прочна, зато её много. Очень много. Значит, будем строить из того, что есть. Сыграло роль и ещё одно обстоятельство: затраты дерева по соотношению «древесина/пушка» наименее выгодны именно на кораблях низших рангов, поэтому имело смысл строить их из того материала, который имеется в изобилии.

Вторым по значимости для Англии стали индийские дуб и тик, произрастающие на Малабарском берегу и в предгорьях Гималаев. По качеству они были вполне сравнимы с прусскими и польскими аналогами, а постройка крупных верфей в Бомбее и Калькутте позволила использовать сырьё на месте, без дорогостоящей перевозки через два океана. Уже в 1805 году со стапелей Бомбейской верфи сходят 74-пушечный «Акбар», 36-пушечный фрегат «Питт», тремя годами позже — фрегаты «Дорис» и «Малакка». Еще пять 74-пушечников: «Минден», «Корнуоллис», «Уэлсли», «Малабар» и «Мэлвил» — были построены из индийского тика. Этот материал оказался очень хорош, он гнил медленнее дуба. Однако имелся у него и существенный недостаток: в бою тик давал большое количество рваной щепы, наносившей экипажу ужасные раны, которые к тому же из-за особенностей тика вызывали сильное заражение крови. Именно поэтому вскоре практика строительства кораблей из тика была прекращена.

В 1807 году Адмиралтейство стало закупать стволы гонкало — тигрового дерева, знаменитого своей прочностью, — в Бразилии, хвойные деревья — в Южной Африке, каури — в Новой Зеландии, а также эвкалипта — в Австралии. На Бермудах строили корабли V ранга сначала из клёна, а потом и из тополя, махнув рукой на недолговечность этих материалов.

Таким образом, проблема древесины была в известной мере решена уже к 1810 году. Более того, теперь англичане резко возражали против каких-либо существенных закупок древесины в других странах, по крайней мере для Королевского флота. Эти поставки были признаны стратегическими, жизненно необходимыми для поддержания обороноспособности Британии. Соответственно, отдавать такие поставки в руки поставщиков из других стран было бы неумно. Начиная с 1811 года колонии полностью обеспечивали потребности метрополии в дереве, и проблема с этим материалом была закрыта.

Не деревом единым

Флот нуждался не только в древесине. В 1742—1782 годах Россия была основным поставщиком иных важных сырьевых материалов: на ее долю приходилось 90—96% поставок пеньки, 80% поставок льна, 30—50% поставок железа для Королевского флота. А ещё необходимы были сало, свиная щетина, дёготь, ревень, поташ и т.д. Естественно, после Тильзитского мира с этими материалами возникли серьёзные проблемы.

Поначалу Англия значительно увеличила закупки железа в Швеции. Однако после проигрыша Швецией войны 1808—1809 годов и подключения страны к Континентальной системе англичанам пришлось изыскивать другие источники поставок. Примерно с 1807 года начинается добыча железной руды в Индии, Канаде и Бразилии. В это же время нарастает производство собственного железа — дешёвый русский металл был теперь недоступен. 1807—1811 годы отмечены ростом британской металлургии. Производство железа возрастает со 170 000 тонн в 1802 году до 250 000 тонн в 1806 году, а к 1820 году доходит до 400 000 тонн. Таким образом, собственные шахты, а также месторождения в Индии, Канаде и частично Бразилии полностью покрыли потребности флота в железе.

Гораздо сложнее обстояло дело с двумя другими стратегическими товарами — пенькой и льном. Из пеньки делались канаты, лён шёл на изготовление парусов. До 1805 года Англия импортировала эти товары исключительно из России. Две трети годового экспорта страны тут же скупали британцы, причём платили за это авансом. Объём необходимых закупок может проиллюстрировать следующий факт: на один 74-пушечный корабль требовалось 80 тонн пеньки, а для её производства было нужно 350 гектаров посевов конопли.

Одним из крупнейших поставщиков пеньки в период континентальной блокады стала для Англии Швеция. Если в 1807 году экспорт из России составлял 1 732 114 хандервейтов (1 хандервейт равен 50,1 кг) пеньки и 1 009 812 хандервейтов льна, то в следующем году он сократился почти вполовину. Тем не менее, совокупный экспорт этих материалов возрос до 1 786 857 хандервейтов пеньки и 1 187 306 хандервейтов льна: недостающее сырьё поставила по большей части Швеция, у которой скопились значительные товарные запасы. Однако в 1809 году вывоз этих товаров упал до 611 760 хандервейтов пеньки и 618 307 хандервейтов льна — это тот максимум, который могла обеспечить Швеция.

С 1812 года значительную роль в английской экономике стала играть тасманская пенька: её количество возрастало с каждым годом. Под конопляные поля был практически полностью отдан остров Норфолк неподалёку от Австралии, коонплю сеяли в Новом Южном Уэльсе, Тасмании, Канаде, Ирландии и Шотландии. Лён и коноплю пробовали выращивать в Новой Зеландии. В Англию ввозили бомбейскую пеньку, пробовали заменить её джутовыми канатами, но либо объёмы были невелики, либо канаты получались непрочными и быстро гниющими. Высокие качества продемонстрировала манильская пенька, но в то время её производилось слишком мало, и даже в 1811 году она смогла закрыть лишь 13% потребностей британского флота.

Аналогичная ситуация сложилась и с парусами: материал для них пробовали заменить специальной хлопчатобумажной тканью — перкалем, но в условиях тропиков хлопковые паруса гнили и быстро рвались.

Отдельного упоминания заслуживают взаимоотношения Англии и США. Штаты соперничали с Россией в производстве пеньки и парусины, обладали гигантскими запасами строевого леса. Американские дельцы сполна воспользовались сложностями англичан: если в 1801 году их пенька стоила 25 фунтов стерлингов за тонну, то к 1809 году её стоимость достигла 118 фунтов. Подобным образом обстояли дела со льном и строевым лесом. Более того, в 1807 году американский президент Томас Джефферсон объявил лес, лён и коноплю стратегическими товарами и ограничил их экспорт. В конце концов, Англия, практически задыхавшаяся без стратегических материалов, начала попросту захватывать американские корабли с пенькой, лесом, льном и другими товарами.

В целом Англия испытывала голод с пенькой и льном до 1811 года, когда США отменили свой «Embargo Act». А затем и Россия вышла из режима континентальной блокады.

Используя индийский хлопок и новые технологии, с 1809 году Британия начала выпускать паруса из перкаля. Хлопковые ткани обрабатывали специальным составом, замедляющим гниение, и ставили на корабли. Паруса из хлопка были более легкими, что положительно сказывалось как на самой конструкции, так и облегчало работу моряков с ними. До 1815 году перкалевыми парусами в основном оснащались малые суда (до шлюпа включительно), а фрегаты и линейные корабли несли более прочные паруса из льна.

1807—1812 годы стали труднейшим для Англии периодом, когда страна столкнулась с острой нехваткой стратегических ресурсов. В эти кризисные времена англичане сумели переориентироваться и найти новые источники сырья для Королевского флота. Древесину теперь ввозили из колоний, импорт пеньки и льна частично был переориентирован на Швецию, а частично закрыт с помощью стратегии импортозамещения — как и импорт железа. В дальнейшем зависимость от импорта ощутимо снизилась, что позволило Англии строить флот из своего сырья.