Любо, братцы, любо: приключения анархиста Нестора Махно и махновского движения

Из налётчика в «батьки»

Все «прелести» классового неравенства Нестор Иванович познал ещё в детстве. Его семья была очень бедной, а когда Махно ещё не исполнилось и года, он лишился отца. Мать одна воспитывала пятерых сыновей. Чтобы хоть как-то помочь родным, Нестор в семь лет устроился подпаском в родном селе Гуляйполе. Через год он поступил в начальную церковно-приходскую школу и совмещал учебу с работой. В 12 лет юный Махно отправляется на заработки. Через два года работы в помещичьих хозяйствах немецких колонистов Нестор всей душой возненавидел своих эксплуататоров. Неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы мальчика не определили учеником в типографию. Именно здесь подросток завёл дружбу с анархистами, которые объяснили ему суть своего мировоззрения и помогли устроиться в училище.

В 1903 году Махно получил диплом и работу сельского учителя, однако совсем скоро его уволили и выслали обратно в Гуляйполе за пропаганду идей анархизма среди учеников. Возможно, это была главная ошибка властей, так как в родном селе Нестор приобрёл невероятную популярность и стал непререкаемым авторитетом. По всей видимости, он сколотил свою первую банду (или примкнул к чьей-то шайке), с которой стал совершать налёты на хозяйства зажиточных крестьян. 27 августа 1907 года Махно, воплощая в жизнь лозунг «экспроприировать экспроприаторов!», со своими сподвижниками осуществил дерзкий налёт на уездное казначейство, во время которого совершил тройное убийство. Очень скоро один из арестованных налётчиков сдал своего главаря, в итоге Нестора арестовали и отправили на бессрочные каторжные работы. Однако Махно и в этом положении нашёл плюсы и активно занялся самообразованием. Полученные им в ходе заключения исторические и политические знания стали отличным подспорьем в революционной деятельности. 2 марта 1917 года Махно освободили вместе с другими политзаключёнными, после чего он сразу же вернулся в родное село. Будучи уже опытным и образованным анархистом, он очень быстро восстановил свой авторитет и в конце июля 1918 года создал собственный партизанский отряд, члены которого по старой казачьей традиции избрали Махно «батькой».

Массирование подвижных соединений

Считается, что автором идеи массирования подвижных соединений является Семён Будённый, однако ещё до Первой Конной армии нечто подобное активно применял Нестор Махно. Так как его партизанский отряд действовал в степной части Украины, где не было возможности укрыться в лесах, «батька» был вынужден методом проб и ошибок разработать собственные способы ведения боя с отрядами немецких колонистов и реакционеров. Для махновцев была исключена возможность ведения затяжных боёв, так как противник мог получить подкрепление, поэтому партизанам приходилось постоянно маневрировать и стараться разбить противника по частям.

Чаще всего это происходило следующим образом. Если немецкие дружины, собранные со всех местных колоний, окружали махновцев в селе, где те остановились, то Махно с боем прорывался в степь и, сделав круг, заходил в тыл противнику. Он ждал, пока враги отведут душу грабежом и начнут разбредаться по домам, и тогда отряды карателей и попадали в ловушку. Перебив одну дружину, Махно отдавал приказ поджечь колонию. Немцы из соседних селений, завидев пожар, начинали высылать подкрепления, которые вновь попадали в руки к Махно.

Махно никогда не испытывал недостатка в бойцах – каждое освобождённое село считало за честь снабдить его рекрутами. Партизанский отряд анархистов никогда не задерживался на одном месте, он всегда находился в движении, ведь только так Махно мог обеспечить себе победу. Враги не успевали опомниться, как все уже было кончено. Не имея возможности надолго укрыться от многочисленных врагов, «батька» в совершенстве овладел наукой манёвра и неожиданных атак. В этом вопросе отпрыск крестьянской семьи мог дать фору любому – хоть белому, хоть красному генералу.

«Кинулась тачанка…»

Именно Нестору Махно и махновцам приписывают идею установки станкового пулемёта Максима на подрессоренную повозку извозчичьего типа. Партизаны-анархисты, для которых скорость передвижения была основной составляющей успеха, активно пользовались экспроприированными у колонистов тачанками для переброски войск. Вскоре, однако, они заметили, что такая повозка отлично подходит не только для езды.

Колёсный лафет Максима подходил лишь для перекатывания пулемёта по полю боя. Для длительной транспортировки его приходилось разбирать, так как если этого не сделать, то во время движения из-за тряски у него разбалтывались оси, и о точности стрельбы можно было бы забыть. Следовательно, после перехода из Максима невозможно было сразу открыть огонь, его для начала нужно было собрать. Партизаны заметили, что тачанка имеет очень мягкий ход, а значит, при установке на неё пулемёта его оси не разболтаются, и появится возможность вести прицельный огонь на ходу. Так у Махно появилась возможность очень быстро сводить в одно место множество пулемётов. Противник до последнего не знал, откуда на него нападут махновцы, а когда перед ним вдруг возникало несколько десяток тачанок, было уже поздно. Так как многие бои протекали в поле, те, кто не погибал под огнём сразу, падали на землю и не имели возможности вести стрельбу. Дальше свою работу делала конница. Конечно, тачанка не танк, и против укреплённых позиций от неё толку мало, но её манёвренность в совокупности с природным ландшафтом зачастую просто не оставляла возможности врагу такие укрепления возвести. Благодаря этому изобретению Махно мог обеспечить решение боевых задач не только на тактическом, но и на оперативном уровне.

Не атаковать, пока противник может стрелять

Этому тактическому принципу Махно был верен всегда, вне зависимости от того, где шёл бой: в степи или в городе. Если в поле, где противник не мог укрыться от пулемётного огня и натиска кавалерии, всё было довольно просто, то при штурме населённых пунктов Махно приходилось прибегать к хитростям. Лучше всего это демонстрирует штурм Екатеринослава (Днепропетровска) в конце октября 1919 года. Как всегда, Махно со своей армией, численность которой доходила в тот момент до 35 000 человек, 50 орудий и примерно 500 тачанок, возник для белых словно из ниоткуда. Махновцы бы и так взяли город, в котором находилось всего 7000 солдат Деникина, однако атаман не хотел терять людей при штурме укреплённых позиций белых, поэтому решил взять Екатеринослав хитростью. День, когда партизаны пришли в город, был базарным, а это значило, что со всех окрестных сёл и деревень крестьяне свозили сюда свой урожай. Улицы были переполнены обозами. Когда кавалеристы Махно показались на окраинах города, оказалось, что часть телег с овощами скрывает под собой пулемёты, а те, кто ещё недавно казался обычными крестьянами – на самом деле переодетые махновцы. Пулемётчики принялись поливать огнём штаб деникинских войск, гостиницы, где квартировали белые офицеры, и казармы. Под прикрытием пулемётов в центр города ворвалась кавалерия и запряжённые четвёрками лошадей тачанки, на которых помимо возничего и пулемётчика также находилось по три человека десанта. Скованные огнём противника, белые просто не могли оказать организованного сопротивления, а большой численный перевес обеспечил махновцам быструю победу, которая к тому же досталась без лишних потерь.

Выгодные союзы

Большое распространение получил миф о том, что Нестор Махно был всего лишь марионеткой, которой руководили большевики, и слепо подчинялся им во всём. Это утверждение неверно хотя бы потому, что Махно, в отличие от большевиков, не объявлял войну всем представителям буржуазии и прочих нетрудовых классов. Он считал, что отношение к человеку должно определяться не по его месту в классовой структуре общества, а по его вкладу в классовую борьбу. К тому же, сам «батька» не скрывал временного характера своих союзов с красными. По его словам, он был вынужден идти на это из-за постоянной нехватки боеприпасов. Но даже тогда он не переставал стоять на страже интересов украинских крестьян, не давая большевикам разоружить их и вывести в своё полное подчинение. Он считал, что Украиной должен управлять неподконтрольный коммунистам крестьянский съезд.

Отсюда берёт своё начало и миф о «дружбе» Махно с белыми и Антантой, что также в корне неверно, так как белогвардейцев «батька» считал самыми главными врагами свободы, и вместо того, чтобы заключать с ними союзы, всякий раз старался ударить их посильнее.

Неправильно будет говорить и о непримиримой вражде махновцев с петлюровцами. Махно не раз заключал союз с Петлюрой, и всё так же – исключительно из тактических соображений. Пример тому – антибелый фронт Украины, созданный на основе союза петлюровцев и махновцев против войск Деникина в 1919 году. Петлюра снабдил Махно боеприпасами и забрал на излечение тысячи раненых анархистов. Совместными усилиями они разрушили фронт и разбили Деникина, но при этом Махно никогда не переставал критиковать петлюровцев за предательство идей национального и социального освобождения народа Украины. Есть даже фраза, авторство которой приписывают именно Махно: «Петлюра продал Деникину программу национального освобождения Украины за чечевичную похлёбку».

В целом, можно сказать, что у атамана не было других союзников, кроме крестьян. Возможно, все перечисленные выше слухи – это лишь результат непонимания того факта, что Махно мог себе позволить заключать союзы с кем угодно и когда угодно, если это не противоречило его убеждениям и помогало в борьбе за свободу «вольного крестьянства».

Репутация «батьки»

Советская пропаганда как во время гражданской войны, так и после неё из кожи вон лезла, чтобы очернить Нестора Махно и его партизан. В фильмах и литературе того периода махновцы представлены чаще всего как шайка разбойников и антисемитов, которые после прихода в очередное село только и занимаются тем, что пьянствуют, грабят и насилуют. Однако имеется множество свидетельств того, что «батька» не жалел ни рядовых бойцов, ни командиров, которых уличили в преступлениях на национальной или социальной почве. Всех, кого ловили на погромах или экспроприации с целью личного обогащения, показательно расстреливали. Конечно, война есть война, и за всем не уследишь, поэтому говорить о полной непогрешимости махновцев не приходится, однако сами большевики, заславшие в Екатеринослав подпольного партийного работника, отметили в брошюре «Курган», что за время нахождения партизан в городе отмечено резкое снижение преступности. Для «батьки» была важна репутация, ведь он боролся за освобождение крестьян, и поэтому ему меньше всего хотелось, чтобы те его возненавидели.

Что касается национализма Махно, о котором также часто говорят – это тоже чистой воды вымысел. В его отряде, помимо украинцев, было много русских, евреев, греков и кавказцев. Находящиеся в приазовском районе греческие и еврейские поселения поддерживали постоянную связь с махновским движением и оказывали ему посильную помощь. Даже непримиримая вражда Махно с немцами-кулаками не означала его ненависть ко всему этому народу, и в его рядах было несколько немцев, которые сражались с ним бок о бок.

В то же время называть Махно закоренелым филосемитом, столпом толерантности и охотником за погромщиками тоже не вполне верно. В конце концов, на суде в Париже он свидетельствовал против еврея-анархиста Шварцбурда, который застрелил Петлюру за организацию антисемитских погромов. У врагов Махно не было национальности. Его врагами были лишь те, кто осознано отринул призыв примкнуть к революционной борьбе и поддержал реакционеров.

Последний союз с красными

2 октября 1920 года в городе Старобельск Нестор Махно заключил очередной союз с большевиками против войск Врангеля. «Батька» отчётливо понимал, что после этой победы у красных не останется врагов в европейской части России, а это значит, что врагом станет он сам. Однако у Махно просто не было выбора – он, как всегда, остро нуждался в оружии и боеприпасах. В итоге анархисты приняли активное участие в разгроме белогвардейцев. Особо отличился корпус Каретникова, который, переправившись через Сиваш, ударил во фланг Врангелю и захватил Симферополь. Не успели ещё в Крыму добить остатки армии Врангеля, как Фрунзе отдал приказ, по которому Красная армия взяла корпус Каретникова в кольцо и попыталась уничтожить. Анархисты смогли вырваться из Крыма, и вместе с этим планом провалился замысел быстрой ликвидации всей армии Махно.

Против «батьки» и его партизан началась тотальная война – для ликвидации махновцев было задействовано две трети всех красных войск в Украине. Всех, кто имел хоть какие-то связи с анархистами, расстреливали. Сжигались целые сёла, уничтожались посевы, угонялся скот и отравлялась вода в колодцах. Весной 1921 года большевики объявили о замене продразвёрстки продналогом, что, в свою очередь, лишило Махно социальной базы. Его армия таяла на глазах. Атамана и его горстку партизан гнали, как диких зверей, в погоню за махновцами были брошены аэропланы и бронеавтомобили. Голод и нехватка боеприпасов стали обычным делом. Прорвавшись к Дону, Махно не встретил поддержки – как и в Украине, там свирепствовал голод, что вкупе с большевистской пропагандой породило враждебный настрой среди местного населения. Озверевшие от безысходности махновцы вновь стали прорываться к правобережной Украине, а затем двинулись к румынской границе, уничтожая на своём пути всех, кто хоть как-то был связан с красными. 27 августа 1921 года Махно выступил с речью перед своими бойцами и предложил им вместе перейти границу. Согласилось 125 человек, а остальные решили прикрывать их отход. В этот день закончилось махновское движение.

Эмиграция и смерть

Даже находясь в Румынии, Махно продолжал поддерживать связь со своими бывшими соратниками. Есть сведения, что он планировал вернуться и поднять антисоветское восстание в Украине, но по неизвестным причинам от этой затеи отказался. В 1923 году он перебрался в Польшу, где его арестовали по обвинению в подготовке восстания, но за недостаточностью доказательств суд вынес оправдательный вердикт. В 1924 году Махно был схвачен чекистами в Данциге. Его хотели доставить в советское посольство в Берлине, но атаману удалось на ходу выскочить из автомобиля. Он сдался немецкой полиции, и спустя некоторое время его перевезли в Париж. Там Махно работал столяром и плотником на местной киностудии, ему оказывала помощь местная анархистская ячейка. В 30-е годы он активно участвовал в жизни европейских анархистов, писал статьи в местные журналы и вёл борьбу с клеветой, которую распускали большевики о деятельности махновцев в годы гражданской войны. Кстати, в ходе разбирательств Махно и все его соратники были оправданы по всем пунктам обвинения.

Словом, его жизнь на чужбине отличалась от праздного быта прочих эмигрантов из России. Нестора Ивановича даже звали к себе испанские анархисты, чтобы он возглавил их революцию, однако многочисленные ранения и обострившийся туберкулёз, который Махно подхватил ещё в молодости, не позволили ему этого сделать. Он уже не мог воевать, но старался помогать испанцам советами. 6 июля 1934 года в парижской больнице была зафиксирована смерть сорокапятилетнего Нестора Ивановича Махно. Его тело кремировали и захоронили на кладбище Пер-Лашез.

Можно до хрипоты спорить о том, кем был Нестор Махно в контексте Гражданской войны – народным героем или кровожадным преступником, но невозможно отрицать тот факт, что этот сын крестьянина, как модно сейчас говорить, «сделал себя сам». Благодаря своей целеустремлённости он смог создать третью силу, которая успешно вела боевые действия против всех. Деникин считал, что Махно опаснее для контрреволюции, чем большевики, а красные настолько боялись повторения махновщины, что и после смерти атамана не успокоились, пытаясь различными способами запятнать его репутацию.