Морские битвы — у Ревеля и Красной Горки: везение адмирала Чичагова

Морская кампания 1789 года во время русско-шведской войны (1788–1790) завершилась осторожным Эландским сражением. Весной следующего года, опасаясь, что шведский флот воспользуется разделением Ревельской и Кронштадтской эскадр и попытается разбить их по частям, командующий русскими кораблями на Балтике адмирал Василий Яковлевич Чичагов прибыл в Ревель (современный Таллин), чтобы вывести отсюда эскадру в Кронштадт. Однако обстоятельства сложились так, что русский адмирал принял бой на Ревельском рейде.

Ревельский бой

7 мая 1790 года от зашедшего в Ревель датского судна русские узнали, что шведы уже вышли в море. Казалось, сама судьба поторапливает идти в Кронштадт и соединить там эскадры. Однако адмирал Чичагов, ссылаясь на то, что восточнее гавани ещё встречались плавучие льды, остался на месте. В Ревеле находилось 11 линейных кораблей и пять фрегатов, и противник, имевший 23 линкора и восемь фрегатов, вполне мог их уничтожить.

На самом деле шведы снова подыграли русским, промедлив в очередной раз — их флот покинул Карлскруну лишь 1 мая 1790 года. Правда, Чичагов этим шансом не воспользовался.

7 мая шведы появились у Балтийского порта (современного эстонского Палдиски), безосновательно предполагая, что найдут там русские корабли. Далее они направились к Ревелю, где и очутились утром 13 мая. Заранее предупреждённый о приближении врага Чичагов решил принять бой в бухте, построив свои корабли в линию от гавани до отмелей Вимса.

Как следует из описания Александра Чернышева, приведённого в книге «Великие сражения русского парусного флота»,

«остальные суда находились в гавани, у ворот которой в полной готовности к действию стояли канонерские лодки, а в глубине — два брандера и вспомогательные суда. Правый фланг линии кораблей упирался в отмель, а левый прикрывался батареями Ревельской крепости. Обойти с фланга и взять русские корабли в два огня шведы не могли. У всех судов, расположенных на рейде, завезены были верпы для двойного шпринга, и при появлении неприятеля наши корабли повернулись к нему правым бортом».

Выходит, шведам надо было прорывать линию, которую прорвать было невозможно. В этой ситуации шведы могли либо попытаться обойти русскую линию справа или слева, рискуя влезть на отмели и получая залпы с берега и канонерок, либо каким-то образом нарушить русскую линию, спуская на неё брандеры. Принц Карл Сёдерманландский, будущий шведский король Карл XIII, выбрал третий вариант — он повёл 23 своих линкора и восемь фрегатов на линию в лоб.

Шведы начали спускаться ближе к левому флангу русской линии, намереваясь сделать поворот на 90°, выстроить свою линию и атаковать противника. Глупость подобной затеи очевидна. Шведы спускались на русских в двух колоннах. Их головные корабли способны были вести огонь только из носовых орудий, тогда как эскадра Чичагова могла этому противопоставить полные бортовые залпы трёх-четырёх кораблей. Если уж шведы хотели произвести бой линия на линию, то им стоило идти на русских строем фронта либо бо́льшим количеством колонн — тогда они по крайней мере имели бы носовые орудия нескольких кораблей против бортовых залпов русских линкоров.

Шведский командующий не учёл ещё одного обстоятельства. На море в тот момент была крупная зыбь, и шведы, приближаясь с наветренной позиции, были вынуждены закрыть пушечные порты гон-дека, так как их могло залить. В результате шведский флот оказался с фрегатским вооружением против линкорного у русского флота. Типовое вооружение шведского 68-пушечного корабля состояло из двадцати восьми 24-фунтовых орудий на нижнем деке, двадцати шести 18-фунтовок на среднем деке и восьми 6-фунтовок на верхней палубе и надстройках. В этой атаке у шведов все 24-фунтовые пушки оказались выключены из боя. Масса бортового залпа шведского 68-пушечника без нижних деков составляла всего 258 фунтов.

В свою очередь, русские, стоя под ветром, могли использовать орудия всех деков. Даже если не брать в расчёт 100-пушечные монстры типа «Ростислава», стандартные 74-пушечники Чичагова имели двадцать шесть 30-фунтовых орудий на нижнем деке, двадцать шесть 18-фунтовых — на среднем, восемнадцать 8-фунтовых — на верхней палубе и надстройках плюс некоторое количество пудовых и полупудовых единорогов и карронад. Но даже без них масса бортового залпа русского 74-пушечника составляла 696 фунтов. То есть русская эскадра в массе бортового залпа превосходила шведскую более чем в два раза. Понятно, что у русских 100-пушечников разница была еще больше. Конец схватки был довольно предсказуем.

Как только шведы вошли в сферу огня русских линкоров, их головные корабли начали получать сильные повреждения. Шедший головным «Конунг Адольф Фредерик» слишком рано повернул бортом к противнику и дал бортовой залп, однако его ядра легли с большим недолётом. Другие шведы держали русский огонь и подходили ближе, разворачиваясь бортом и начиная сражение, однако несли большие потери от русского огня. На линкоре «Конунг Густав III» один из убитых марсофлотов, падая в море, зацепился камзолом за шкив, и подветренный фока-барс перестал действовать. Шведский флагман потащило на 100-пушечный «Ростислав», который неторопливо, как на учениях, всаживал в дрожавший от ядер шведский корабль залп за залпом. Контр-адмирал Нерденшельд с бутылкой рома выбежал на шканцы и в панике бегал, крича и умоляя сделать что-нибудь. Наконец шальной обломок упал на труп злосчастного марсофлота, камзол порвался, шкив освободился, и «Густав III» смог повернуть вдоль русской линии и выйти из сферы вражеского огня.

64-пушечный «Принц Карл», шедший пятнадцатым в линии, потерял грот- и фор-стеньги, после десятиминутного сражения бросил якорь и вместо шведского флага поднял русский. На захваченном корабле было взято в плен 520 членов экипажа. После этого шведы начали выходить из боя. В 11:30 60-пушечный «Раксен Стендер» вылетел на риф у Вимса. Снять его шведы не смогли, и корабль был сожжён. Ещё один шведский корабль — 64-пушечный «Таппархетен» — вылетел на мель у острова Нарген (современный эстонский Найссаар). Его еле освободили, сбросив за борт 40 пушек и срубив мачты.

Шведский флот, потеряв 51 человека убитыми, 81 ранеными и 520 пленными, отошёл к Готланду. Русские потери были ничтожны: восемь убитых и 27 раненых.

Чичагов отлично провёл оборонительный бой, но глупости шведов это не отменяет. Такой результат — прежде всего заслуга именно шведов, проведших самоубийственную атаку на русскую линию. Карл Сёдерманландский в очередной раз показал, что он не флотоводец и зря занимает место главнокомандующего шведским флотом.

Далее шведский флот пошёл на Кронштадт, чтобы попытаться уничтожить Кронштадтскую эскадру под командованием адмирала Александра Ивановича Круза. Екатерина II считала, что шведы к тому моменту располагали не более чем 15 линейными кораблями. Круз имел 17 линкоров и четыре фрегата, поэтому дело представлялось несложным. 27 мая снялся с якорей и Чичагов, имея задачу соединиться с Кронштадтской эскадрой.

Сражение у Красной Горки

Круз 27 мая застрял у форта Красная Горка, лавируя с противным ветром и затормозив движение. Именно там и встретились шведский флот и русская Кронштадтская эскадра. 2 июня шведы выстроили линию. Русские приготовились к бою. Однако Карл Сёдерманландский так и не отдал приказ атаковать. Чем он руководствовался, не совсем понятно, ведь по сути ожидание было выгодно Крузу, к которому в любой момент мог присоединиться Чичагов.

Утром 3 июня задул ост, и теперь русские были на ветре. Круз пошёл в атаку, выстраивая линию. Бой начался в 3:30 ночи и продолжался четыре часа. Шведы избегали близких расстояний, и сражение шло на дистанции в 600–800 ярдов. Как писал в донесении Круз, неприятель «спускался на такое расстояние, что ядра едва доставать могли, что заставило меня запретить стрелять». Чуть ранее, примерно в полночь, с севера появились шведские канонерские лодки, которые попробовали было вмешаться в сражение, но их отогнали дежурные фрегаты и куттеры.

Бой линкоров продолжился 4 июня в 15:00. Шведы выстроили линию и спустились на русский флот: 21 линейный корабль и восемь фрегатов против 17 кораблей и двух фрегатов, причём с российской стороны в бою участвовало только 13 линкоров, так как четыре корабля из-за разрыва собственных орудий выкатились из линии и ушли исправлять повреждения. Несмотря на огромное преимущество в количестве кораблей, шведы опять-таки вели бой вяло и на дальней дистанции. В 17:30 они отошли мористее.

В двухдневных боях у Красной Горки русские потеряли 94 человека убитыми и 246 человек ранеными (из них пятеро погибли и 29 получили ранения от собственных разорвавшихся пушек). Шведские потери были схожими: 84 человека убитыми и 283 ранеными.

Утром 5 июня на горизонте показались паруса Ревельской эскадры Чичагова, и шведы ушли на север, к Выборгу, где соединились с армейским флотом Густава III. А через десять дней шведов на Выборгской губе заблокировали соединённые эскадры Чичагова и Круза, причём с юга напирал ещё и гребной флот принца Карла Генриха Нассау-Зигена.

Выводы

Значение Ревельского и Красногорского сражений трудно переоценить: шведы были отбиты от Ревеля и Кронштадта, а разделённые на зиму русские эскадры смогли соединиться и заблокировать противника в Выборгской бухте. Позже это привело к громкому проигрышу шведов в Выборгском морском сражении.

В свою очередь, русский флот в кампаниях 1789 и 1790 годов раз за разом повторял одни и те же ошибки, которые могли бы привести к плачевным последствиям, если бы не ещё бо́льшая глупость шведов. Русским, прямо скажем, повезло, что шведы совершили на пару промахов больше, а шведский командующий герцог Сёдерманландский показал себя некомпетентным флотоводцем.