Орден меченосцев: рождение

Успехи первых лет правления в Прибалтике наглядно продемонстрировали епископу Альберту фон Бекесховедену, что крещение ливов в самом скором времени приведёт к расширению паствы — надо только усилить присутствие в регионе христианского воинского контингента, чтобы ливам легче было воспринимать слово божье. Альберт развернул пропагандистскую кампанию среди немецкой знати. Нередко он надолго отлучался в германские земли и привозил оттуда новых воинов, искавших спасения души. Одним из инструментов в его руках стал новый духовно-рыцарский орден — Орден меченосцев.

Зачем нужен новый орден

Одна из главных проблем епископа Альберта заключалась в отсутствии постоянной воинской силы. Недостатка в крестоносцах не было, но они появлялись в Ливонии периодически. Обычно немецкий рыцарь, прибыв в Прибалтику, проводил там летние месяцы, после чего с чувством выполненного долга и осознанием будущего спасения возвращался на родину, оставляя епископа без армии. Чтобы удержать крестоносцев, Альберт принялся раздавать земельные владения — лены. Первыми вассалами епископа стали Даниэль и Конрад из Мейендорфа, получившие в качестве бенефиция замки Леневарде и Икесколь. Сам Альберт перебрался в Ригу, которую сделал столицей своего епископства, и стал именоваться епископом рижским. Однако земель на всех не хватало, ведь владения епископа ограничивались небольшим районом Нижнего Подвинья. Выходом стало основание духовно-рыцарского ордена наподобие уже существовавших в Святой земле. Так возник Орден братьев воинства Христова в Ливонии (fratres milicie Christi de Livonia), более известный как Орден меченосцев.

Имеющиеся в нашем распоряжении источники — «Ливонская хроника» Генриха Латвийского и «Старшая ливонская рифмованная хроника» — противоречат друг другу, сообщая о создании ордена. Согласно первому источнику, автор которого был сподвижником Альберта, инициатором создания ордена в 1202 году выступил Теодорих из Турайды, участвовавший ещё в миссии Мейнарда и ставший несколько позднее аббатом монастыря Дюнамюнде, который начали строить по указанию епископа Альберта. «Рифмованная хроника», написанная в конце XIII века, относит это событие к моменту назначения Альберта епископом икескольским, а инициатором называет самого папу римского. По мнению историка А. Конопленко, противоречие разрешается весьма просто. Во время написания «Рифмованной хроники» происходил земельный конфликт между Тевтонским орденом, в состав которого в 1237 году вошли меченосцы, и рижским епископатом. Признание зависимости меченосцев от рижского епископа автоматически лило воду на его мельницу, поэтому было решено подкорректировать процесс исторического развития и если кому-то и подчиняться, то только папе римскому. Соответственно, следует признать правильными сведения Генриха. Сам Иннокентий III в своей булле бременскому архиепископу в 1204 году, призывая к крестовому походу в Ливонию, называет епископа Альберта основателем ордена.

Таким образом, в 1202 году священник Теодорих из Турайды во время очередного отъезда Альберта в Бремен объявил о создании нового рыцарского ордена. Очевидно, что инициатором всё же выступил рижский епископ, без санкции которого Теодорих вряд ли решился бы на подобную акцию. Это же подтверждает и папская булла.

Подобие тамплиеров

По мнению немецкого исследователя Ф. Беннингховена, первыми в орден вступили десять рыцарей, которые преимущественно происходили из северных германских земель: Венно (Винне), Арнольд, Викберт фон Зоэст, Бертольд, Гартмут, Фольквин (Вольквин), Рудольф фон Кассель, Рутгер (Рюдигер), Эвергард и Константин. Первый конвент (место собрания рыцарей) ордена был основан в Риге на подворье святого Георгия. Там же впоследствии находилась резиденция магистров. Устав ордена был скопирован у тамплиеров — на тот момент рыцари храма ещё не запятнали себя поклонением Бафомету и содомией и служили примером для всех монашеско-рыцарских орденов. Помимо красного креста храмовников на одежду ливонских рыцарей был нанесён и красный меч, что привело к их просторечному названию — Орден меченосцев.

Во главе ордена стоял магистр, чья резиденция находилась в Риге. Первым магистром меченосцев стал в 1204 году рыцарь Венно фон Рорбах. В исторической литературе иногда встречается 1202 год, но это не что иное, как попытка исследователей закрыть лакуну в два года, когда шёл процесс становления ордена и магистра ещё не было. О должности маршала — командующего рыцарями в походах — источники не упоминают, но так как она была характерна для всех рыцарских орденов, то, вероятно, существовала и у меченосцев. По мнению Ф. Беннигхофена, её первоначально занимал рыцарь Арнольд, возглавлявший походы меченосцев на земли эстов и погибший при осаде Феллина. Резиденция маршала также располагалась в Риге.

Вступившие в орден разделялись на три категории: братья-рыцари, сержанты (в русскоязычной литературе встречается термин «служащие братья») и священники. Братья-рыцари происходили из благородного сословия, и от них требовалось в бою находиться в первых рядах и вести за собой других. Число их неизвестно, но, по мнению исследователей, на пике могущества в первой половине 1230-х годов оно могло достигать 110–120 человек. На каждого брата-рыцаря приходилось около десяти сержантов. В походах они могли участвовать как в качестве тяжеловооружённых всадников, так и пеших копейщиков или арбалетчиков. Что же касается священников, выступавших душепопечителями и исповедниками, то их количество было невелико.

Бои местного значения

Процесс формирования ордена шёл неторопливо, и первые несколько лет после его создания епископ Альберт был вынужден обходиться традиционными рыцарями-«туристами», прибывавшими на один сезон. Воевать теперь приходилось не столько с ливами, которые с каждым годом всё больше попадали под католическое влияние, сколько с их язычниками-соседями. В 1202 году в земли ливов вторглись земгалы, жившие на левом берегу Даугавы. Разорив часть территории, земгалы предприняли атаку на Гольм. Им удалось разграбить окрестности и даже сжечь деревянную церковь, находившуюся вне городских стен, но захватить саму крепость язычникам оказалось не по зубам. Оценив силу немецких миссионеров, земгалы уже по окончании похода отправили в Ригу послов, чтобы заключить мир. Годом ранее подобные посольства отправили курши и литовцы.

Видя, что сил для дальнейшей экспансии у него недостаточно, епископ Альберт в конце 1202 года отправился в Германию, откуда в следующем году прибыл с пополнением. По дороге из Бремена в Ригу он остановился на острове Готланд во владениях датской короны. Здесь воинство Альберта столкнулось с язычниками эстами с острова Сааремаа. Эсты вышли в море на 16 судах, чтобы разорить датское побережье и поправить своё благосостояние разбойным путём.

Морской бой произошёл возле гавани города Висбю. Епископ не хотел вступать в столкновение, понимая, что понесённые в бою потери ослабят его воинство в Ливонии. Но для рыцарей на первом месте стояла слава, и они рвались в бой, несмотря на запрет епископа. Пытаясь удержать их под своим контролем, Альберт нехотя отдал приказ о нападении. Рыцари захватили два корабля, перебив на них 60 человек команды. Остальные суда обратились в бегство. Генрих Латвийский сообщал о подвиге одного немецкого рыцаря:

«На третий разбойничий корабль перескочил один из тевтонов, весьма сильный, и, держа обеими руками обнажённый меч, стал наносить удары во все стороны и уложил один двадцать два человека. Пока он напрягался свыше сил в этой борьбе, оставшиеся ещё в живых восемь человек подняли парус, ветер надул его, и боец оказался в плену; его увезли и потом, когда корабли собрались вместе, убили, а корабль, по малочисленности людей, сожгли».

Прибыв в Ригу, Альберт отправил Теодориха из Турайды за новой партией рыцарей-пилигримов. Вместе с ним Ливонию оставили и пробывшие там уже год рыцари. Кроме того, в плавание с Теодорихом отправился и лив Каупо, правитель Турайды — возможно, прямой преемник Анно. Путешествие Каупо сыграло большую роль в деле христианизации ливов. Он не только посетил Германию, увидев её могущество, но и совершил поездку в Рим, где его принял лично Иннокентий III. Понтифик вручил Каупо экземпляр Библии, написанный рукой папы Григория, канонизированного после смерти, а также возвёл лива в дворянское достоинство — теперь вождь именовался Каупо Ливе (его потомки известны под слегка видоизменённой фамилией Ливен). В 1204 году Каупо вернулся в Турайду активным сторонником христианизации.

Возвращение прежнего хозяина

Усиление немецких проповедников в Ливонии беспокоило Владимира Полоцкого. Виной тому было, прежде всего, ослабление товарного потока, поступавшего князю в виде ливской дани. Ливы, не видя никакой помощи от Владимира во время вторжений соседей и наблюдая растущую немецкую мощь, не спешили рассчитываться с Полоцком. Владимир с дружиной предпринял поход против ливов, чтобы заставить их исправно платить дань. Вероятно, произошло это летом 1203 года. Совместно с ним выступил и Всеволод, правитель Герцике.

Войско Владимира подошло к Икесколю и начало осаду. Хотя крепость была отдана в бенефиций рыцарю Конраду из Мейендорфа, он, по всей видимости, там не проживал. Д. Хрусталёв считает, что Конрад владел поселением лишь номинально, не получая оттуда никакого дохода. Справиться с ливами русским удалось без особых проблем — всё же велика была разница в боеспособности дружинников и племенного ополчения. Не доводя дело до боя, ливы согласились возобновить выплату дани. Правда, на этом успехи Владимира и закончились. Подойдя к Гольму, он обнаружил, что в крепости находится немецкий гарнизон. Хуже всего оказалось то, что воины гарнизона имели на вооружении множество арбалетов, дальность стрельбы которых превосходила русские луки. Попытка приблизиться к стоящему на острове замку дорого обошлась княжеской дружине: арбалетчики ранили множество коней и заставили русских держаться на безопасном расстоянии. Не видя возможности захватить Гольм, Владимир вернулся в Полоцк.

В это же самое время дружина Всеволода подошла к самой Риге. Вместе с русскими в походе участвовали и литовские воины. Не помышляя о штурме города, они разорили его окрестности, угнали скот, захватили двух священников и, удовлетворившись этим, отправились восвояси. Некто Теодорих Брудегам попытался преследовать нападавших, чтобы освободить священников, но был убит.

Поход наглядно показал Владимиру Полоцкому, что в низовьях Даугавы прочно обосновались его прямые конкуренты по сбору ливской дани. Надо было как можно скорее решать эту проблему, пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля.

Литовские набеги

В 1204 году епископ Альберт вновь покинул Ригу и отправился в Германию за новыми силами. Во время его отсутствия на Ригу вновь напали литовцы вместе с ливами-язычниками. Исследователи допускают, что это нападение могло быть инспирировано князем Владимиром, который стремился ослабить немецкое влияние. Нападавшие численностью 300 человек (из хроники Генриха Латвийского непонятно, была это общая численность атакующих либо одних ливов), как и годом ранее, захватили скот в окрестностях Риги и попытались ретироваться. Опасаясь засады, малочисленные горожане остались за стенами, и только небольшой отряд из 20 человек (не исключено, что именно им принадлежала бо́льшая часть угнанного скота) вышел из города и попытался отбить у язычников их добычу. Своим примером они вдохновили многих других, и у древней горы (её местонахождение в точности не установлено) разгорелся бой. Однако ливы и литовцы действительно запланировали внезапное нападение. Пока у горы кипел бой, часть язычников на лодках спустилась вниз по Даугаве и попыталась неожиданной атакой захватить Ригу, оставленную большей частью воинов. Блестящий план расстроили немецкие арбалетчики, которые осыпали высадившихся на берег ливов стрелами и вынудили их отступить. Узнав, что план не сработал, начали отступать и язычники у древней горы. Добычей литовцев стали всего три коня — всё остальное немцы смогли отбить.

В следующем году литовцы повторили вторжение в Прибалтику. На этот раз их целью стала не Рига, а лежащие северо-восточнее земли эстов. Подойдя в феврале 1205 года к Риге, литовцы численностью около 2000 всадников заключили с горожанами договор о свободном проходе через земли епископства. Генрих Латвийский сообщает, что литовцы планировали напасть на Ригу на обратном пути, но было ли так в действительности, сказать сложно. Не исключено, что хронист специально поместил это известие, чтобы оправдать дальнейшие действия немецких крестоносцев.

Пока литовцы разоряли и жгли селения эстов, рижане готовились к столкновению с грабительским отрядом. Инициаторами в этот раз были не немцы, а земгалы. Земгальский старейшина Вестгард, узнав о походе литовцев, прибыл в Ригу и начал упрекать горожан за предоставленное литовцам право прохода. Вестгард упирал на то, что хорошенько разузнавшие местность литовцы попытаются напасть на Ригу. Старейшина заявил, что земгалы готовы атаковать литовцев, если немцы предоставят им «людей, умеющих вести войско и построить его к битве». Несмотря на заключённый недавно с земгалами союз, немцы решились на совместные действия только получив заложников.

К войску земгалов присоединились «дружина епископа, братья-рыцари, рыцарь Конрад из Икесколя и другие немногие». Для рыцарей-меченосцев предстоящее сражение должно было стать первым, проведённым во имя христианской веры. Союзники заняли позиции на холмах неподалёку от Риги и, отправив в сторону Турайды дозорных, стали ждать возвращающихся из похода литовцев. Оказалось, что разведка была выслана не зря: литовцы шли другим путём, намного южнее Риги, через селение Роденпойс, в направлении Икесколя. Как видим, задуманное, по словам хрониста, нападение литовцев на Ригу полностью лежит на его совести.

Союзники поспешили перерезать литовцам дорогу и организовали засаду возле Роденпойса. Однако задуманный план внезапного нападения провалился: благодаря многочисленным следам, сохранившимся на снегу, литовцы узнали о засаде. Предвидя, что впереди находится враг, литовцы попытались выстроиться в какое-то подобие боевого порядка и сгрудились возле тысячи плененных эстов, которых вели к себе в качестве рабов. Земгалы не спешили атаковать готового к бою врага, и тогда Конрад Икескольский бросился вперёд во главе рыцарей-крестоносцев.

Немногочисленные рыцари одной конной атакой рассеяли противостоявших им язычников. Лёгкое вооружение литовцев не шло ни в какое сравнение с полным рыцарским доспехом. Ничто не могло остановить наносящего таранный удар на полном скаку рыцаря. Те, кто сломал копья, рубили литовцев мечами. Язычники бросились врассыпную, спасая свои жизни, но убежали далеко не все: ринувшиеся в бой после успеха крестоносцев земгалы бросились вдогонку, стремясь уничтожить как можно больше врагов. Попавших в плен литовцев тут же казнили. По словам хрониста, погибло 1200 человек. Примечательно, что из освобождённых эстов многих убили их спасители. Похоже, что крестоносцы, убивая всех захваченных в плен, провели своего рода акцию устрашения. Всё, что было захвачено литовцами, перешло к крестоносцам и земгалам.

По словам Е. Чешихина, на волне успеха крестоносцы вторглись в земли литовцев и порядочно их разорили. Однако Генрих Латвийский прямо сообщает, что крестоносцы вернулись в Ригу. Летом 1205 года туда же после полуторагодичного отсутствия вернулся епископ Альберт. Он привёз с собой новых воинов и был готов крестом и мечом нести язычникам слово божье.