Отречение Николая II от престола

Это событие по сей день окружает паутина версий и домыслов. Историки и писатели спорят о причинах фатального поступка царя. Звучат даже версии о том, что отречения не было. Данная статья – попытка разобраться в этом весьма непростом историческом вопросе.

«Заговор генералов»

Одной из наиболее расхожих гипотез о причинах отречения является так называемый «заговор генералов» – военный переворот, предпринятый верхушкой армии и флота. Основными фигурами в этой партии считаются А. И. Гучков и генерал М. В. Алексеев. Но, во-первых, неужели начальнику штаба Ставки было нечего делать, кроме как руководить подготовкой свержения царя в условиях тяжелейшей войны? Вдобавок, следует помнить, что Алексеев был довольно конфликтным военным администратором, непростым во взаимоотношениях. Это влияло и на кадровые решения в верхушке армии — например, трения между ним и Ю. Н. Даниловым не позволили последнему остаться во главе Главного управления Генерального штаба. В переписке с сыном Алексеев высказывался о коллегах вполне однозначно:

Плохо работал Радко, ещё хуже Добророльский, оказавшийся негодным начальником штаба. Иванов обратился за это время совсем в мокрую курицу, Драгом[иров] изнервничался и заменён другим.

Начальника Главного артиллерийского управления генерала А. А. Маниковского обвиняли не только в участии в заговоре против царя, но и в причастности к масонству. Между тем сам он от предложения стать военным диктатором в начале Февральской революции наотрез отказался. И это неудивительно, если ознакомиться с его письмами, написанными полугодом ранее:

Неужели около ГОСУДАРЯ нет такого верного и правдивого слуги, который прямо и открыто доложил [бы] ЕМУ, что так дальше продолжаться не должно <…> А ведь пожар УЖЕ ГОРИТ, и только слепцы, да заведомые враги Царю не видят его…

Наконец, даже сам Гучков впоследствии признавался: «Никого из крупных военных к заговору привлечь не удалось». Однако доподлинно известен и другой факт: 2 (15) марта Алексеев разослал командующим армиями и флотами телеграммы, запросив их мнения о перспективе отречения Николая II. Если ими и двигало стремление низвергнуть корону и переустроить Старый Свет, то оно проявилось так:

Начальник штаба Ставки генерал-адъютант М. В. Алексеев — вплоть до вечера 28 февраля усердно трудился над планом усмирения питерских волнений, а уже на второй день после отречения Николая II признавался своему генерал-квартирмейстеру А. С. Лукомскому:

Никогда не прощу себе, что поверил в искренность некоторых людей, послушался их и послал телеграммы главнокомандующим по вопросу об отречении государя от престола.

Главнокомандующий армиями Северного фронта генерал от инфантерии Н. В. Рузский — глубоко сожалел, что «в своей длительной беседе с государем вечером 1 марта поколебал устои Трона, желая их укрепить…», до конца своих дней не мог без волнения говорить о «трагических днях 1 и 2 марта».

Командующий Черноморским флотом адмирал А. В. Колчак — из всех адресатов Алексеева он единственный 2 марта не поддержал ультиматум царю. Затем, в разгар революционных событий на Черноморском флоте, Колчак в знак протеста против изъятия оружия у офицеров и постановления Делегатского собрания армии, флота и рабочих об их аресте 6 июня 1917 г. добровольно сдал свою должность. Полтора месяца спустя он, не желая участвовать в политических играх, в составе русской морской миссии при американском флоте отбыл в Соединенные Штаты. Довольно странные проявления рвения к власти на тот момент, не правда ли?

Командующий Петроградским военным округом генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов стал первым революционным генералом, 7 марта 1917 г. арестовав императрицу Александру Фёдоровну, однако впоследствии не скрывал:

Я никогда не был против монархии, так как Россия слишком велика, чтобы быть республикой. Кроме того, я – казак. Казак настоящий не может не быть монархистом.

Эта сумма фактов ставит под сомнение версию о военном перевороте. Вместе с тем сомневаться не приходится: Николай II отрёкся от престола под гнётом не только обстоятельств, но и военной верхушки страны.

Однако были и генералы, безусловно оставшиеся верными императору. Среди них зачастую упоминается генерал от кавалерии, генерал-адъютант Гусейн Али Хан Нахичеванский. От его имени, но без его ведома начальник штаба Гвардейского кавалерийского корпуса генерал-майор барон Винекен отправил Николаю II свою телеграмму – с выражением преданности и готовности прийти на помощь. Тем не менее, корпус вместе с командиром присягнул Временному правительству чуть более недели спустя. Тогда-то Хан Нахичеванский и вправду отправил телеграмму — правда, адресованную военному министру А. И. Гучкову и следующего содержания:

Довожу до сведения Вашего, что ещё до дня присяги вся гвардейская кавалерия от старшего генерала до последнего солдата была и есть преисполнена желания положить жизнь за дорогую Родину, руководимую ныне новым правительством.

По прошествии ещё нескольких дней свёл счёты с жизнью подлинно оставшийся верным короне Винекен.

Отречение: to be or not to be

Сравнительно недавно возникла и закрепилась в отечественной публицистике совершенно авангардная теория: отречения Николая II не было, текст – подлог. Ряд писателей и историков поддержали её, другие авторы – отвергли как измышления. Между тем данная идея дезавуируется практически по каждому из пунктов.

Прежде всего, отречение объявляют подложным из-за его оформления и подписи Николая II, поставленной карандашом. Первым на ней много лет тому назад заострил внимание беллетрист Валентин Пикуль, написавший в своём романе «Моонзунд»: «Николай же подписал акт отречения не чернилами, а — карандашом, будто это был список грязного белья, сдаваемого в стирку». Каким образом писательская метафора стала аргументом в научной полемике – сказать сложно.

Другой довод contra об аутентичности первых экземпляров отречения императора гласит: два автографа с двух разных листов «отречения» абсолютно идентичны. Можно предположить, что Государь за годы правления либо выработал исключительно устойчивую подпись с уникально похожими росчерками, либо подписи нанесены кем-то другим под копирку, или же через стекло. Это предположение не подкрепляется результатами графологической экспертизы: его сторонники ограничивались наложением слоёв с несколькими автографами в графических редакторах на своих ПК. Сверка с более ранними подписями Николая II обнаруживала определённую разницу в начертании – и этого оказывалось достаточно для прочной конспирологической базы. Однако даже автографы царственных особ в течение жизни не являлись константой. Это наглядно демонстрирует эволюция подписей Наполеона Бонапарта.

Как бы то ни было, впору задаться вопросом: отчего Николай Романов, уже отрёкшийся от престола, никому не поведал об истинной подоплёке событий? Сторонники версии «отречения не было» утверждают, что в течение последующих полутора лет царь находился в информационном вакууме. Те же, кому он мог открыться, якобы были убиты.

Однако в действительности Николай II рассказал о своём отречении ещё как минимум одному человеку. Причём более чем равному ему. И не убитому, а мирно скончавшемуся в Дании. Речь, разумеется, о его царственной матери – Марии Фёдоровне (Дагмар).

Дневники Марии Фёдоровны, конкретнее – интересующая нас памятная книжка за 1917 г. (начатая 1 января и оконченная 24 апреля 1917 г.) отложилась в Государственном архиве РФ и до 1998 г. никогда не была опубликована. Записи в ней вдовствующая императрица вела на своём родном датском языке. Этот источник впервые был выявлен и переведён на русский язык в 90-е гг. крупным специалистом, вице-президентом Российской ассоциации историков Первой мировой войны, кандидатом исторических наук Ю. В. Кудриной.

3 марта 1917 г. Мария Фёдоровна, узнав об отречении Николая II и будучи, по словам великой княгини Ольги Александровны, «вне себя», отправилась в Могилёв. В Ставке, куда она прибыла вместе с зятем, великим князем Александром Михайловичем, она в последний раз встретилась с сыном. Слово ей:

4 (17) марта 1917 г.: …в 12 часов прибыли в Ставку в страшную стужу и ураган. Дорогой Ники встретил меня на станции… Горестное свидание! Он открыл мне своё кровоточащее сердце, оба плакали…

Бедный Ники рассказал мне обо всех трагических событиях, случившихся за два дня. Сначала пришла телеграмма от Родзянко, в которой говорилось, что он должен взять всё с Думой в свои руки, чтобы поддержать порядок и остановить революцию; затем – чтобы спасти страну – предложил образовать новое правительство и… отречься от престола в пользу своего сына (невероятно!). Но Ники, естественно, не мог расстаться со своим сыном и передал престол Мише! Все генералы телеграфировали ему и советовали то же самое, и он… подписал манифест. Ники был неслыханно спокоен и величествен в этом ужасно унизительном положении…

Ещё одно свидетельство отречения Николая II выявила исследовательница житий новомучеников Нина Карповна Зверева, сестра Сестричества во имя преподобной мученицы Елизаветы Фёдоровны при храме Св. Митрофана Воронежского. Она провела огромную работу в Государственном архиве РФ по изучению наследия царской фамилии. В итоге ею был опубликован дневник протоиерея Афанасия (Беляева), настоятеля Фёдоровского собора в Царском Селе. Вот как о. Афанасий описывал исповедь царской семьи 31 марта 1917 г., в том числе и самого Николая II:

После прочтения разрешительной молитвы и целования Креста и Евангелия своим неумелым словом утешения и успокоения, какую мог я влить отраду в сердце человека, злонамеренно удалённого от своего народа и вполне уверенного до сего времени в правоте своих действий, клонящихся ко благу любимой Родины?

Когда сказал я: «Ах, Ваше Величество, какое благо для России Вы бы сделали, давши в своё время полную Конституцию, и тем бы исполнили желание народа. Ведь Вас, как Ангела добра, любви и мира, приветствовали все». На это с удивлением ответил он: «Неужели это правда! Да, мне изменили все. Мне объявили, что в Петрограде анархия и бунт, и я решил ехать: не в Петроград, а в Царское Село и с Николаевской дороги свернуть на Псков, но дорога туда уже была прервана, я решил вернуться на фронт, но и туда дорога оказалась прерванной… И вот один, без близкого советника, лишённый свободы, как пойманный преступник, я подписал акт отречения от престола и за себя и за Наследника сына. Я решил, что если это нужно для блага родины, я готов на всё. Семью мою жаль!» И капнула горячая слеза из глаз безвольного страдальца…

Таким образом, доступные сегодня факты не дают веских причин предполагать, что отречения Николая II не было. Да и сама полемика на сей счёт скорее бессмысленна: так или иначе, 98 лет тому назад царь покинул престол. Для него, его родных и близких начался скорбный путь, оборвавшийся 17 июля 1918 года. Страну охватил революционный хаос. Девальвация власти достигла предела, когда большевики буквально подняли её с петроградской мостовой. Генералы, как минимум не препятствовавшие отречению царя, возглавили Белое движение – и в большинстве своём погибли в горниле Гражданской войны. Каждый участник тех событий заплатил свою кровавую цену, не сумев или не пожелав разглядеть её в тумане грядущего. Наибольшие же тяготы и лишения, как всегда, ожидали народ. И это, пожалуй, главный исторический урок Февральской революции.