Поход Владимира Полоцкого во владения епископа Альберта и восстание князя Вячко в Кукейносе

Восстание ливов против власти рижского епископа летом 1206 года окончилось их поражением. Полоцкий князь Владимир, во многом инспирировавший мятеж, по какой-то причине не успел поддержать ливов. Однако когда в конце года рижский епископ Альберт и многие крестоносцы-«сезонники» отправились в родную Германию, князь решил, что его время пришло.

Новый поход Владимира Полоцкого

Новость о том, что епископ уехал в немецкие земли, в Полоцк доставили ливы. Князь Владимир решил, что более удобного случая уже не будет, и приказал дружине готовиться к походу. Генрих Латвийский пишет о громадном войске: по его словам, князь

«собрал войско со всех концов своего королевства, а также от соседних королей, своих друзей».

Впрочем, это обычное преувеличение хрониста. Исходя из действий полоцких войск в Ливонии в 1207 году, большой численности они не имели. По-видимому, полоцкие горожане, как и тремя годами раньше, не участвовали в княжеской экспедиции, считая, что раз ливская дань идёт в княжескую казну, минуя город, то и решение всех ливских проблем является прерогативой князя. Да и соседние княжества не видели ни малейшей выгоды от похода в Ливонию. С другой стороны, не исключено, что под соседями хронист подразумевал правителей Кукейноса и Герцике, которые, будучи вассалами Полоцка, вполне могли присоединиться к князю и его дружине.

Целью Владимира Полоцкого была Рига. Русское войско отправилось туда на ладьях по Двине. Доплыв до Икесколя, князь попробовал высадиться — три года назад местные ливы сопротивления не оказывали. Однако в этот раз в замке находился немецкий гарнизон Конрада Мейендорфского. Арбалетчики начали обстреливать высаживавшихся на берег дружинников, некоторые получили ранения, и Владимир, не желая терять людей так далеко от цели похода, приказал плыть дальше, а решение вопроса с гарнизоном Икесколя оставил на потом.

С Гольмским замком всё вышло по-иному. Возможно, Владимир изначально решил его захватить, чтобы смыть позор прошлогодней неудачи. Также не исключено, что местные ливы сообщили князю о малочисленности немецкого гарнизона: Генрих Латвийский пишет, что в замке было всего 20 солдат. Г. Саганович считает всех их рыцарями, подразумевая, что при них были ещё и слуги. Однако в этом случае воинов было бы более чем достаточно, так что скорее всего речь идёт обо всём гарнизоне, которым руководил назначенный епископом Гевегард. С ними были и ливы-христиане, но после летнего восстания крестоносцы не спешили им доверять и,

«боясь предательства со стороны ливов, которых много было с ними в замке, днём и ночью оставались на валах в полном вооружении, охраняя замок и от друзей внутри, и от врагов извне».

Относительно участия ливов в этих событиях следует сказать, что хотя Владимир и предпринял поход, получив от них нужные сведения, особой помощи они ему не оказали. Многие ливы, напуганные подавлением летнего восстания, попросту бежали в леса и тем самым избегали малейшего участия в военных действиях. Некоторые откровенно поддержали крестоносцев, укрывшись за стенами под их защитой.

Как и три года назад, главной проблемой русских стали арбалеты. Были это обычные арбалеты или размещённые на стенах крепостные, сказать сложно. Генрих Латвийский сообщает, что стрельбу по русским вели балистарии (balistariis), не уточняя при этом тип оружия. Этот термин встречается у Генриха довольно часто, причём не только при осаде крепостей, но и в полевых сражениях. Через несколько лет после описываемых событий в Кукейнос к князю Вячко прибыл отряд епископа из 20 человек, среди которых были рыцари, балистарии и каменщики. Люди князя их перебили и захватили вооружение, которое затем в качестве трофея отправили князю Владимиру. Перечисляя его, Генрих пишет во множественном числе balistas. Вряд ли у двух десятков воинов (среди которых даже не все были балистариями) было с собой несколько баллист — речь может идти только о простых арбалетах.

Высадившись на острове и подойдя к замку, русские лучники вступили в перестрелку с немецкими арбалетчиками. Людей князя было мало, из-за этого они не смогли отбросить противника, и перестрелка затянулась на несколько дней. Многие защитники замка были изранены, однако к захвату замка русских это не приблизило. Не наблюдая особого результата, Владимир попытался поджечь замок. По его приказу

«собрали большой костёр из брёвен и старались поджечь укрепления, но старания эти были напрасны, а при сборе леса многие из них пали раненые балистариями».

Тогда князь, по сообщению Генриха, отправил гонцов по окрестностям, призывая ливов принять участие в войне и обещая богатую добычу. Однако учитывая кратковременность событий, вполне вероятно, что Владимир сделал это заранее — может быть, даже накануне похода или сразу после того, как ливы доставили ему известие о малочисленности крестоносцев.

Большинство ливов проигнорировало просьбу Владимира, решив подождать, чем закончится противостояние христиан. Лишь ливы из Турайды, пережившие летнее разорение, прибыли к Гольму. Их князь направил на наиболее опасное задание: собирать лес для костра. Складывая подготовленные дрова под стенами замка, многие из них стали жертвами арбалетчиков. Ещё Владимир попытался построить метательную машину, однако не имел опыта в подобных делах, и эксперимент не удался. Мало того, по словам Генриха, при попытке выстрелить пострадали его же воины, находившиеся за машиной.

Решающую роль в дальнейшем противостоянии сыграли ливские разведчики. Они сообщили, что дороги к Риге утыканы чесноками, предназначенными для борьбы против конницы. Это приспособление, состоявшее из четырёх шипов (как его ни бросай, один шип всегда направлен вверх), было известно ещё со времён античности. По словам разведчиков,

«такими шипами тяжко исколоты повсюду и ноги их коней, и собственные их бока и спины».

Но главное — князю сообщили, что в заливе возле Риги обнаружено множество немецких судов, на которых могли прибыть новые крестоносцы. Узнав об этом, Владимир решил не искушать судьбу. Одиннадцать дней он безрезультатно стоял под Гольмом, а что будет, если к гарнизону подойдет помощь? Поэтому он прекратил осаду и отступил в Полоцк. Хозяевами Ливонии остались немецкие крестоносцы.

Что касается кораблей, которые пребывали в Рижском заливе, то большинство исследователей считает, что это был флот датского короля Вальдемара II. Датчане, наблюдая за успехами немцев в Ливонии, также решили нести Святое писание жителям Прибалтики и выбрали целью остров Сааремаа (Эзель). В 1206 году они предприняли первую попытку установить там своё господство и заложили крепость, но никто из участников похода не рискнул остаться в замке в краю язычников. Несмотря на неудачу на Эзеле, проходивший мимо Риги датский флот спас католиков в Ливонии.

Последствия неудачного похода

Неудача полоцкого князя убедила ливов, что помощи ждать больше неоткуда — придётся признавать власть крестоносцев. Ливы массово отправляли послов в Ригу, клялись в верности и соглашались принять проповедников. В их землях начали массово возводиться церкви, а сама территория была поделена на церковные приходы. Вдобавок ливов обязали платить дань. В Леневардене рыцарь Даниил получал от них полталанта ржи с каждого плуга. Вероятно, примерно в таком же объёме платили и в других поселениях. В следующем году в Турайду в качестве судьи отправился рыцарь Готфрид, который наглядно продемонстрировал, для чего крестоносцы отправляются в поход:

«Объезжая приходы и решая дела и тяжбы, он собрал массу денег и подарков, немного уделил епископу, а большую часть оставил себе».

При этом Готфрид действовал

«несправедливо, извращая правосудие, притесняя бедных, оправдывая виновных и обирая новообращённых».

По-видимому, его действия настолько выделялись из общего ряда, что свои же товарищи арестовали его, и судья был предан позорной казни.

Поражение Владимира Полоцкого затронуло и Кукейнос с Герцике — крепости остались наедине с немецкой угрозой. Правивший в Кукейносе Вячко оказался в незавидном положении: владения крестоносцев начинались всего в 3 милях от его крепости, и в случае конфликта победа, вероятнее всего, досталась бы заморским воинам. Ситуация усугублялась участившимися набегами литовцев, которым князь ничего не мог противопоставить. Выход, по мнению Вячко, был только один: смена сюзерена. Летом 1207 года он отправился в Ригу, куда уже вернулся из своего очередного вояжа по немецким землям епископ Альберт, с которым, как обычно, прибыли новые крестоносцы:

«граф Годескальк Пирмонт (Peremunt), другой граф и ещё множество пилигримов, благородных и почтенных людей».

Как и во время прошлого визита, князь был дружески принят, что, вероятно, и утвердило Вячко в его намерениях. По словам Генриха,

«он наконец попросил епископа помочь ему против нападений литовцев, предлагая за это половину своей земли и своего замка. Это было принято, епископ почтил короля многими дарами, обещал ему помощь людьми и оружием, и король с радостью вернулся домой».

Епископ Альберт проявил себя как достойный сюзерен: и этот, и следующий год он посвятил борьбе с литовскими племенами. Однако не стоит считать, что крестоносцы действовали исключительно из благородных побуждений. Угроза литовских набегов была актуальной и для ливских племён, признавших власть епископа. В декабре 1207 года литовцы пересекли Даугаву и, добравшись до окрестностей Турайды, разорили их. Примечательно, что литовцы разграбили приходский двор, а саму церковь не тронули, так как там «грабить нечего». Узнав о вторжении, Альберт призвал всех к оружию.

Основу армии епископа составили «сезонные крестоносцы» и рыцари Ордена меченосцев. К ним примкнули ополчения ливов и латгалов, которых Альберт поставил перед фактом:

«всякий, кто не пойдёт и не присоединится к христианскому войску, уплатит три марки пени».

Сбор происходил возле Леневардена. Численность крестоносного войска неизвестна, но, по словам Генриха, она была намного меньше литовского. Именно уповая на своё превосходство, литовцы приняли бой в чистом поле. Но противостоять рыцарской коннице они не могли. В последовавшей возле Аскратэ битве литовцы были наголову разгромлены, что ещё раз доказало ливам превосходство заморских рыцарей и их нового бога.

Весной 1208 года крестоносцы перенесли военные действия на левый берег Даугавы и атаковали племена селов, которые часто поддерживали литовцев в набегах и укрывали их у себя в случае поражения. Во главе армии епископ поставил аббата Теодориха, который в походе продемонстрировал отличные познания в военном деле. Был осаждён замок селов, который Генрих именует просто Selonum сastrum. Впоследствии на его месте немцы построили Селпилс (современный Вецселпилс). Не приступая к решающему штурму, немцы регулярно обстреливали селов из арбалетов, а находившиеся при войске ливы принялись собирать дрова для поджога замка. Этих действий вполне хватило, чтобы селы запросили мира. Теодорих потребовал от них креститься и прекратить содействие литовским набегам. Чтобы селы не вздумали переменить решение, их заставили выдать заложников, которыми по обыкновению стали дети знати.

В том же 1208 году завершился процесс крещения латгалов, который был более мирным, чем у их соседей-ливов. Вероятно, этому способствовали военные успехи крестоносцев. Не все латгалы были довольны, и в последующем не раз бывали случаи, когда они поднимали оружие против заморских крестоносцев.

Под властью нового сюзерена

Ставший вассалом рижского епископа Вячко, по мнению Д. Хрусталёва, не сумел вписаться в «этнически чуждую среду» немецкого рыцарства. Где-то на рубеже 1207 и 1208 годов у него возник конфликт с соседом — Даниилом из Леневардена. Генрих обвиняет самого Вячко, указывая, что тот

«причинял много неприятностей людям Даниила и, несмотря на неоднократные увещевания, не переставал их беспокоить».

Однако стоит лишний раз вспомнить, что «Ливонская хроника» — это в первую очередь отчёт победителя. К тому же, если учесть, что в последовавших событиях епископ Альберт стал на сторону русского князя, то всё выглядит не столь однозначно. Можно предположить, что между соседями возник пограничный конфликт, для разрешения которого Даниил прибег к крайним мерам и атаковал Кукейнос:

«Однажды ночью слуги Даниила поднялись вместе с ним самим и быстро двинулись к замку короля. Придя на рассвете, они нашли спящими людей в замке, а стражу на валу мало бдительной. Взойдя неожиданно на вал, они захватили главное укрепление; отступавших в замок русских как христиан не решились убивать, но угрозив им мечами, одних обратили в бегство, других взяли в плен и связали. В том числе захватили и связали самого короля, а всё имущество, бывшее в замке, снесли в одно место и тщательно охраняли».

И Даниил, и Вячко являлись вассалами епископа, поэтому самостоятельно решить судьбу русского князя Даниил не мог. Он отправил гонца в Ригу и сообщил епископу о сложившейся ситуации. Альберт решительно занял сторону Вячко и приказал Даниилу отпустить его, вернув замок и всю захваченную добычу. Самого Вячко епископ пригласил в Ригу на празднование Пасхи и попытался примирить его с владельцем Леневардена. Также он напомнил князю, что официально половина Кукейноса принадлежит ему по вассальному договору. Когда Вячко уезжал, епископ отправил вместе с ним

«двадцать человек с оружием и конями, людей деятельных — рыцарей и балистариев, а также каменщиков, чтобы укрепить замок и защищать его от литовцев».

Содержание этих людей Альберт оставил за собой. Возможно, отправляя в Кукейнос солдат, епископ надеялся, что Даниил из Леневардена не пойдёт на открытый конфликт с Вячко. Однако этот акт возмутил князя, который счёл его ограничением собственной власти. Ригу Вячко покидал

«весёлый по внешности, но с коварным замыслом в душе».

Восстание князя Вячко

План действий Вячко составил с расчётом на традиционный отъезд Альберта и крестоносцев-«сезонников». Едва князю донесли, что епископ погрузился на корабли, как он приказал перебить присланный из Риги гарнизон. Когда немцы оправились на вырубку камня в овраг неподалёку от Кукейноса, дружинники Вячко напали на них. Немцы оставили оружие наверху, и шансов у них не было. Тем не менее троим из них удалось спастись и добраться до Риги с печальным известием.

Тем временем Вячко обратился за помощью к Владимиру Полоцкому и призвал князя к походу на Ригу, пока город оставался без сильного гарнизона. В качестве подарка он отправил Владимиру захваченные у немцев доспехи, оружие и лошадей. Впрочем, существуют предположения, что Вячко искал помощи не у Полоцка, а у Пскова, которым в то время правил Владимир Мстиславович, младший брат Мстислава Удалого. Также Вячко призвал под свои знамёна селов и латгалов. В какой степени они его поддержали, неизвестно, но, по сведениям Генриха, какие-то воины из этих племён прибыли к Кукейносу.

Восстание Вячко закончилось, едва успев начаться. Причиной тому стали северные ветры, которые не позволили флоту Альберта выйти из Даугавы в море. Когда ему донесли о поступке князя, епископ стал уговаривать крестоносцев покарать князя-предателя. С ним решили остаться около трёх сотен воинов, к которым присоединились рыцари-меченосцы и ливское ополчение. Узнав об этом, Вячко решил, что в бою с крестоносцами у него не будет ни малейших шансов, и решил лишний раз не испытывать судьбу. Уничтожив собственный замок, он

«ушёл в Руссию (Ruciam), чтобы никогда больше не возвращаться в своё королевство».

Селы и латгалы разошлись по домам, но некоторые из них всё же стали жертвами крестоносцев, прибывших к руинам Кукейноса. Кукейносское княжество перестало существовать. В 1209 году часть земель вместе с крепостью была пожалована в качестве бенефиция крестоносцу Рудольфу из Йерихова, а другая отдана во владение Ордену меченосцев. На месте бывшего поселения, где совместно проживали русские и представители ливонских племён, был воздвигнут немецкий замок Кокенгаузен.