Разгром армии Габсбургов у Буды и бегство из Пешта

Мощный удар османов и союзных им венгров по австрийским позициям 20 августа окончательно склонил военное руководство габсбургской армии под Будой к отступлению, тем более что в нескольких переходах находилась армия самого султана, а в Трансильвании был побеждён воевода Майлат, потенциальный союзник Габсбургов. Австрийцам нужно было думать об организованном отступлении.

Решение об отступлении

20 августа военачальники Вильгельма фон Роггендорфа держали военный совет. Было решено, не дожидаясь приказов из Вены, следующей же ночью переправить войско с правого берега Дуная и сосредоточить у Пешта, после чего идти в Прессбург (ныне словацкая Братислава). Все предложения выйти навстречу разъединённому противнику и, пользуясь численностью, окружить и нанести хотя бы частичное поражение были отвергнуты.

Обычно полагают, что дело решил сильнейший нажим Петера Переньи, «объявившего Роггендорфу и прочим», что, если не будет отступления, «придётся ему о себе и о своих позаботиться», т.е. самовольно уйти с венгерским контингентом. Венгерский военный историк Банлаки приписывает решение о переходе на левый берег лично Роггендорфу. В те дни австрийский полководец «болел лихорадкою» от тяжёлой раны в плечо, нанесённой куском дерева, который ядро фальконета выбило из сундука в его шатре.

Пештский наплавной мост незадолго до того был сорван бурей, и переправу войск возложили на речной флот. Войска были разбиты на четыре эшелона, в первом из которых должны были следовать тяжёлые орудия и венгерская конница, во втором — немецкая и богемская конница, в третьем и четвёртом — пехота.

Опаснейшую ночную переправу затевали, чтобы Дунай послужил отступающей армии прикрытием, а также чтобы без риска забрать из Пешта немецкий гарнизон и припасы и следовать в Прессбург удобным путём. Альтернативой был поход по правому берегу на Комаром, Дьёр и Мошон (ныне часть Мошонмадьяровара, в немецких источниках Визельбург).

Переправа, закончившаяся резнёй

В воскресенье 21 августа была начата переброска войск, артиллерии и обоза из лагеря к месту, где был наплавной мост. Кони и обоз шли «весь день», гусары «все перешли ночной порой». Переброску пехоты, а также запасов ядер начали «ночью», а «всего, что к артиллерии полагается» — к полуночи.

Предприятие было якобы выдано «двумя гусарами», т.е. венграми. Но Переньи позже утверждал, что виновны были «некоторые богемцы и ещё иные», которые ночью якобы бросились бежать к городу, крича, что армия бежит.

Когда большая часть войск уже переправилась на левый берег, из Буды сделали шесть орудийных выстрелов в сторону Дуная и подожгли сеновалы в королевских конюшнях в Нижнем городе. Пожар осветил переправу и подходы к ней. Будская артиллерия открыла огонь по переправе, а османский флот приблизился и вступил в бой с королевским флотом. Некоторые королевские корабли были потоплены. После того, как из города сделали около 60 выстрелов, с позиций у водяной башни открыли огонь зажигательными снарядами по лагерю, и на речной стороне позиций начался пожар. Со стороны замка и водяной башни вышли на вылазку будские отряды.

За три часа до рассвета (примерно 02:00 по местному времени) королевские войска продолжали переправу. К тому времени османы приблизились к горе Геллерта и стали «с великим криком подступать к богемскому окопу», однако в атаку не переходили. Но вскоре османы разглядели при свете пожаров, что укрепления брошены, и за два часа до рассвета (примерно 03:00 по местному времени) заняли позиции, и «тут уж никто не мог к воде подойти».

Именно ко времени, когда переправа оказалась под ударом с нескольких сторон, относится описываемая историками картина ужасающей ночной резни на суше и на воде: «Пламя пожара, отражаемое рекой, освещало толчею на берегу и людей, кои бросались на суда и топили их своей тяжестью; некоторые пускались вплавь и боролись с волнами или тонули; на реке сходились в схватке корабли, и иные гибли, а иные выбрасывались на берег». То же изображает и известная гравюра Эрхарда Шёна.

Под сильным обстрелом с нескольких сторон королевские солдаты, оставшиеся на правом берегу, прижимались к скалам, камням и прочим укрытиям и отстреливались и держались «до последнего человека» до времени «в час после рассвета» (примерно 06:00 по местному времени). «Говорят, что [при переправе и на правом берегу за ночь на 22 августа и утро 22 августа] погибло и утонуло 6000». С этими сведениями согласуется история Веранция: «[На правом берегу] остались 3000 богемцев и моравцев и 2000 немцев, и почти все погибли, кто убит, кто утонул… в плен попали около 600».

Известен и рассказ о 3000 немецких солдат, которые «под развёрнутыми знамёнами держали оборону на горе Геллерта у одноименной церкви», и 22 августа после упорного сопротивления были в большинстве своём перебиты.

Окончательно османы заняли позиции на горе Геллерта и лагерь, где взяли вагенбург и — по немецким источникам — до 40 полевых орудий, а также гаковницы (видимо, речь именно о крупных — двойных и двойных двойных) и четыре крупные мортиры, оставшиеся не вывезенными, и порох, и большое число ядер, много понтонов для наплавных мостов, палатки и повозки с добром важных господ. Османские источники говорят о том, что в немецком лагере было взято много средних и лёгких орудий и более 30 «бальемез» — что могло означать всякое крупное орудие от бомбарды до крупной картауны.

Бегство из Пешта

Королевские войска, успевшие к концу ночи на 22 августа переправиться на левый берег (конница и небольшая часть пехоты), в большинстве своём находились в Пеште, лишённые твёрдого управления и вконец деморализованные.

В какой-то момент поднялась паника. Войска стали обращаться в бегство, и «никто не слушал ни капитанов, ни полковников, и кто мог бежать, бежал». Причиной паники стали то ли вести, что «турки побили наших», то ли момент, когда к Пешту от Буды подошли османы на шести насадах и высадились на берег и «обстреляли город и учинили тревогу». В любом случае, к утру 22 августа королевский речной флот уже не прикрывал Пешт, а уходил в беспорядке вверх по Дунаю в Комаром.

За час до рассвета 22 августа, примерно в 04:00 по местному времени, в воротах «учинилась такая давка, что многих затоптали», так что пешие и конные выбирались из города ещё час после рассвета (примерно 06:00), после чего двинулся обоз — видимо, только быстрые упряжки; артиллерия была брошена. При этом к речной стороне города оказались оттеснены и не ушли из города 800 гусаров, и эти гусары, вынужденные защищаться, отогнали османов к берегу.

Вскоре к Пешту пошла новая волна османского десанта, шедшая на «почти 60 насадах». Увидев это, по словам немцев, венгры бросились грабить дома и обоз. Другие авторы говорят, что грабёж начался ещё с ночи, и никакую нацию в грабеже особо не выделяют. Были разграблены фургоны с имуществом Петера Переньи, Франца Мирани, графа фон Зальма и многих полковников. Тем временем османы высадились у зернового рынка, но вновь были отбиты венграми, однако османам удалось зацепиться за два дома, где они укрепились и «густо оттуда стреляли».

К османам через реку подоспело ещё подкрепление, и в третьей атаке они заняли уже многие дома. Теперь вынуждены были бежать из Пешта и «800 гусаров», но в главных воротах обнаружили сломанный фургон, загородивший их так, что «никто выйти не мог», и им пришлось выбираться из города тесными малыми воротами, где они так скучивались и друг друга давили, что «приходилось им с себя всё [награбленное] бросать».

Трофеи османов и остатки армии Габсбургов

За полчаса до полудня 22 августа османы окончательно заняли Пешт, «где не осталось ни солдат, ни мещан». Им достались оставленные в городе свыше 300 фургонов и телег и восемь «великих пушек» — вероятно, бомбарды, но, возможно, крупные картауны или кулеврины — и все товары в обозе. Были захвачены «королевские деньги войску платить», более 11 000 золотых личной казны Вильгельма Дерой, более 600 бочек брабантского вина и большая часть «брабантских денег» — впрочем, часть их наверняка досталась гусарам.

Также были захвачены 1600 бочек муки, около 1000 бочек овса и 300 бочек пороха (бочка примерно соответствуют 150–180 кг), свинец, много железных и каменных ядер, две сотни огневых стрел, две сотни огневых ядер и вообще «всё, что к артиллерии полагалось». Близ Пешта на реке стояли и были взяты два судна, гружёные ядрами, и одно судно, что везло «добрый зингерин» — видимо, полукартауна калибра 20 фунтов — и 400 бочек пороха. Стоимость потерянного отступившей армией вооружения и припасов оценивали в 600 000 золотых.

Османы захватили и перебили брошенных в Пеште больных и раненых из королевской армии, и даже женщин из обоза. Головы погибших 21–22 августа по приказу Мехмед-паши были отрублены и брошены в Дунай, «чтобы те приплыли к султану в Белград вестниками победы».

Произошедшее под Будой 21–22 августа как будто и не было разгромом — большая часть войска уцелела. Переньи с частью венгерских войск ушёл в Эгер (в немецких источниках Эрлау), а вновь назначенный главнокомандующим Леонард Фельс собирал остатки армии в Комароме. Тем не менее, поражение было тяжёлым, а урон престижу Габсбургов — колоссальным.

Веранций считал потери королевской рати даже более 16 000 человек. Была потеряна вся артиллерия — 36 осадных и 150 полевых орудий, весь багаж и огромные припасы в обозе. Был многократно ранен при штурме 2 июня и умер командовавший королевским речным флотом Иероним из Зары (Иероним Зараи), некогда королевский посол в Константинополе. Раненый и больной Вильгельм фон Роггендорф ночью на 22 августа хотел «остаться в лагере и там погибнуть», но доктор и дворецкий силой увезли его по реке в Комаром и далее на остров Шюттен (ныне Житный остров на территории Словакии), где тот и скончался в городке Шаморья, ныне словацкий Шаморин.

От армии уцелело не менее не менее 1000–1500 пехотинцев, 4000 гусаров, 2000 тяжёлых всадников, 10 галер и большая часть прочих военных кораблей и насад. Спаслось большинство офицеров.

Узнав о поражении, король Фердинанд, «опасаясь за судьбу Вены», которая оставалась без прикрытия, немедленно отправил к султану послов с мирными предложениями, а сам уехал в Линц, где и ожидал имперской помощи.

Султан победоносный

После того, как султанская армия покинула Мохачское поле, во время одной из остановок на берегу Дуная османы увидели в реке «многочисленные тела неверных» и якобы так узнали о победе 21–22 августа под Будой и в Пеште.

Теперь султан погнал свой кортеж со скоростью конницы, и 25 августа на третьей после Мохача остановке оказался в двух милях от Буды (около 15 км). Здесь султана церемониально встретили «его воеводы в лучшей одежде и броне и со всеми знаками», а также 3000 пленных, построенных по приказу Мехмед-паши вдоль дороги с перевёрнутыми знамёнами. Всех пленных султан приказал перебить, за исключением некоторых старших военачальников. Среди помилованных были австриец Балтазар Бухгаймер и богемец Мельхиор Борзиз. Многие европейские историки считают, что убитых пленных было от 600 до 800, и относят резню к 27 августа в лагере возле Старой Буды. Иногда сообщают даже, что «пленных, кои выглядели покрепче, султан отдал своим малым сыновьям — учиться на живых мишенях стрельбе и фехтованию». Объяснил резню султан просто — таково наказание тем, кто предательски начинает войну в то самое время, как посылает договариваться о мире.

26 августа султан провёл армию по правому берегу Дуная мимо Буды, чтобы избежать эпидемии от множества трупов на позициях и в лагерях — «а под поверхностью Дуная мёртвые гатью лежали» — и разбил лагерь у Старой Буды.

Продолжение следует: Война за Венгрию в 1541 году: турецкий полумесяц над Будой и большей частью венгерских земель.

Титул статьи: турецкая расправа над пленными ландскнехтами. Гравюра по дереву Эрхарда Шёна, 1541 год.