Война за Венгрию в 1541 году: десятая война султана Сулеймана

При всём численном и материальном превосходстве армия Фердинанда Габсбурга не смогла за май и начало июня 1541 года победить под Будой. Эта потеря времени сыграла решающую роль: в июне к городу уже спешила турецкая армия под началом визиря Мехмеда. Следом выступил в поход в Венгрию и сам султан Сулейман. На восточном фланге началась «малая война» просултанских князей Молдавии и Валахии против трансильванского претендента Майлата. Но королевский воевода Вильгельм фон Роггендорф продолжал терпеливо выжидать.

Упрямец Роггендорф

После неудачи заговора Роггендорф решил добиться своего, устроив плотную блокаду Буды. Времени оставалось мало: третий визирь Мехмед-паша уже завершил сосредоточение в Адрианополе и выступил на Буду. «Вскоре после солнцестояния», т.е. в 20-х числах июня, Мехмед-паша со своей армией был на венгерской границе и двинулся вдоль Дуная.

Узнав о приближении Мехмед-паши, некоторые военачальники Роггендорфа стали советовать перейти всеми силами на левый берег, к Пешту, или даже вернуться в Вышеград и Эстергом (в немецких источниках Гран, на латыни Стригониум); другие спрашивали, не лучше ли выйти навстречу неприятелю и сразиться. Но Роггендорф полагал, что «бесчестно бросать дело от одних лишь разговоров», и своей властью постановил «продолжить начатое», так что против войска Мехмед-паши была устроена сильная оборонительная позиция.

Лагерь передвинули на первоначальное место у подножия горы Геллерта. На самой горе установили сильные батареи из «могучих кулеврин», а частью войск заняли её юго-западные склоны. Горы прикрывали правый фланг позиции, а Дунай — левый фланг. Кроме того, «маленький остров на Дунае к юго-востоку от горы Геллерта» (Орош или Онош, на картах середины XIX века его уже нет) был укреплён против неприятельского речного флота. Был построен наплавной мост для быстрого сообщения с Пештом, где скопили множество припасов, хотя мост дважды сносило (мост аналогичного назначения в 1660-х годах стоял на 63 понтонах).

Сулейман идёт в поход

23 июня 1541 года султан Сулейман, взяв с собой сыновей, вышел из Константинополя во главе «великого войска», включавшего «всех» янычар, анатолийскую армию и «многие другие» контингенты — для войска молдавский великий князь якобы «дал 60 000 коней, и татары дали 100 000». Султан, как доносили европейские послы, шёл воевать короля Фердинанда и изгнать того не только из Венгрии, но и из всех его европейских владений. Это была десятая по счёту война царствия Сулеймана, в которой он вновь командовал лично. Великий визирь был с частью войск оставлен в Малой Азии, официально для обеспечения безопасности со стороны Персии.

На первой стоянке случился мощный ливень, от которого разлились близлежащие ручьи, лагерь был затоплен, и многие припасы уничтожены, так что здесь войску пришлось задержаться на три дня и восполнять утраченное. После 10 дней похода султан прибыл в Адрианополь, где неделю дожидался подхода анатолийского корпуса. После этого часть янычарского корпуса ушла через вилайет Зараи на перевал Ислади (проход Капулу — Дербенд), чтобы разгрузить дорогу на Пловдив, по которой, перейдя по мосту Мерич, двинулась основная часть войска.

В Пловдиве была устроена стоянка, и оттуда же был дан приказ адмиралу Хайреддину вооружить 80 галер и идти с ними в Алжир для защиты от имперского флота. На четвёртый день войско двинулось далее, и после «нескольких дней» похода вышло к Софии, где отдыхало два дня. Далее, пройдя Пирот (ныне в Сербии), войско достигло Ниша. Здесь султанской аудиенции был удостоен флорентийский посол. Через четыре дня поход продолжили. Войско следовало, как пишут османские историки, в полном порядке и при жесточайшей дисциплине — «кто бы колосок один испортил, получал тысячу палок». После переправы через Мораву и ещё нескольких дней похода султанская армия около 25 июля торжественно прибыла в Белград.

Нерешительность и скука

В конце июня войско визиря Мехмед-паши подошло к Буде. Валентин Тёрёк со своими 2000 воинами «вышел навстречу туркам и указывал им расстановку и силу королевских войск». Визирь Мехмед расположился лагерем на Келенском поле (Келенфёльд, ныне XI район Будапешта) — равнине у Дуная между Будой и Тетени (ныне XXII район Будапешта), а семендрийский наместник Мехмед — «левее на холмах, лицом к венгерскому лагерю». Подошёл османский речной флот — в августе, а возможно и ранее, им командовал Касим-бег.

3 июля гарнизон Буды устроил большую вылазку, согласованную с союзной армией, и осаждающие понесли чувствительные потери: «около 200 человек». Главным проигрышем королевской стороны стало то, что удержать османов от соединения с Будой не удалось, и туда доставили скот и прочие припасы. Мехмед-паша, по османским источникам, имел на суше до 10 000 человек и на реке 200 чаек с пушками и пищалями; войско его снабжалось с 300 «больших грузовых судов-дунбасов».

Сухопутные силы Роггендорфа и османов были «по меньшей мере, равны» численно. Королевский речной флот был «более чем вдвое сильнее» османского и состоял из 24 больших судов галер (галиотов?), 80 насад и около 100 малых судов (чаек). В этих условиях военачальники-венгры советовали Роггендорфу или вступить в битву, или без помех отступить. Тот, однако, питал надежду на приход многочисленных подкреплений из немецких земель и ограничился выжидательной тактикой, в то время как Николас фон Зальм и Сигизмунд Герберштейн безуспешно переговаривались с будскими горожанами.

Военачальники-венгры также советовали Роггендорфу занять остров Чепель, чтобы заблокировать османский флот и заставить османов отодвинуть лагерь от берега Дуная. Но Роггендорф не желал растягивать позиции армии, уже ослабленной боями и болезнями, и османы сами заняли Чепель и установили на северной оконечности острова батареи, чем «устроили огромные неудобства для немцев».

Ожесточённые бои на воде, о которых упоминают некоторые авторы, вряд ли имели место, и гибель командующего Иеронима из Зары (венгерское Зараи; иногда записан как Иероним Людер), «подорвавшая дух королевского флота», случилась ещё в начале июня. Королевский флот охранял пештскую переправу и малый остров, османский до поры отстаивался в заводях острова Чепель.

На равнине, разделявшей два лагеря, ежедневно у всех на виду происходили конные стычки и поединки, в которых турки чаще брали верх, в чём, как писали немцы, «была главная заслуга их лёгких коней»; «а венгры справлялись лучше, более привычные к турецкому бою». К тем дням относится описанная в европейских историях гибель молодого немца Рейзгаха, которого, не узнав издали, похвалил за мужество его собственный отец. «Многих отважных так потеряли», пока Роггендорф не запретил самовольный выход из лагеря, чем «своих привёл в уныние».

Пользуясь пассивностью противника, союзники стали ежедневно подступать к королевскому лагерю и навязывать мелкие бои и стычки. Перестрелка из малых и больших орудий велась «непрестанно».

Пленение воеводы Майлата

9–15 июля союзные молдавские и османские войска осаждали Фогараш. 19 июля молдавские войска отошли к Зерниешту (ныне румынский Зэрнешти, в немецких источниках Цернешт) и Тохани.

Именно 19 или 20 июля был обманом захвачен в плен воевода Майлат, что положило конец всему его трансильванскому предприятию. Немецкие историки, как правило, говорят о 19 июля, а Иорга считает, что захват состоялся 20 июля, и что в «Молдавских хрониках» этот захват ошибочно представлен как результат битвы и смещён на месяц ранее.

Майлат получил приглашение на переговоры от молдавского великого князя Петра. Пётр сообщил Майлату, что султан ради мира в своих владениях отдаёт Майлату в управление Трансильванию взамен за большую дань, и обещал на переговорах личную безопасность, «пока солнце в небе светит». Венгерские и польские источники сообщают о данных союзниками двоих заложниках-османах, якобы санджаках Видина и Силистрии, под видом которых были роскошно одетые простолюдины, иногда упоминается и о молдавском заложнике, «Матвее-логофете».

Когда Майлат прибыл в лагерь союзников и двинулся «к молдавскому столу», на него набросились «османы и валахи», и схватили, и охрану его обезоружили, а тех, кто сопротивлялся, перебили. В других историях князь Пётр «уже после заката солнца» затеял ссору и нечто столь оскорбительное сказал, что Майлат схватился за саблю, но был обезоружен вместе со своей свитой. Ахмед же «приблизился и обвинил воеводу в нарушении обычаев [переговоров] и предложил отправить того в Белград на султанское рассуждение».

Лишённый предводителя, замок Фогараш сдался османским войскам, и 22 июля «нации» Трансильвании признали над собой власть Иоанна Сигизмунда и матери его Изабеллы. 23 июля о пленении воеводы Майлата впервые упоминалось в документах города Брассо (ныне румынский Брашов, в немецких источниках Кронштадт), а 25 июля секейцы просили у князей Петра и Радула мира, и чтобы те воеводу Майлата отпустили. Конечно же, пленника, которым интересовался лично султан, не отпустили, а выдали османам и отправили в оковах в Белград и там отдали султану. Известия о пленении Майлата султан получил, «когда его кортеж двигался к Драве».

Князь Пётр в тот момент находился в двусмысленном положении: вернувшись на престол при народной и боярской поддержке, за пределами Молдавии он не имел ни прежнего военного, ни прежнего политического веса. Его влияние в Трансильвании практически исчезло, трансильванские замки (важнейшие — Чичо и Кукуйовар) ему возвращать не спешили, а про Быстрицу (ныне румынская Бистрица; венгерское Бестерце, в немецких источниках Бистриц) Пётр «уже и не вспоминал». Попытка выкупить у султана Бендер (ныне Бендеры; бывшая молдавская Тигина), одолжив на это денег у польского короля, не удалась: польский король не испытывал радости вновь увидеть у границ давнего неприятеля, да и сам испытывал затруднения в связи с выплатой татарской дани, так что в деньгах князю Петру наотрез отказали.

25 июля князь Пётр, находясь в лагере под Фогарашем, «взял под защиту» Марош-Вашархеи (ныне румынский Тыргу-Муреш; в немецких источниках Ноймаркт, на латыни Вассархел), мимо которого должны были следовать его войска. Он под страхом смерти запретил «людей выводить и огню и мечу предавать». В августе молдавские войска покинули Трансильванию.

Запоздалые решения

Султан прибыл в Белград между 25 июля и 3 августа. Здесь он дождался подхода янычарского корпуса, после чего войско по ранее наведённому мосту через Саву перешло на «сирмийский» берег. Переправа и стоянка на другом берегу заняли несколько дней; за это время оружие и снаряжение — «кафтан, броню и шишак, сбрую, меч и топор» — получили ополченцы. Здесь же к султанскому двору присоединился вновь назначенный четвёртый визирь Хосрев-паша. В Белграде был оставлен с обозом тяжело больной Иероним Лаский, королевский посол, ранее задержанный султаном и отпущенный, «близкий к смерти», лишь при возвращении султана из Буды в октябре. Далее войско направилось через Петерваради (ныне сербский Петроварадин; в немецких источниках Петервардайн) в Эссекскую (Осиекскую) землю, по наплавному мосту перешло Драву и поспешило к Буде. 21 августа турки были в четырёх переходах от Буды (иногда уточняют, что на Мохачском поле).

Таким образом, в середине августа положение армии Роггендорфа под Будой становилось всё более сомнительным. Против крепости сделать ничего не удавалось, обещанная королём подмога задерживалась, а к противнику, наоборот, шли подкрепления во главе с самим Сулейманом.

15 августа конники Петера Переньи перехватили у Рацковы (южная часть острова Чепель) и доставили в лагерь османского гонца с письмом султана к «Мехмед-бегу» (имелся в виду визирь Мехмед-паша), в котором якобы были указания «монаху [отцу Дьёрдю] и Тёрёку-чёрту [Walland — так немцы называли Валентина Тёрёка] головы срубить» и Буду занять с 4000 янычаров. На следующий день Переньи с этим письмом отправился в Буду, «дабы то письмо монаху показать». 17 августа Переньи имел беседу с отцом Дьёрдем, «но ничего не добился».

В ответ на настойчивые обращения своих военачальников Роггендорф вновь объявил, что без королевского приказа от Буды не уйдёт, однако отправил графа Николаса фон Зальма за таким приказом в Вену. Королевское решение было таково: пока не пришёл Сулейман, держаться сколько можно; если же натиск неприятеля окажется слишком силён, то отступить в порядке и первым делом спасать артиллерию.

Но развязка под Будой наступила ещё до возвращения фон Зальма. 18 августа с шанцев приказано было снять «большие орудия», и в тот же день шесть «великих пушек» (возможно, бомбарды) перевезли в Пешт. В тот же день в Пешт перевели многих «гусаров и рейтаров», т.е. лёгкую и тяжёлую конницу. Вечером 19 августа к туркам сбежали три гусара и рассказали, что со всех позиций сняты лучшие орудия, и что в лагере многие желают сбежать.

Буда, 20 августа: три удара

20 августа за час до рассвета (примерно 04:00 по местному времени) османско-венгерское войско провело сильную атаку на позиции королевской армии. Первый удар был направлен на «малый остров». Отогнав дозорные королевские корабли «почти до Пешта», османы высадили на остров войска Тёрёка (по другим сообщениям, это были янычары). Рацы (сербы), занимавшие позиции на острове, были «по небрежению часовых» застигнуты врасплох и «полностью перебиты». Турки захватили там шесть «великих пушек» — возможно, бомбарды.

«Немедленно» союзники с острова перешли по имевшемуся там наплавному мосту на правый берег Дуная и ударили по занятым богемцами дерево-земляному ронделю и окопам на «речном» фланге Роггендорфа и захватили эти позиции, перебив «до 400» солдат, а прочих обратили в бегство к лагерю.

Затем королевское войско провело на этом направлении сильную контратаку. Османские корабли, сосредоточенные «у берега напротив острова», попали под точный огонь «двух орудий, наведённых из Пешта», и три галеры и пять насад были потоплены. Оставшиеся обратились в бегство, поэтому королевские корабли перешли в преследование и захватили две насады (по другим источникам, потоплены четыре и взяты три насады). Флотом в тот день вновь командовал Марий Специакассо.

Богемцы, усиленные немцами, возвратились из лагеря и отбили свои окопы и рондель, перебив при том «до 500 турок». Теперь побежали турки, и на их плечах королевские солдаты ворвались на османские позиции и захватили рондель, «построенный напротив [королевского] лагеря», убили «200 турок» и увели два орудия. Наконец, рацы при поддержке кораблей вернули себе позиции на острове, «перебив и утопив до 500 турок». Но османы успели загвоздить все захваченные ими пушки, так что «целый день после того стрелять было нельзя». Потери в людях также были велики; в бою погиб Эберсдорф, — один из полковников, — получивший множественные ранения стрелами.

Ещё одна атака в тот день была направлена силами 1200 человек против лагеря королевского войска. Петер Переньи, имевший сведения о направлении удара, приказал рассыпать «на большом ровном месте» восемь бочек пороху и прикрыть его соломой. Переньи запретил стрелять по наступающим и приказал зажечь порох, лишь когда те приблизились вплотную. Когда османы понесли урон «от дыма и пламени», по ним ударили гусары, обратили в бегство и преследовали бегущих. Османы понесли здесь крупные потери — «1200 турок задохнулись и ещё многих бегущих побили конные».

Третья атака 20 августа была проведена людьми Тёрёка по позициям на горе Геллерта. Атакующие почти без потерь дошли «до креста, что на середине [высоты] горы поставлен», но были остановлены пехотой. Началась затяжная перестрелка, и на боевые порядки атакующих были наведены «два орудия из Пешта». Первые удачные попадания не заставили атакующих отступить, но ещё два выстрела, один из которых «убил всех троих капитанов», решили дело: атакующие обратились в бегство, их общие потери на этом направлении составили до 400 человек.

Обращают внимание «два орудия из Пешта», способные вести точный и действенный огонь на большом расстоянии — вероятно, это крупнокалиберные кулеврины (нем. Nothschlange).

В историях XVI–XVII вв. зафиксирован рассказ о том, как Валентин Тёрёк показал соратникам окровавленную саблю со словами «за такие труды [т.е. избиение немцев] не грех и плату потребовать… а королева на то в окошко замка глядела». Ещё в одном сказе о Тёрёке говорится, как тот в бою увидал Фому Варкоца, родом из Силезии, полковника в корпусе Переньи и давнего клиента его дома, и, поднявши высоко руки, к тому подъехал и просил сказать Переньи, что не худо бы тому с его венграми вовремя спастись, ибо с востока идёт чудище, кое всех солдат Фердинанда пожрёт — имея в виду султана с его войском.

Три атаки союзников, — на малый остров, на лагерь и на высоты на горе Геллерта, — как и данные рассказы о Тёрёке, у разных историков относятся к разным дням. Здесь хронология событий дана по тогдашним немецким памфлетам; Иштванфи, дающий самое подробное изложение былин о Тёрёке, относит их ко дню атаки на малый остров.

Продолжение следует: Разгром армии Габсбургов у Буды и бегство из Пешта.