Столетняя война: орлеанский миракль

Продолжаем публиковать цикл статей о Жанне д’Арк. С предыдущими частями вы можете ознакомиться здесь, здесь и здесь.

Мы уже упоминали о том, что, невзирая на сотни книг, диссертаций и исследований по данной тематике, наши знания о Жанне весьма ограничены — нет портретов, отсутствуют подробные описания внешности, дата рождения в точности не определена, хронология событий 1429–1431 годов разнится. Скажем больше — даже с её именем имеются определённые затруднения: современники никогда не называли Деву непосредственно Жанной д’Арк — впервые это имя появляется спустя 15 лет после костра в Руане, во время процесса по реабилитации, с написанием «quondam Johanna Darc». В те времена было принято добавлять к имени название местности, откуда происходили предки или родился сам, а также название родового владения — с частицей «de», «из»: де Бурбон, де Валуа, де Ре. Это не было строго дворянской привилегией, а потому какой-нибудь портной или гуртовщик Жан родом из Труа имел полное право называть себя Жан де Труа.

Были широко распространены прозвища, достаточно вспомнить мать Жанны, Изабеллу Роме, «римлянку», получившую добавление к имени якобы после паломничества к святым местам Рима. Топонимическая же приставка звучала как де Вутон, а местечек с таким названием в Лотарингии два — Вутон-О и Вутон-Ба, оба расположены в 7–8 километрах к северу от родины Жанны, деревни Домреми. Сама Жанна на процессе упоминала, что обычно в Лотарингии девочки до замужества носят фамилию матери — кстати, это невероятно древний пережиток матриархата, традиция, вероятно, ещё доримских времен. Таким образом, формально Дева должна была именоваться в документах как Жанна де Вутон, но такое сочетание не встречается ни в одной из сохранившихся архивных бумаг. Сама Жанна всегда и постоянно именовала себя «Дева», чему есть множество подтверждений — письма-предупреждения к англичанам, «манифесты» к жителям городов, обращения к дворянам, написанные секретарем под диктовку. Прозвание переняли и её противники наподобие герцога Бедфорда, епископа Кошона или герцога Бургундского — «так называемая Дева», «именующая себя Девой», «та, которую в народе называют Девой».

Итак, написание «Дарк» появляется лишь в середине XV века. Тогда не использовали апостроф, и потому оруженосец Жанны Жан д‘Олон именовался «Долон», а герцог Алансонский «Далансон». Общераспространённая ныне формула «Орлеанская Дева» так и вообще появилась двести лет спустя, в 1630 году, когда парижский теолог Эдмон Рише издает первую подробную биографию нашей героини с названием «История Жанны, Орлеанской Девы» — с тех пор и повелось… Друзья и соратники в повседневном общении обращались к ней по имени или прозвищу — «la Pucelle», «Дева».

Однако, давайте вернёмся в район города Блуа, где в апреле 1429 года собиралась армия дофина. С Жанной, отправившейся туда из Шинона, пошло много добровольцев, причём, над заметить, далеко не все из них разделяли воодушевление и оптимистический настрой барона де Ре, капитана Ла Гира или герцога Жана Алансонского. Бесспорно, активная поддержка Жанны со стороны принца крови и одного из самых блестящих рыцарей двора дофина Карла дала немало плюсов репутации Девы, но, по сообщениям летописцев, большинство было настроено скептически. Считалось, что война так или иначе проиграна, положение Франции безнадёжно, казна практически пуста, Карл де Валуа лишён права наследования, Париж под контролем английского регента. Французский историк Жан Фавье меланхолично замечает, что многие шли за Девой из соображения «будь, что будет, а попытаться надо». Пускай это и самая последняя, отчаянная попытка, которая ничего не изменит к лучшему.

Дальнейшие события превзошли любые, самые смелые ожидания. 28 апреля 1429 года собранная армия численностью около 6–7 тысяч человек выступила из Блуа к Орлеану…

Крепость на Луаре

Древнеримский Аврелианум ещё во времена цезарей играл существенную роль в торговле провинции Галлия, не был брошен жителями в течение Тёмных веков, а при «каролингском возрождении» IX века становится крупнейшим церковным и образовательным центром. К эпохе Столетней войны Орлеан превращается в важнейший стратегический объект, как в военном, так и экономическом плане — город запирает дороги на юг, к принадлежащему англичанам Бордо, а равно является крупнейшим портом на реке Луаре. Французские короли конца XIV и начала XV веков отлично понимали значение этой крепости и потратили колоссальные средства на оборонительные сооружения Орлеана — город окружала стена общей длиной 2600 метров, имелось пять ворот с подъёмными решётками, а также 32 башни высотой 7–10 метров по периметру стены. На стенах была размещена артиллерия, в качестве дополнительных фортификационных сооружений имелись ров, частокол и земляной бруствер. Взять город с налёта было практически невозможно.

Регент, герцог Бедфорд, поставил в 1428 году задачу взять Орлеан любой ценой, не считаясь с потерями и материальными затратами. Тут дело даже не столько в ценности города как военного объекта и контроле над речной торговлей. Главным сокровищем Орлеана являлся каменный мост через реку — с учётом своенравия часто разливавшейся Луары и невозможности для войска форсировать реку в нужный момент, Орлеанский мост позволял стремительно перебрасывать армию любой численности с севера на юг. Соединение же оккупированных англичанами областей в Нормандии, районе Парижа и Артуа с Гиенью окончательно ставило крест на Франции династии Валуа. После взятия Орлеана Бедфорд мог бы вести наступление на Аквитанию и Лангедок, где практически отсутствовали серьёзные укрепления, способные не то что остановить, но даже задержать англичан.

Мост был длиной около 400 метров, с разводным пролётом у городских стен. Находился он примерно там же, где расположен мост Георга V в современном Орлеане. Практически в центре моста, у пятого пролёта, опиравшегося на островки посреди Луары, стояла бастида Сен-Антуан, а на противоположном берегу реки небольшая крепость Ла Турнель, прикрывавшая вход на мост. Вокруг города, по обоим берегам была выстроена система внешних фортов.

Осада Орлеана началась 12 октября 1428 года, к 24 октября англичане взяли крепость Ла Турнель, а отступившие защитники взорвали примыкавший к ней пролёт моста. В следующие месяцы осаждающие вели строительство собственных укреплений вокруг города, осаждённые, в свою очередь, до конца ноября применяли тактику выжженной земли — сиречь во время вылазок разоряли и сжигали предместья Орлеана, чтобы не позволить английской армии перезимовать. Любопытнее всего было то, что у англичан не хватало сил для полной блокады города, и восточные Бургундские ворота были открыты едва ли не постоянно, что позволяло подвозить в Орлеан продовольствие и получать подкрепления. Предположительно, к появлению Жанны в апреле 1429 года гарнизон Орлеана состоял из 400 латников и 550 стрелков. Численность англичан доселе твёрдо не установлена — называются цифры от 2500 до 10 000, но, скорее всего, истина лежит где-то посередине: 4000 англичан и 1000 бургундских союзников.

Пожалуй, это была самая странная осада Столетней войны. Для решительного штурма у англичан недоставало сил, поэтому пришлось ограничиться тактикой частичной блокады и изматывающих обстрелов. Обе стороны страдали от недостатка продовольствия — небезызвестная «Битва селёдок» являлась банальной попыткой французов перехватить продовольственный обоз неприятеля. Следующий обоз, посланный Бедфордом, разграбили партизаны из числа окрестных крестьян. Подвоз в город провизии и боеприпасов также оставлял желать лучшего, начинался голод. Жан бастард Орлеанский, впоследствии граф Дюнуа, вместе с капитаном Потоном де Сентрайлем уже не видели альтернативы капитуляции, в результате чего начали рождаться удивительные планы — к примеру, просить герцога Бургундского сменить англичан в качестве осаждающих и сдаться ему, поскольку сдача людям Бедфорда почти автоматически подразумевала резню и разграбление города. Бургундец согласился, но получил категорический отказ английского регента.

Но внезапно из Шинона пришли известия, будто к дофину прибыла некая девушка, утверждающая, что она послана Богом. Дюнуа с несколькими рыцарями выбирается из осаждённого Орлеана и идёт навстречу собранной в Блуа армии…

Все кто любит меня, за мной!

Формально Блуаским воинством командовал маршал де Буссак, относившийся к числу скептиков. Военный совет с наиболее опытными капитанами постановил: выбрать наиболее безопасную дорогу по левому берегу Луары — Жанну, настаивавшую на том, чтобы её вывели напрямую к английским укреплениям, не послушали, причём совершенно зря: войску пришлось вернуться в Блуа, поскольку переправиться на правый берег вместе с обозом на виду у неприятеля было невозможно. Жанне под горячую руку попадает Дюнуа, которого Дева строго отчитывает за бестолковость плана, затем Орлеанский бастард предлагает Жанне немедленно направиться лодкой в город вместе с ним — воодушевить окончательно приунывших защитников и горожан. Слухи о Деве распространились моментально, и если бы стало известно, что Госпожа Надежда ушла прочь от самых ворот, боевой дух иссяк бы окончательно…

Жанна соглашается. Сопровождают Деву неизменный сквернослов Ла Гир (лучшего телохранителя и не придумаешь!), Дюнуа, Бертран де Пуланжи и Жан Мецкий. К литургическому часу вечерни, перед заходом солнца, Жанна входит в Орлеан через Бургундские ворота и проезжает через весь город, вызвав настоящий триумф и всеобщее ликование. Ночевать она останавливается в доме городского казначея Буше. На следующий день Жанна совершает неожиданный дипломатический ход — диктует письмо англичанам, текст которого сохранился:

«…Иисус Мария. Король Англии и вы, герцог Бедфордский [следуют имена других знаменитых военачальников того времени], покоритесь Царю Небесному, верните Деве, посланной сюда Богом, Царём Небесным, ключи всех славных городов, которые вы взяли и разграбили во Франции. Она здесь и пришла от Бога, чтобы вступиться за королевскую кровь. Она готова немедленно заключить мир, если вы хотите признать её правоту, уйдя из Франции и заплатив за то, что её захватили…

Если вы так не сделаете, то я — военачальник, и в любом месте буду нападать на ваших людей и заставлю их убраться вон, хотят они этого или не хотят. А если они не захотят слушаться, я прикажу всех убить; я здесь послана от Бога, Царя Небесного, душой и телом, чтобы изгнать вас изо всей Франции. А если они захотят послушаться, я пощажу их. И не думайте, что выйдет как-нибудь иначе, потому что вам никак не удержать владычества над французским королевством — королевством Бога, Царя Небесного… но владеть им будет король Карл, истинный наследник; потому что такова воля Бога, Царя Небесного…»

Депешу отправляют в лагерь противника с официальным герольдом, на что англичане отвечают небывалым хамством и полным нарушением всех принципов дворянской этики: герольда из свиты Дюнуа заковывают в цепи как «сообщника ведьмы». В ответ на второе послание, где Жанна весьма настоятельно требует вернуть посланца в город и побыстрее возвращаться домой, англичане в ещё более грубой форме сообщают, что сожгут её саму, как прислужницу дьявола — этот момент крайне примечателен, поскольку люди Бедфорда также начали воспринимать Деву с мистической точки зрения, только с противоположным знаком. Несомненно, присутствующий в этой истории элемент потустороннего англичан пугал и настораживал — снова вспомним о религиозном и мифологическом менталитете людей той эпохи…

Сдаваться Жанна не собиралась. Отлично понимая, что рискует получить стрелу, она идёт на Орлеанский мост, к взорванному пролёту, отделявшему башню Ла Турнель. «Верните герольдов и уходите, пока не поздно!» — взывает она к английскому командующему Уильяму Гласдейлу. Ответ очевиден: оскорбления и насмешки. Никто так и не понял, что опасность, исходящая от «этой ведьмы», невероятно серьёзна. Встаёт вопрос: почему Жанна столько раз обращалась к англичанам с советами уйти с миром? Не хотела кровопролития? Твёрдо знала, что победа неизбежна? Традиции военной дипломатии тех лет вообще не предусматривали такой категории, как предложение добровольного отступления; куртуазный вызов на битву, переговоры о перемирии или обмене парламентёрами — сколько угодно, но только не формула, которую можно кратко выразить словами «уйдите, а то хуже будет!»

И ведь Жанна не обманывала. Утром 4 мая к Орлеану подошла вернувшаяся из Блуа армия под командованием маршала Буссака и отлично нам знакомого Жиля де Монморанси-Лаваля, барона де Ре. События начинают развиваться с невероятной стремительностью. Жанна, сопровождаемая верным Ла Гиром и его отборными головорезами, выезжает им навстречу, потом возвращается в город. Около полудня приходит известие, что Дюнуа самовольно, по одному ему ведомым причинам, атаковал бастиду Сен-Лу, находившуюся как раз на Бургундской дороге, ведущей на восток. Может быть, услышал оскорбление со стен или просто решил показать рыцарскую удаль? Штурм не задался, англичане перешли в контрнаступление и смяли людей Орлеанского бастарда, но тут…

Но тут объявилась Дева. На боевом коне, в полном доспехе, но без шлема, с развёрнутым белым знаменем с изображением Спасителя, архангелов и золотых французских лилий. Неким невероятным образом Жанна останавливает беспорядочное отступление и провозглашает навеки вошедшее в историю: «Все, кто любит меня, за мной! Не показывайте врагу спину!» Подходит подкрепление из города — примчался неугомонный Ла Гир, превыше всего в жизни ценивший добрую драку и весьма беспокоившийся за жизнь Девы. Англичане попытались отправить помощь своим из бастид к западу от города, но натолкнулись на почти шесть сотен вооружённых горожан из ополчения Орлеана и предпочти вернуться на позиции, не вступая в бой. После трёхчасового сражения бастида Сен-Лу была взята, Жанна, находившаяся в самой гуще битвы под английскими стрелами, не получила ни единой царапины — что вновь было воспринято как чудо.

Дюнуа получил от Девы весьма резкий выговор за самоуправство, однако стерпел и даже извинился, хотя отчитывала его безродная крестьянка, а сам он был пускай и незаконнорожденным, но всё-таки сыном герцога. Главное было сделано: крайне неожиданно одержана первая и весьма значимая победа: в английской осадной системе появилась невосполнимая брешь — единственный опорный пункт к востоку от города оказался потерян, и французы теперь могли без опасений переправляться через реку в данном районе.

Это было лишь начало битвы за Орлеан, которая продлится до 8 мая 1429 года. О дальнейших событиях мы поговорим в следующий раз.

Продолжение следует: Столетняя война: Жанна д’Арк и вопрос сверхъестественного.