Стрельцы Ивана Грозного: от Нарвы до Полоцка и Пскова

«Огненные стрельцы» показали себя эффективными воинами при «третьей Казани» и в других военных походах Московского царства середины XVI века. Ещё более востребованными эти передовые по тем временам воины оказались в Ливонской войне, изобиловавшей осадами городов. Однако любовь царя к войне на несколько фронтов привела к тому, что стрелецкое войско раздробилось и разрослось до больших размеров, потеряв в «качестве». В это же время военная удача начала изменять Ивану Грозному…

Стрельцы в Ливонской войне 1558–1561 гг.

В январе 1558 года, после того как переговоры о продлении перемирия между Москвой и Ливонской конфедерацией был сорваны из-за взаимной неуступчивости сторон, Иван Грозный отдал приказ своим полкам перейти ливонскую границу. Началась война за Ливонское наследство.

Боевые действия на первом её этапе (собственно, именно его и стоит называть Ливонской войной) носили особенный характер – больших «правильных» полевых сражений практически не было, а вот «малая» война и осады замков и городов, напротив, были в почёте с обеих сторон. В этих специфических условиях боевые качества стрельцов оказались востребованы как никогда.

Два стрелецких приказа, Тимофея Тетерина и Григория Кафтырева, посаженные на-конь, в составе рати князя М. В. Глинского сотоварищи, зимой 1558 года разоряли земли дерптского епископа Германа. Спустя несколько месяцев, в мае 1558-го, Тимофей Тетерин и его друг, стрелецкий голова Андрей Кашкаров, со своими людьми под водительством воевод А. Д. Басманова и Д. Ф. Адашева, брали Нарву, а потом оправились в поход брать города и замки Дерптского епископства.

Всякий раз воеводы действовали по одной и той же методе, противопоставить которой ливонцы так ничего и не смогли – по словам русского книжника, воеводы, всякий раз подступая к городу, «туры круг города изставили и наряд по всем туром розставили, а стрелцов с пищалми пред турами в закопех поставили. И учали по городу стреляти изо всего наряду ис пищалеи по воином». Измотанный многодневной бомбардировкой и терпящий большой урон от пальбы стрельцов из пищалей, неприятель предпочитал, не дожидаясь штурма, капитулировать. Нейшлосс-Сыренск, Нойхаузен-Новгородок, а затем и сам Дерпт и множество других городков и замков стали добычей русских ратных людей.

Осенью 1558 года полсотни стрельцов и немногим меньше детей боярских грудью встали на защиту небольшого замка Ринген неподалёку от Дерпта от неприятельского войска под началом Г. Кеттлера, заместителя-коадъютора орденского магистра В. фон Фюрстенберга, и рижского пробста Ф. фон Фелькерзама, командовавшего ополчением рижского архиепископства. В течение месяца — с 1 по 29 октября 1558 года — защитники Рингена отбивали атаки неприятеля, дав время дерптским воеводам подготовиться к обороне. Гибель гарнизона Рингена не осталась неотмщённой – зимой 1559 года рать под началом одного из лучших военачальников Ивана Грозного князя С. И. Микулинского опустошила земли Ордена и рижского архиепископа в Лифляндии. И снова мы видим среди ратных людей 1600 русских hakenschutzenn, в которых без труда можно узнать стрельцов.

Осенью 1559 г. «стрельцы многие» (по меньшей мере, три приказа — Т. Тетерина, А. Кашкарова и Г. Кафтырева) на стенах Дерпта снова бились с Кеттлером, который к тому времени уже стал магистром Ордена. А потом 300 стрельцов и 200 детей боярских сели в осаду в замке Лаис, который осадил Кеттлер, бесславно отступая от Дерпта. Казалось, что Лаис и его гарнизон повторит судьбу Рингена, но этого не произошло. Пускай ливонская артиллерия проделала внушительный пролом в стенах замка – русские стрельцы и дети боярские отнюдь не собирались сдаваться и отбили 17 декабря решающий неприятельский приступ, уложив на месте почти две сотни кнехтов и двух их командиров-гауптманов. В результате Кеттлер, несолоно хлебавши, был вынужден отступить.

В начале 1560 г. «империя нанесла ответный удар» – большая рать под водительством воеводы князя И. Ф. Мстиславского, «столпа царства», по словам Ивана Грозного, вторглась в Ливонию наказать ливонцев «за измену их» (Иван был оскорблён тем, что Кеттлер начал боевые действия осенью 1559 года, до того, как истёк срок заключённого весной того же года перемирия). Главной целью похода был замок Мариенбург-Алыст, на который положил было глаз соперник Ивана в разделе ливонского наследства великий князь литовский Сигизмунд II. И снова мы видим в передовых рядах стрельцов Григория Кафтырева, ускоривших своей меткой стрельбой капитуляцию замка. Последним успехом стрельцов стало участие летом 1560 года в осаде Феллина. С его падением в августе того же года Ливонская война фактически закончилась за неимением противника – Ливонская конфедерация перестала существовать, а её земли были разделены между литовцами, русскими и шведами.

«Взятье полоцкое ливонской земли…»

Вторжение русских войск и оккупация ими восточной Ливонии серьёзно обеспокоили Сигизмунда II. Он давно вынашивал планы по «инкорпорации» Ливонии в состав своего государства, однако теперь выяснилось, что Иван Грозный его опередил. Оскорблённый в лучших чувствах, Сигизмунд потребовал было от Ивана прекратить нападения на Ливонию, поскольку де это его земли, на что получил ясный и недвусмысленный отказ и совет не вмешиваться не в своё дело. В итоге неоднократно продлевавшееся русско-литовское перемирие на этот раз пролонгировано не было. Две страны оказались на грани войны, и она не заставила себя долго ждать. Стремительно росла напряжённость на границе, где местные пограничные «бароны» обменивались взаимными наездами и набегами, а затем, под занавес кампании 1561 года, литовское войско осадило (между прочим, ещё до истечения срока перемирия между Москвой и Вильно) и взяло занятый русскими замок Тарваст. Началась очередная русско-литовская война – Инфлянтская.

Лето и осень 1562 года прошло в незначительных пограничных стычках и обмене набегами. Иван Грозный не стал реагировать на эти комариные укусы – он вынашивал более серьёзный план. И зимой 1563-го он приступил к его реализации: двинул свои рати на Полоцк, крупный торговый центр и важный в стратегическом отношении город Великого княжества Литовского. Туда двинулась огромная по тем временам рать – до сорока, а то и более, тысяч «сабель» и «пищалей» в сопровождении «Большого наряда» и многочисленной посохи. Среди ратников, конно и на санях двигавшихся несколькими колоннами к Полоцку, были и стрельцы – около 5000, если верить сохранившимся русским источникам. Известны нам и имена стрелецких голов, которые привели свои приказы к полоцким стенам – Иван Голохвастов, Василий Пивов, Иван Мячков, Фёдор Булгаков, наш старый знакомый Григорий Кафтырев, Богдан (Будай) Болтин, Роман Пивов, Оса Гурьев и Тёмка (Тимофей) Игнатьев.

Сценарий осады Полоцка практически ничем не отличался от той схемы, которая была опробована во время 3-й Казани и в ходе Ливонской войны. И сейчас, как и тогда, полки, выходя на намеченные заранее позиции вокруг города, занимали места под прикрытием стрельцов, шедших в авангарде: «головы стрелецкие и сотники со всеми стрелцы стояли перед полком блиско города…». Стрельцам и пушкарям была доверена и честь начать осаду – 31 января 1563 года Иван Грозный «послал противу острогу и посаду голову стрелецкова Ивана Голохвастова с его приказом стрелцы со всеми, и велел закопатца по берегу Двины и стреляти по посаду и по острогу». Выполняя царский приказ, стрелецкий голова со своими людьми, как писал с удовлетворением русский книжник, «пушкарей литовских и с пушками со острогу збили и многих людей литовских побили из пищалей…».

1 февраля в боевую работу включились приказы Василия Пивова и Ивана Мячкова. Они были посланы «на остров на Двину реку противу города» с приказом «вкопатися оп острову и стреляти по посаду». 2 февраля Иван Грозный лично объехал вокруг Полоцка, «смотрел крепостей», и в ночь на 4 февраля «царь и великий князь у города у Полотцка велел туры ставить». От Большого полка работами руководил князь В. С. Серебряный, «а с ним головы стрелецкие Федор Булгаков да Григорей Кафтырев, да Богдан Болтин с своими приказы, да головы з детми боярскими и другия з боярскими людми головы». 4 февраля стрельцы Голохвастова подожгли «у литовских людей у острога башню над Двиною рекою», после чего они пошли на штурм и ворвались в острог. Однако Иван Грозный и его воеводы решили, что стрельцы проявили ненужную, преждевременную инициативу («туры ещо во многих местех не поставлены около города»), и отозвали людей Голохвастова. Смелость и инициатива дорого обошлась стрельцам – защитники острога, часто и метко стреляя из тяжёлых затинных пищалей-гаковниц, убили 15 стрельцов приказа Голохвастова.

В следующие дни осада проходила без подобных эксцессов. «Поиззакопавшись» близ города и поставив туры, государевы стрельцы обстреливали город, выбивая его защитников из своих пищалей, ручных и полуторных (лёгких орудий, придававшихся стрелецким «приказам»), одновременно продвигая апроши и туры всё ближе и ближе к полоцким стенам и рвам. Работа эта для них была хорошо знакома, потому как среди «огненных стрельцов» было немало ветеранов «казанского взятья», не говоря уже о ливонских походах. 8 февраля командовавший обороной Полоцка пан С. Довойна приказал оставить острог и посад города, предварительно запалив его. Увидев дым и пламя, поднимавшиеся тот тут, то там, сидевшие в «закопех» стрельцы и казаки вместе с послужильцами детей боярских «изо всех полков», представив, что добыча, на которую они так рассчитывали, ускользает из их рук, без приказа пошли на приступ. И снова Иван, желая поберечь людей, приказал им отойти под прикрытием присланных боярских сотен. Однако ж стрельцы успели всё-таки «поимать» «безчисленно» и полону литовского, и животов, вознаградив себя за осадные тяготы.

9 февраля 1563 года прибыл «Большой наряд», который немедля подключился к бомбардировке города. Под прикрытием его огня 11 февраля стрельцы Фёдора Булгакова, Тимофея Игнатьева, Будая Болтина и Григория Кафтырева вместе с казаками и боярским людьми заняли выгоревший острог и посад Полоцка, засев «в закопех» у самого полоцкого замка. Осада близилась к концу. И когда ночью 14 февраля по приказу царя стрельцы «городовую стену зажгли во многих местех», Довойна и его люди «знамя городцкое со стены сняли» и выкинули белый флаг, изъявив желание «чтоб государь милость показал, стреляти бы по городу не велел, а вотчина, государь, Полотеск Божия да ево государева». Двухнедельная осада Полоцка закончилась триумфом русского оружия. 15 февраля «велел царь и великий князь в город ехати воеводам боярину князю Василию Семеновичу Серебряново, а с ним дворяном и детем боярским многим да головам стрелецким всем со всеми стрелцы». Именно стрельцы заслужили право первыми войти в поверженный Полоцк, ибо на их плечи легла немалая часть осадных работ и борьбы с неприятелем.

Стрельцы в последние годы войны за Ливонское наследство

Со взятием Полоцка война с Литвой (а потом и со шведами) отнюдь не прекратилась. Сигизмунд недаром надеялся на помощь со стороны своего «брата» — крымского «царя» Девлет-Гирея I. С 1566 года Русскому государству пришлось вести войну на два фронта – и против Великого княжества Литовского (а с 1569 года – Речи Посполитой), и против Крыма, так что работы стрельцам хватало (кстати, отметим, что с учреждением знаменитой опричнины были учреждены и особные, опричные стрельцы). Но эта война на два фронта пагубным образом сказалась на Русском государстве и его войске – псковский летописец, весьма критически относившийся к Ивану Грозному, писал, что царь «наполни грады чюжие рускими людьми, а свои пусты сотвори», и что он «не на велико время чюжую землю вземъ, а помеле и своеи не удержа, а людеи вдвое погуби…».

Сказано, конечно, жёстко, но немалая доля истины в этом есть. Если глянуть в разрядные росписи, то видно, что, к примеру, в 1578 году русские гарнизоны стояли в 28 городах на крымской окраине, в 13 «понизовых» городах (в Поволжье), в 14 городах на западной, литовской окраине, в 13 «новых» «немецких» (ливонских) городах и 24 городах по «немецкой» окраине. Итого 92 города, и практически во всех из них были стрельцы, местные «жилетцкие» или присланные московские – от нескольких десятков до нескольких сотен или целых приказов. Посчитав в среднем по сотне стрельцов на одни город, мы легко выходим на почти 10 000 служилых людей – втрое больше, чем прежде. Соответственно, больше и расходы на их содержание. Плюс возникает и другая, ещё более серьёзная проблема – поддерживать прежний уровень «выборности» с каждым годом становилось всё сложнее и сложнее. И хотя стрелецкое войско продолжало, что называется, «держать марку», однако наряду с успехами появились и первые поражения и неудачи.

В степной войне стрельцам места не находилось – гоняться за мелкими отрядами татарских хищников им было не сподручно. Другое дело, когда ожидалось нашествие самого крымского «царя» со всей его ратью! И в начале 70-х годов XVI века, во время «войны двух царей» — Ивана Грозного и Девлет-Гирея I — стрельцам дважды довелось стоять на защите Москвы от татарских полчищ. В первый раз они сражались с неприятелем у стен столицы в мае 1571 года и, похоже, не слишком удачно. В своём донесении турецкому султану Девлет-Гирей похвалялся, что его воины сумели де разорвать русский «табор» и ворваться внутрь, заставив неверных московитов искать спасения в самой Москве. Так это было или не так, но годом позже московские стрельцы сполна отплатили крымцам за неудачу в предыдущем году. В многодневном сражении в конце июля – начале августа 1572 года на берегу Оки под Серпуховым, а потом на ближних подступах к Москве, у села Молоди, 2000 московских стрельцов успешно бились с татарской конницей «огненным боем» и «ручным сечением».

После победы при Молодях угроза со стороны Крыма стала постепенно спадать, и центр боевых действий сместился на северо-запад, в Ливонию. Стремясь закрепить свои прежние успехи в Ливонии и завершить её покорение, Иван Грозный в 1577 году во главе более чем 20-тысячной рати, в которую входили 6500 стрельцов, двинулся на «немцев». Против такой силы разорённая и опустошённая многолетней войной, деморализованная и лишённая какой-либо власти «Инфлянтская земля» устоять не могла, и ливонские города сдавались пачками практически без боя.

Увы, эта победа оказалась последней для Ивана и его воинства. Уже в следующем, 1578 году русские полки потерпели первое поражение от соединённой польско-литовско-шведской рати под Кесью-Венденом. Стрельцы и пушкари, брошенные поместной конницей, сбитой с поля боя поляками и литовцами, засели было в обозе, но были разбиты. Часть была убита, часть попала в плен.

Несчастное «дело» под Кесью стало первым в длинной цепи неудач, последовавшей в ходе Московской, или Баториевой, войны. В 1579 году, после месячной упорной обороны, пал Полоцк, затем настал через Великих Лук, Нарвы и целого ряда других городов и замков как в Ливонии, так и в прилегающих к ней псковских и новгородских землях. В одних крепостях русские гарнизоны, ядро которых составляли стрельцы, стояли насмерть, в других их защитники или покидали свои укрепления при приближении неприятеля, или капитулировали при первых же выстрелах. И лишь героическая оборона Пскова в 1581–1582 гг., в ходе которой стрельцы снова показали себя с наилучшей стороны, позволила изменить крайне неблагоприятный ход войны и дала её закончить, в общем, относительно прилично. Война за Ливонское наследство подошла к концу, а вместе с ней завершилась и первая глава в истории стрелецкого войска.