Ворошилов в первые месяцы Великой Отечественной

В 1934-1940 годах он был народным комиссаром обороны СССР. В июле 1941 года Маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов принял командование войсками Северо-Западного направления. На этом посту ему предстояло решать сложные задачи и принимать непростые решения. Не все из них были удачными.

На Северо-Западном направлении

Для войск Ленинградского военного округа под командованием Маркиана Михайловича Попова Великая Отечественная война началась не одновременно с внезапным нападением Германии ранним утром 22 июня 1941 года. Боевые действия на сухопутном фронте против финнов начались только через несколько дней, после 26 июня.

Это не означало, что округ, преобразованный в июне 1941 года в Северный фронт, должен был сражаться в «тепличных» условиях. С самого начала возникло множество проблем. План прикрытия требовал прочной обороны линии государственной границы, а наличие более выгодных рубежей в глубине советской территории не учитывалось. Из-за этого 23-я и 7-я армии фронта оказались растянуты вдоль границы. Благодаря этому финское командование могло выбирать направление удара и наносить его в самом выгодном для себя месте. Вдобавок очень скоро оказалось, что основная угроза для Ленинграда исходит не с севера, а с юга.

Одной из особенностей летней кампании 1941 года было создание Главных командований войск направлений. Приказами Ставки в эти органы стратегического руководства назначались люди, входившие в ближний круг Сталина, его верные соратники.

Руководить действиями Северного и Северо-Западного фронтов предстояло Клименту Ефремовичу Ворошилову. Он хорошо знал обстановку на Северо-Западном направлении, ведь во время войны с Финляндией он находился именно здесь, на Карельском перешейке. Несмотря на все претензии к нему как к руководителю, а также на то, что наркомом обороны стал Семён Константинович Тимошенко, Ворошилов во многом сохранил свои политические позиции и к лету 1941 года по-прежнему входил в ближнее окружение Сталина.

Главное командование Северо-Западного направления решало широкий круг задач. Одновременно надо было обеспечивать оборону Ленинграда с севера и юга, координируя действия сразу двух фронтов на громадном протяжении, строить оборонительные рубежи, решать задачи формирования новых частей и соединений. Очень остро стояла проблема борьбы с немецкими танками. Уже тогда, в июле 1941 года, было принято решение снять часть зенитных орудий и использовать их как противотанковые.

Приказ Ворошилова от 14 июля, в котором было много громких слов, скорее являлся документом политическим и пропагандистским. Правда, одновременно с этим Главкомат во главе с Маршалом Советского Союза предпринял решительные меры по организации контрудара под Сольцами.

Против финнов

С самого начала Главком Северо-Западного направления строго придерживался тех задач, которые были сформулированы в плане прикрытия. В июле он не позволил командующему 7-й армии Филиппу Даниловичу Гореленко отвести войска на более выгодный рубеж. После контрудара под Сольцами командование попыталось помочь Гореленко: на какое-то время положение его войск удалось стабилизировать. Критическим оно станет позже, когда Ворошилов не будет иметь к этому уже никакого отношения.

Крайне неблаговидную роль сыграл Ворошилов в деле Константина Павловича Пядышева, первого командующего Лужской оперативной группой. После того, как немцам удалось захватить плацдармы на Луге, Пядышев был арестован. Настояли на его аресте как раз Ворошилов и член Военного совета Северо-Западного направления Андрей Александрович Жданов.

Удары войск противника сыпались в буквальном смысле со всех сторон. В полосе обороны 23-й армии на востоке Карельского перешейка начали наступление финны. В начале августа здесь сложилась очень тяжёлая обстановка. Штаб Северного фронта во главе с М.М. Поповым предложил ряд мер, которые могли если не исправить ситуацию, то хотя бы дать шанс на более или менее прочную оборону. Однако Главкомат Северо-Западного направления потребовал прочного удержания отрезанной Сортавалы и запретил переброску 168-й стрелковой дивизии в район Хиитола. Правда, никакого значения Сортавала уже не имела. Финны начали расчленять группировку 19-го стрелкового корпуса, появилась угроза окружения. Однако Главкомат снова не дал разрешения на вывоз войск для того, чтобы сформировать новую линию оборону по выгодному рубежу.

В конце концов войска и так пришлось вывозить, а финны получили возможность маневрировать и осуществить прорыв в центре Карельского перешейка с выходом на Вуоксу и возможностью окружения войск 23-й армии в районе Выборга. «Архитекторами» Выборгской катастрофы также являлись работники Главкомата Северо-Западного направления. Позже уже Ставка запрещала М.М. Попову отводить войска, что привело к тяжелейшему поражению, которое вообще могло решить судьбу Ленинграда и серьёзно изменить ход всей войны.

Против немцев

Что касается контрудара под Старой Руссой в августе 1941 года, то К.Е. Ворошилов весомого отношения к его организации и проведению не имел. Контрудар обернулся серьёзным поражением, которое нисколько не ослабило немецкий натиск на Ленинград.

А вот под Лугой ситуация складывалась иначе. Немцы уже 19 августа 1941 года имели все возможности для охвата Лужской оперативной группы, и в штабе Ленинградского фронта это поняли. Штабные работники предсказывали поворот немцев от Красногвардейска на юго-восток и выход противника на тылы советских войск. Возникла угроза окружения советской группировки. В этой ситуации отход из района Луги был разрешён, но только при условии занятия рубежа обороны по рекам Луга и Оредеж. Но с таким раскладом войска продолжали оставаться в формирующемся мешке! Здесь вина была общая — и командования фронтом, и К.Е. Ворошилова, и Ставки. Сам Ворошилов был проводником идей Ставки, а они зачастую были оторванными от реального положения вещей.

В этот критический момент штаб фронта пытался как-то помешать противнику, наступавшему вдоль Октябрьской железной дороги к Ленинграду. Судя по всему, здесь наибольшую обеспокоенность проявил командующий фронтом М.М. Попов. А Ворошилов в конце августа 1941 года писал Сталину о планах Северо-Западного фронта, отмечая, что он должен разгромить противника перед собой. Если учесть, что к этому моменту контрудар под Старой Руссой закончился тяжёлым поражением, не совсем понятно, как эта задача должна была выполняться. Правда, активность Северо-Западного фронта в какой-то мере заставила противника считаться с советскими войсками. Сюда был переброшен LVII моторизованный корпус, что оказалось крупной ошибкой немецкого командования.

На Ленинградском фронте

Следующий этап деятельности Ворошилова связан с его пребыванием в должности командующего Ленинградским фронтом в сентябре 1941 года. К предыдущему командующему фронтом М.М. Попову было очень много претензий, которые озвучивались через особые отделы: все его действия представлялись как едва ли не предательские. В интригах против Попова, как и в негативном представлении его деятельности, большую роль сыграл Л.П. Берия, крайне резко оценивавший действия командующего фронтом. Главкомат Северо-Западного направления был расформирован. М.М. Попов был снят с должности, и вместо него командующим Ленинградским фронтом был назначен К.Е. Ворошилов. На время М.М. Попов стал начальником штаба фронта, но Сталин потребовал убрать его, что и было сделано.

К моменту вступления Ворошилова в должность положение фронта было очень тяжёлым. Немцы уже стояли вдоль реки Ижора, в каком-то десятке километров от Колпино. Западнее шли бои у Красногвардейска, а вдоль Таллиннского шоссе на Ленинград наступала немецкая 18-я армия. Надо было принимать меры для вывода из окружения частей Лужской оперативной группы.

Только на Карельском перешейке ситуация более или менее стабилизировалась. Крупномасштабных боёв там не было, если не считать эпизода у Белоострова. Страшнее всего было то, что железнодорожное сообщение Ленинграда с Большой землёй уже прервалось. Требовалось сделать всё, чтобы отбить станцию Мга. Ворошилов приложил некоторые усилия для организации боёв за Мгу, и вплоть до 6 сентября они давали определённый эффект. Предпринятые им меры выглядели несколько запаздывающими, но при внимательном анализе немецких документов становится понятно, что они отвечали ситуации.

6 сентября противник усилил свою группировку, авиация VIII авиакорпуса стала наносить удары по советским войскам, был разбомблен узел связи в Шлиссельбурге — положение стало резко ухудшаться. Управление войсками на левом берегу Невы было потеряно. Никто толком не знал, что там, собственно, происходит. Штаб Ленинградского фронта не успел сообщить наверх о потере Шлиссельбурга. В Генеральный штаб только передали, что

«данных о положении и боевых действиях 48-й армии не поступало. Известно, что 1 сд НКВД, понеся потери до 70 процентов, отошла главными силами к Пыльной Мельнице и одним полком переправилась на восточный берег р. Нева у Кузминки».

9 сентября немцы уже перешли в наступление. 18-я армия и 4-я танковая группа начали последний рывок к Ленинграду. Подготовиться к отражению этого удара штаб фронта не успел. Система управления начала разваливаться. Ворошилов неправильно оценил масштаб немецкого наступления, в штабе его восприняли едва ли не как разведку боем. 10 сентября два наступавших немецких корпуса прорвали оборону войск 42-й армии. Ворошилов собирался контратаковать немецкие танки и пехоту силами собранных с бору по сосенке моряков, сведённых в 1-ю бригаду морской пехоты, а также танкового батальона и ещё нескольких частей. Всё это происходило в условиях, когда фронт 42-й армии рушился, управление войсками терялось.

Ворошилов, видимо, считал, что будет лучше, если он начнёт показываться на поле боя. По крайней мере, имеются отдельные свидетельства его появления на фронте.

После публикации в интернете воспоминаний И.М. Петрова рассказ о том, как Ворошилов 11 сентября водил бойцов 1-й бригады морской пехоты в атаку под Красным Селом, стали называть выдумкой. Скорее всего, эта «выдумка» имела под собой реальные основания, следы которых обнаруживаются в отдельных документах Политуправления Краснознамённого Балтийского флота.

В этот же день, 11 сентября, пришёл приказ об отстранении Ворошилова от командования фронтом и назначении вместо него Георгия Константиновича Жукова. На следующий день Г.К. Жуков, М.С. Хозин и И.И. Федюнинский прибыли в Ленинград. К этому моменту Ворошилов имел на руках план действий, который уже не отвечал сложившейся обстановке, но послужил отправной точкой для действий нового командующего фронтом.

Следует признать, что в первые месяцы войны Ворошилов оказался в очень сложной ситуации. Противник владел инициативой, нужно было оборонять обширный участок при очень неблагоприятных вводных. Сыграл свою роль и откровенно неудачный и невыполнимый на практике план прикрытия, лишивший войска возможности маневрировать. В то же самое время Ворошилов являлся ретранслятором идей Ставки ВГК и лично И.В. Сталина. А в условиях, когда даже командование фронтом плохо владело обстановкой, вышестоящие органы просто не могли адекватно реагировать на складывающуюся ситуацию.