Пигмалион в мире моды Антонио Лопес: за что fashion-иллюстратор 1970-х боготворили Лагерфельд и Уорхол

Невысокий, изящный, с мягкими кудрями и задумчивым взглядом – человек, столь похожий и непохожий на свои дерзкие рисунки… Антонио Лопес появился на свет в 1943 году, в небогатой пуэрториканской семье. Вскоре после его рождения семья отправилась попытать счастья в США. Где, в общем-то, родители Антонио вполне преуспели – мать занималась вышивкой, а отец делал манекены для магазинов одежды. Так маленький мальчик из среды эмигрантов прикоснулся к волнующему, невероятному, недостижимому миру моды… Впрочем, такому ли недостижимому? Лопес начал рисовать еще в детстве и практиковался с завидным упорством. Он поступил в Высшую школу искусства и дизайна, начал сотрудничать с New York Times еще в студенческие годы, а уже на втором курсе оказался в штате Women’s Wear Daily.

В то же время он встретил человека, который… нет, не стал любовью всей его жизни, хотя некоторое время в романтических отношениях они действительно состояли. Он встретил человека, который был его второй половиной, вторым крылом, независимо от того, кто оказывался в их объятиях и постелях. Хуан Рамос стал его главным вдохновителем, творческим партнером, генератором идей и, по-видимому, соавтором. Считается, что он завершал и дорабатывал некоторые работы Лопеса. Молодые люди всегда были в центре внимания – вечеринки, танцы, шумные компании… Лопес и Рамос, в каком-то смысле, отцы-основатели культуры селфи – их прославили эпатажные автопортреты, снятые на полароид.

Антонио Лопес много и часто экспериментировал с материалами и техниками, занимался не только графикой, но и фотографией, однако неизменной в его работах оставалась… дерзость. Он обладал великолепным чувством композиции, цвета и формы. Он чувствовал конструкцию и динамику костюма – а значит, несмотря на эксцентричный вид его рисунков, они оставались удивительно точны в передаче дизайнерского замысла. Но главными в его рисунках, конечно, были сами персонажи. Вместо изнеженных леди он бросал в лицо редакторам модных изданий образ новой женщины – агрессивной, сильной, знающей себе цену и нередко – цветной.

Женщины в рисунках Лопеса были лишены кокетства и жеманства, а модели, которых он выбирал для съемок, сильно отличались от тех стандартов красоты, которые царствовали в те годы в американской модной индустрии.
Сам будучи небелым американцем, Лопес очень симпатизировал женщинам с разными оттенками кожи и отдавал предпочтение именно им. Кроме того, Лопес показывал своих моделей – что в фото, что в рисунках – живыми существами, а не бездушными красивыми манекенами. И неудивительно, что редакторы глянца далеко не всегда благосклонно встречали его смелые решения. Лопес, конечно, пытался с этим бороться – в основном саботируя сроки выполнения работ. Он сдавал рисунки и пленки в самый последний момент, чтобы сократить объем правок. Но Америка была в те годы слишком консервативной для его бунтарского духа.

В возрасте двадцати шести лет Лопес собрал чемодан и отправился покорять Париж – конечно же, в компании Рамоса. Мировая столица моды встретила амбициозных друзей с неожиданной благосклонностью. Со временем талант Антонио – так он подписывал все свои работы, просто «Антонио» - оценили Vogue, Harper’s Bazaar, Elle, Interview… В качестве фотографа и иллюстратора Лопес сотрудничал со многими известными дизайнерами семидесятых годов. Весь модный мир был от него в восторге.

Вскоре друзья перебрались… в квартиру Карла Лагерфельда. Тот, тогда еще даже не сорокалетний и еще даже почти не Великий, и представить не мог, что его жилище с появлением американских гостей превратится в главную богемную Мекку всей Франции. В его дом стекались толпы паломников и паломниц, молодых, красивых, дерзких… и все они были влюблены в Лопеса.

А сам Лопес превыше всего ценил красоту. Его очаровывали все эти люди, и многих из них он тоже любил – так же легко и ярко, как рисовал. Вокруг него всегда была толпа молоденьких манекенщиц, их в шутку называли «девочки Антонио». Однако с «девочками» его связывали скорее профессиональные, чем романтические отношения. Он никогда не пользовался ни своим влиянием, ни своей известностью в личных целях. Пожалуй, достоверно известно только о его отношениях с Джерри Холл, с которой он прожил целых два года.

Многим из них он оказывал протекцию, многих вполне успешно продвигал. Ему обязана своей карьерой Пэт Кливленд – одна из первых темнокожих моделей, легендарная Джессика Лэнг и инопланетная Грейс Коддингтон. Он не отступал от своей мечты – сделать модный мир ярче, свободнее и разнообразнее.
У Лопеса складывались непростые отношения с Энди Уорхолом, который одновременно восхищался его работами и ревновал к нему весь «богемный» мир. Одни и те же люди снимались в фильмах Уорхола и позировали Лопесу, одни и те же длинноногие экзотические красавицы отплясывали на «Фабрике» и веселились в объективе «полароида» в парижской квартире Лагерфельда. Но, пока Лопес был жив, перевес был на его стороне – он был теплым, страстным и жизнерадостным.

Антонио Лопес не дожил до своего сорок пятого дня рождения, став жертвой, по разным версиям, то ли онкологического заболевания, то ли разгоравшейся тогда эпидемии ВИЧ…. Задолго до «эпохи толерантности» он боролся за равноправие, свободу и самовыражение. Его рисунки хранятся во нескольких крупнейших музеях изобразительного искусства, бренд МАС посвятил ему коллекцию косметики, а в 2017 году режиссер Джеймс Крамп снял документальный фильм о нем – главном художнике поколения диско.