Больно сказать: прощай
В некрологе он прощался со всеми, кого любил, и отдельно – с женой Марией Травиа, они прожили вместе почти 70 лет.
— Я, Эннио Морриконе, умер. Объявляю об этом всем друзьям, которые всегда были рядом, и даже тем, кто был далеко, но к которым я всё равно привязан.
Друзья композитора говорили, что он до последнего дня сохранял достоинство и ясность ума. И любовь тоже была с ним до последнего дня. В 91 год мужчина готов встретить смерть как полагается, лицом к лицу. Но ему все равно тяжело прощаться со своей женщиной.
— Благодаря тебе я узнал о невероятной любви, которая держала нас вместе. Мне жаль, что я покидаю тебя. Больнее всего для меня сказать «прощай» тебе.
Он прожил славную жизнь. В ней было все, и ровно столько, сколько ему было надо: любимая женщина – одна, дети – четверо, «Оскар» – два, музыка к фильмам – 400 с лишним...
Не пытайтесь это повторить. Эннио Морриконе надо родиться.
«Карьера пошла в гору»
Родился он, кстати, в 1928 году в Риме; его отец, джазовый музыкант, быстро распознал, что ребенок невероятно одарен: в три года малыш легко читал ноты и играл на нескольких инструментах, в шесть лихо сочинял музыку, в 12 поступил в консерваторию, и там быстро стал легендой. Всего полгода ушло у него на четырехлетний курс гармонии, а еще курс трубы, и плюс халтурки на радио (малолетний маэстро занимался аранжировками). И еще он играл в оркестре разную музыку из кино.
Морриконе играл и морщился: так себе была музыка, невысокого пошиба. Он мог бы гораздо лучше. В те годы кино в Италии бурно развивалось, все только и делали, что снимали кино, снимались в кино, смотрели кино, говорили о кино.
Эннио думал, что хорошо бы встроиться в этот процесс, он нуждался в деньгах и понимал, что может писать музыку куда лучше, чем остальные композиторы, которые сочиняли для кино, но просить никого не хотел.
«Я подумал, что со мной должны связаться сами, если им нравится то, что я делаю. Так и случилось — мне позвонил режиссер, потом другой, потом еще, еще и еще. В конце-концов люди поняли, что я хорош, и моя карьера пошла в гору. Теперь мне звонят постоянно».
Недолгое время после консерватории работал «на подхвате» у известных композиторов, сочинял музыку для театров, делал аранжировки. Его заметили.
Леоне из начальной школы
Так бывает всегда, почти без исключений: человек талантлив, он много работает, другим людям нравится то, что он делает – и так приходит успех. Но со стороны это выглядит, как везение: случается какая-то встреча, какое-то стечение обстоятельств, какой-то телефонный звонок.
В 1963 году в квартире Эннио раздался звонок: парень на том конце провода представился Серджо Леоне, сказал, что он режиссер и что нужно срочно обсудить один проект, он приедет. Что-то показалось знакомым в этой простодушной бесцеремонности, и когда режиссер приехал, Эннио вскричал: ты Леоне из начальной школы!
А Леоне в ответ:
Блин, да ты тот самый Морриконе!
Оказалось, они вместе учились в начальной школе, и дружили, когда им было по восемь лет. Эннио достал старый альбом – они с Леоне были на одной фотографии. Оба были рады этой встрече, этому совпадению.
Известность к Эннио придет именно после фильмов Леоне. Тогда они только хотели быть богатыми и знаменитыми, и Морриконе делал гениальную музыку из того, что было. А было немного: варган, губная гармошка, электрогитара; композитор добавил еще ковбойский звук хлыста, который рассекает воздух. Потом он говорил, что музыка к фильму «За пригоршню долларов» его худшая музыка, а сам фильм – худший фильм Леоне, но было поздно, кино стало классикой и это не изменить. И Морриконе, который написал музыку только к 30 вестернам (остальные 330 фильмов были любовными драмами, триллерами, комедиями, политическими манифестами, детективами), так навсегда и остался в сознании людей специалистом по вестернам. Хотя был специалистом по музыке.
Он и Голливуд
Морриконе был итальянцем, хотел быть итальянцем и оставался итальянцем. Большую часть жизни он работал для Голливуда, но жил все равно в Риме, и музыку сочинял в Риме. Он не учил английский и не давал спуску своим голливудским коллегам за то, что они нанимали аранжировщиков: свои аранжировки он дел сам.
– Да, сам! Как Бах, Бетховен и Стравинский. Я не понимаю, что сейчас происходит в киноиндустрии.
Еще он всю жизнь злился на режиссеров: господа, вы понимаете сами, чего хотите? «Постарайтесь избегать ярких музыкальных тем», – важно цедил режиссер, приступая к съемкам, а получив готовую музыку, страдальчески закатывал глаза: но ведь здесь нет ни одной яркой музыкальной темы!
72 метра
Эннио работал с разными режиссерами, от Пазолини до Тарантино, и написал музыку к «72 метра» Владимира Хотиненко. Было так: российский режиссер уже заканчивал съемки, а идеи музыки так и не было. Однажды он наложил на отснятый материал старую музыку Морриконе и пришел в восторг – в ней ясно слышалось море. «Напиши ему, ты же режиссер!», – посоветовали продюсеры. За ночь режиссер и его жена сочинили короткое письмо про то, что «в вашей музыке есть красота и надежда. А это то, что нужно моему фильму и моей стране». Письмо перевели на итальянский, отправили. «72 метра» стал единственным российским фильмом, к которому Морриконе написал музыку
Не хочу вас беспокоить
Последние месяцы дались композитору тяжело. На карантине ему не хотелось работать, он ничего не писал и говорил, что для этого сейчас неподходящее время. Он переживал за детей: все-таки уже немолоды, не дай бог, ковид... Но в интервью призывал всех к спокойствию. Он умер 6 июля, через несколько дней после того, как сломал бедро. В своем поразительном самонекрологе извинился перед всеми, кто его любил, что на свои похороны позвал только близких: «не хочу вас беспокоить».
