Как сельджуки шли к величию

В начале XI века будущие завоеватели мира жили на территории современного Туркменистана и занимались скотоводством. Тюрки разводили овец, торговали лошадьми, сопровождали купеческие караваны, которые шли через их территории.

А ещё активно резали друг друга.

Главную боевую силу многочисленных и враждующих между собой племён составляли ополчения лучников, способные с коня поразить цель на расстоянии 200-300 метров, а в ближнем бою рубить саблей или размахивать булавой.

В это время тюрки были не очень мусульманами. Точнее мусульманами были те из них, кто жил в торговых поселениях на границе с Ираном, а люди внутри степи придерживались традиционных верований.

Таким образом, для арабов и иранцев тюрки были дважды чужими — кочевниками и язычниками.

Зато благодаря этому правители государств Ирана и арабские халифы охотно нанимали тюрок в свою гвардию: неграмотные, но верные наёмники-гулямы обеспечивали их безопасность лучше правоверных мусульман. В условиях распада Аббасидского халифата тюрки-гулямы пользовались большим спросом, а некоторые из них становились начальниками отрядов и даже генералами в мусульманских войсках.

Образованные арабы презирали и ненавидели тюрок, однако за свою ненависть им пришлось жестоко поплатиться во время глобального потепления 1040-х годов.

Степной пожар

В середине XI века степи на восточном берегу Каспийского моря начали стремительно высыхать. Перед многочисленными родами тюрок встал выбор: переселиться или умереть.

Переселяться можно было на север, в степи на Урале, — так поступили предки современных половцев.

Вторым направлением был юг, где начинались земли Ирана. Его хозяином в начале 11 века был завоеватель Махмуд Газневи. Давние предки Махмуда — тюрки, однако сам он был образованным мусульманским правителем, который сочетал любовь к завоевательным походам с тонким литературным вкусом и стремлением установить центральную власть жестокими методами. И если при жизни Махмуда враги такого режима боялись поднять головы, то после его смерти в 1030 году в огромном государстве, простиравшемся от Азербайджана и до района Дели, началась борьба за власть.

На фоне этой борьбы мало кто заметил, как на севере появилась новая угроза. На юг двинулось войско потомков Сельджука.

Сельджук был главой одного из племён тюрок. У него было двое сыновей — Микаил и Арслан Исраил. У сыновей, в свою очередь, тоже имелись наследники: Кутлумыш у Арслан Исраила и Тогрул-бек и Чагры-бек — у Микаила. И вот как раз два брата-военачальника — Тогрул и Чагры — объединили всех молодых воинов, перешли через плохо охраняемую Амударью и двинулись на юг, нанося удары всем, кто встретился им на пути.

Терять тюркам было нечего — позади них была высохшая степь, а впереди — богатые города Ирана, в которых не было единой власти.

и которая подчинялась сыну Газневи Мухаммеду. Чтобы победить его, двум братьям пришлось придумать собственную тактику.

В 1040 году в битве при Данданакане они заманили врага в пустыню, лишили источников воды и продовольствия, а затем, после того как воины и слоны устали и ослабли, обрушили на них всю мощь степной кавалерии. Опытные лучники расстреливали издалека неповоротливых боевых слонов, а тяжёлая кавалерия разгоняла ослабленных пехотинцев.

Наследник Махмуда Газневи запросил мира. Братья разрешили ему уйти живым и даже позволили править некоторыми районами Афганистана.

В 1060 году старший брат Тогрул-бек возложил на себя специально выкованную корону шаханшахов Ирана и объявил себя по древнему персидскому обычаю владыкой четырёх сторон света. В арабском мире его звали по‑другому.

«Они называют его султаном, что означает царь царей», — написал об этой коронации византийский историк Иоанн Скилица.

Так степные вожаки стали наследниками большой державы Махмуда из Газны.

Не ограничившись Ираном, тюрки-сельджуки обрушились на мусульманских владетелей соседних стран. Их главными союзниками были образованные интеллектуалы-сунниты, которые видели в них борцов с шиизмом — одним из двух направлений в исламе, которого придерживались многие правители того времени. К тому же тюрки были не очень грамотные и делегировали вопросы управления своим помощникам. В то время как пришедшие из степей полукочевники искали новые пастбища и совершали набеги на все окрестные государства, учёные бюрократы собирали налоги, а образованные поэты хвалили пришельцев в стихотворениях.

Братья-победители поделили между собой и своими родственниками налоги с богатых городов Ирана и стали жить на новой территории, периодически грабя соседние страны. Однако вскоре у новой элиты начались проблемы, связанные с распределением завоёванных земель.

Родственников у сыновей Сельджука было много, а султанский трон — только один.

По степному обычному праву на престол мог претендовать любой член правящей династии. После того как Тогрул-бек в 1063 году умер бездетным, за место на троне развернулась нешуточная борьба между его племянниками — Алп Арсланом и Сулейманом (сыновья Чагры-бека).

В этой борьбе принял участие их дядя Кутлумыш, у которого приблизительно в это время родился сын Сулейман. В степи дети рано начинали принимать участие в делах родителей — и мы можем предположить, что маленький мальчик уже начал ходить в походы с отцом и видел, с какой нежностью расправляются друг с другом его родственники в борьбе за престол.

На трон в итоге взошёл Алп Арслан, который начал бороться со степной вольницей. Он назначил в города новых губернаторов, укрепил армию за счёт создания тяжёлой конницы и регулярных пехотных частей. Новую систему управления возглавил образованный визирь Низам аль-Мульк — а несогласным потомкам Сельджука пришлось срочно покинуть пределы государства. Кутлумыш вместе с сыном, возможно, бежал на Восток, где владения сельджуков соседствовали с Византией.

Слабость империи: византийский урок

В момент появления тюрок Византия переживала эпоху очередного расцвета. На внешних фронтах всё было очень неплохо. В начале XI века император Василий Болгаробойца победил арабов и болгар, присоединил Армению и дошёл до Алеппо в Сирии. Внутри страны он почти полностью уничтожил военную аристократию и установил контроль над торговыми путями, которые шли с севера на юг (из Скандинавии в Египет) и с Запада на Восток. Незадолго до появления сельджуков византийцы впервые за много лет добрались до Средней Азии, а византийские товары стали появляться на рынках Индии. Окружённая союзными государствами империя благоденствовала. В первой половине века глобальное потепление привело к увеличению плодородия византийских земель.

Казалось, так будет вечно — и византийские императоры решили сэкономить на армии.

В середине XI века служба в армии превратилась в синекуру, которая позволяла получить налоговые льготы. Флот был распущен и продан на дрова, а генералы-стратиги превратились в неофициальных хозяев своих провинций.

На фоне роста торговли и высоких урожаев доходы населения и элиты росли, а Константинополь ответил на это введением новых налогов. В середине 11 века император Константин Мономах послал чиновника по имени Сервлий в недавно присоединённую Армению собирать налоги. Этот бюрократ заставил живущих без деклараций жителей военного пограничья платить подати. Они обиделись — и перешли вместе с семьями к тюркам, некоторые из которых, возможно, подчинялись Кутлумушу и его сыну Сулейману.

Обиженные султанские родственники оценили момент — и устремились на не готовую к обороне Византию.

Уже в 1069 году дальние родственники Сулеймана разграбили церковь Архангела Михаила в Хонах на западе Малой Азии, а «официальные представители» сельджуков громили византийскую Сирию. На востоке империи появился новый сильный враг — и чиновники в Константинополе не понимали, что с ним делать.

В том же 1069 году к власти в Византии пришёл император Роман IV Диоген. Молодой и амбициозный полководец бросил все силы на отражение новой угрозы с востока, однако это оказалось сложным делом. Получатели налоговых льгот не хотели да и не умели воевать — в результате Диогену пришлось положиться на наёмников из печенегов и норманнов, а также на местных владетелей из числа армян.

Сложно устроенная и несколоченная армия Диогена смогла дойти до Антиохии. Легковооружённые тюрки бежали при её появлении, в то время как их соплеменники грабили территории к северу от зоны действия византийских войск.

Этих тюрок становилось всё больше: султан Алп Арслан и его персидский визирь Низам аль-Мульк не приветствовали грабежи и беспредел и беспощадно гнали всех любителей пограбить на запад.

Некоторые из тюрок решили договориться с византийцами — в 1070 на сторону империи перешёл родственник великого султана Эрисге, которому византийцы дали звучное прозвище Хризоскул («Жёлтая борода»).

«Он был безобразен на вид», — пишет Михаил Атталиат.

Главное безобразие заключалось в монголоидных чертах лица, которые были византийцам в диковинку.

Однако Роман Диоген решил не встречать человека по разрезу глаз, а вместо этого включил перебежчика в состав своих придворных командиров.

Плато Манцикерта

О дальнейшем хорошо известно из многих источников, главным из которых является ветеран Манцикерта Михаил Атталиат.

Раздираемая внутренними противоречиями византийская армия сначала разделилась на две части — одна отправилась к крепости Хлиат, другая осталась брать современный Малазгирт. Византийцы взяли город, когда на горизонте показалась армия Алп Арслана, включавшая в себя не только обычных для тюрок лучников и арабских пехотинцев, но и тяжеловооружённых гулямов, которые носили доспехи, шлемы, щиты и могли сражаться в ближнем бою. Против них Роман Диоген мог выставить своих личных охранников, верную варяжскую гвардию, наёмников из Западной Европы, наёмников-печенегов, а также всех, кого сумели привести на поле боя его генералы и представители дружественных кланов Вриенниев, Дук и Василаки.

Алп Арслан попытался — кажется, искренне — договориться с Романом: для султана Великих сельджуков беспокойные эмиры из числа бунтовщиков и дальних родственников были большой проблемой, и Роман Диоген мог бы помочь её решить. Однако договориться не получилось — и армии двух держав сошлись на поле битвы при Манцикерте (совр. Малазгирт в Турции).

Вначале боя тюрки окружили укреплённый лагерь византийцев и начали забрасывать его стрелами. Армия ромеев рассчитывала решить дело большим ударом и пошла вперёд, опрокинув передовые части турок. Эта атака огорошила воинов Алп Арслана, которые не ждали вражеской инициативы и не были готовы к удару средней кавалерии во главе с самим императором. Часть войск султана попала под удар византийской кавалерии, в то время как другие обошли атакующую армию императора с двух сторон.

Что было дальше — остаётся не очень понятным, однако войска византийских генералов из рода Дук, находившиеся между лагерем и императором, по неизвестным причинам побежали. Их обвиняли в предательстве, однако причина может лежать в ударе тюркских гулямов.

Как бы то ни было, ко второй половине дня войску султана удалось окружить основные силы византийской армии, ослабить их и разбить в ходе затяжного боя.

Поздно вечером на остатки стратиотов султан бросил свою личную гвардию. Гулямы окружили императора, который сражался на коне, однако Роман Диоген не собирался сдаваться.

«Окружившие императора враги не могли с ним совладать. Благодаря тому, что он был воином и обладал опытом личных сражений, он отразил атаки многих из тех, кто к нему приблизился, и победил многих мечом в своей руке. Когда его конь пал под стрелами, он продолжал сражаться пешим» — пишет современник событий Михаил Атталиат.

Слова про меч Атталиат не придумал, а заимствовал из трагедии Софокла. Он не видел событий своими глазами, не хотел врать — и потому решил подчеркнуть важность события, используя силу древнегреческого искусства. Однако несмотря на всю храбрость, подчёркнутую историком, к вечеру у императора кончились силы — и он попал в плен.

Захват императора Византии был огромной победой для Алп Арслана. Вопрос о его праве на управление землями ислама был решён навсегда.

По данным поздних источников, султан наградил гуляма, пленившего Диогена, постом губернатора одного из городов, а затем устроил унизительную процедуру опознания побеждённого правителя на очной ставке.

Переодетого в одежду простого воина Диогена поставили в толпе прочих воинов перед пленными византийскими офицерами. Взятые в плен генералы объявили султану, что перед ним действительно император.

После того, как Диоген согласился поклониться султану и признать его авторитет, Алп Арслан решил поступить с ним милостиво. Ему нужна была стабильная граница, а не вечный враг. Султан договорился с Романом об отказе Константинополя от земель на востоке Малой Азии и отпустил его обратно в Византию вместе со всеми подчинёнными, взяв с императора обещание заплатить выкуп и заключить союз.

Главным для Алп Арслана была не дань (деньги у него были), а престиж, который позволил ему избавиться от имиджа выходца из степей.

А ещё — договорённость о том, что Византия не будет поддерживать не в меру буйных родственников султана. После Манцикерта Алп Арслан мог разговаривать с остальными владыками мусульманского мира почти на равных.

Для Романа поражение оказалось фатальным. Бежавшие с поля боя генералы объявили его погибшим, а вместо него посадили на престол Михаила VIII Дуку (1071-1078). Роман Диоген поднял восстание, в котором его поддержали отпущенные из плена офицеры и верные ему армянские владетели Восточной Малой Азии. Однако у Константинополя ещё было достаточно военной силы, чтобы выследить экс-императора и запереть его в одной из крепостей. В 1072 году Роман Диоген сдался при условии сохранения жизни. Однако мстительные Дуки не стали соблюдать эти обещания, арестовали бывшего императора и ослепили его. Роман умер от последствий физической травмы на острове Проти.

В течение года этот свет покинул и султан Великих сельджуков Алп Арслан, который умер при загадочных обстоятельствах в Средней Азии.

В этих условиях Сулейман — сын Кутлумыша — решил попытать счастья и поднял против своего дальнего родственника мятеж, надеясь занять султанский трон.

Ближний Восток снова захлестнула горячая волна усобиц, которым было суждено продолжаться ещё долгие годы. Именно эти войны, которые следовали за смертью каждого из султанов, ослабили державу Тогрул-бека и обеспечили успех Первого крестового похода в 1097 году.