Как Великое княжество Литовское лишилось четверти своих земель

В преддверии катастрофы

Великий князь литовский Александр Ягеллончик был неплохим человеком, образованным в лучших традициях эпохи Ренессанса. Выпади ему мирное время — он остался бы в памяти потомков добрым правителем, заботившимся о просвещении и богатстве подданных.

Но к делам военным его не следовало бы подпускать на пушечный выстрел. Более того, князь Александр по любой мелочи советовался со своим братом, королём Польским.

Польские же магнаты спали и видели, как бы включить земли княжества в состав короны не в качестве унии, а полностью. На любых переговорах они старательно выкручивали литовским князьям и знати руки, добиваясь новых и новых уступок.

Князь Александр видел, к чему приводит буйный католический прозелитизм в православных землях. Из-за него уже ушли Верховские княжества. Александр немного пригасил чрезмерный пыл борцов с «православными схизматиками», но дискриминация все равно продолжалась.

А тут ещё (из дипломатических соображений) князь литовский женился на дочери князя московского Ивана III, Елене. Сам он, насколько известно, не пытался обратить супругу в католицизм, но идея не давала покоя католическому клиру Вильны. Эта назойливость сильно раздражала православную знать русских земель Литвы.

Из-за неё в начале 1500 года князь Семён Бельский ушёл к московитам. Вместе с ним должна была уйти и стратегически важная крепость Белая. Подобное желание изъявили и князья Северской земли с владениями, включавшими Чернигов, Брянск и Гомель.

Ковать железо нужно, пока оно горячо. Следуя этой поговорке, великий князь Московский Иван III двинул свои полки на запад.

Ягеллонская медлительность

Русские войска разделились на четыре корпуса. Северный шёл из Великих Лук на Белую, дабы вернуть её князю Семёну. Центральный двигался из Вязьмы, уже вошедшей в состав московских владений, на Дорогобуж. Южный корпус направлялся в Северскую землю, чтобы помочь православным князьям сменить сюзерена. А в Твери находилась резервная группировка, которая поддерживала действия центрального и северного корпусов и в случае появления литовской полевой армии была готова выступить в любой момент.

Северская земля, включая Чернигов и Гомель, с появлением русских полков полностью перешла на сторону Москвы.

Князь Александр в Вильне начал понимать: что-то идёт не так. Но тут во всей красе проявилась династическая черта — ягеллонская медлительность. Великий князь литовский начал собирать армию, но делал это очень медленно и печально. Да и шляхта не сильно рвалась воевать.

Попытка искать помощь у Польши провалилась. Во-первых, поляки снова выкатили требования о новых уступках. Дескать, сами отбиться не можете — зачем вам независимость?

В итоге, не получив поддержки, Александр Ягеллончик понуро и не спеша собирал армию — сначала в Вильне, затем в Борисове.

Когда центральный русский корпус взял Дорогобуж, великий гетман литовский Константин Острожский двинулся ему навстречу во главе нескольких тысяч всадников отборной литовской конницы.

Ведрошский разгром

План Острожского был по-наполеоновски прост, красив и логичен. Каждый из русских корпусов по отдельности не сильно превышал численностью его отряд. А отдельно взятый воин русской поместной конницы с луком и стрелами гораздо слабее тяжело вооружённого и защищённого литовского рыцаря на могучем боевом коне.

Стремительное выдвижение под Дорогобуж и разгром центрального корпуса нарушали позиции противника, создавая угрозу уже и для Москвы. А дальше — новыми манёврами и ударами великий гетман имел шансы разбить по отдельности срочно переброшенные на центральный ТВД русские войска. В итоге он планировал выиграть войну даже без привлечения главных сил Великого княжества Литовского.

Вот только Москва уже тогда имела хорошую разведку, и сведения о выступившей армии великого гетмана литовского получила своевременно. К Дорогобужу срочно направилась резервная армия из Твери, а также дружины перешедших на сторону Ивана III северских князей.

Появление Константина Острожского у реки Ведроши внезапным не получилось. Его встретило большое и готовое к битве русское войско.

Естественно, там не было 40 тысяч воинов, как потом писали литовские хроники, оправдывая поражение. Но численостью русские всё же превзошли.

Бой шёл несколько часов. Литовские рыцари атаковали — русская конница откатывалась назад, а потом засыпала их стрелами и контратаковала. Всё решила атака заблаговременно скрытого в леске отборного отряда кавалерии, который обрушился на литовцев с тыла и занял переправы.

Разгром был тотальным. Войско Острожского перестало существовать, а сам великий гетман угодил в плен.

Наёмники и союзники

Великий князь Александр задумался. И заказал в Польше и Чехии наёмников. И они пришли в Вильну. Только вот заплатить солдатам не получилось. В результате вместо разгрома войска московитов бравые чехи и поляки громили столичные кабаки и добрых виленских обывателей. Нехорошо получилось.

В 1501 году Александр Ягеллончик собрался с силами и со всей энергией занялся… нет, не войной с Москвой, а выборами себя в качестве короля Польши.

Русская поместная конница и союзные Москве крымские татары тем временем разоряли литовские владения в Поднепровье и Подвинье, почти не встречая сопротивления.

На севере

В 1501 году ливонские рыцари победили русский отряд в приграничном бою возле Изборска и были готовы учинять Drang nach Osten дальше.

Литовцы обещали им поддержку и снабжение. В итоге не дали ни того, ни другого. Шульцы и Гансы — не дождавшись ни пива, ни сосисок, ни даже капусты — изголодались и ушли обратно.

Вскоре русская поместная конница ведрошского триумфатора Даниила Щени ворвалась во владения Ордена. В битве при Гельмеде разбила рыцарское войско и опустошила всё — от Мариенбурга до Ревеля.

Выжившие рыцари попрятались в замках и, подсчитывая потери и убытки, упражнялись в ядрёных немецких ругательствах в адрес великого князя литовского и всех его подданых.

На юге

Хан Большой Орды Шейх-Ахмед успешно атаковал русские войска в Среднем Поднепровье и добился их отступления. Но и он не дождался обещанной литовцами помощи.

Перед Большой Ордой промелькнула волнующая перспектива стать объектом двойного интереса союзных Москвы и Крыма. Уже весной 1502 года от Шейх-Ахмеда к крымцам ушла большая часть его орды вместе со старшей женой.

Остатки армии уничтожило крымское войско, а наивно поверивший князю Александру хан бежал в Киев.

Тучи сгустились над Литвой и Польшей

В 1502 году русские войска едва не взяли Смоленск. Крымские отряды осенью дошли до Бобруйска и Турова, а зимой — до Минска и Новогрудка. По этому поводу в Вильне начали срочно строить стену. Правда, потом её перестали поддерживать в порядке, и к середине XVII века — к моменту прихода русской армии вторжения — она развалилась.

Москва пошла на мирные переговоры. Практически всё, что планировалось в эту кампанию, уже осуществилось. Предстояло восполнить потери, привести в порядок финансы, улучшить артиллерию и «переварить» уже присоединённое.

На переговорах русские дипломаты открыто объявили, что считают Смоленск и Киев русскими землями, временно оккупированными литовцами. На все возражения литовской стороны Иван III просто предлагал продолжить войну.

По мирному договору Великое княжество Литовское лишилось четверти своих довоенных владений. А Александр Ягеллончик, избранный-таки королём Польши, умудрился так изрядно потратиться на войну с Москвой, что был вынужден отдать магнатам огромные княжеские земли в счёт долгов. Это усилило позиции знати и ослабило власть Вильны.

Русская же дипломатия достигла взаимопонимания с германским императором Максимилианом, который с интересом и аппетитом начал приглядываться к обширным владениям ослабевающих Ягеллонов. Тевтонский орден, ещё недавно поверженный и вынужденный признать господство Польши, задумался о восстановлении полной независимости при поддержке Габсбургов.

Вокруг Польши и Литвы начал образовываться весьма заинтересованный круг соседей, недвусмысленно проверяющих остроту ножей и вилок, а также присматривавшихся к самым лакомым кусочкам.

Собственно, именно поэтому в 1514 году была так сильно преувеличена победа польско-литовского войска под Оршей. В письмах, которые польский король Сигизмунд разослал всем монархам Европы, поверженный русский конный авангард превратился в «полностью уничтоженную 80-тысячную орду». Польша и Литва понимали, что находятся на краю пропасти. Лишь громкая, невообразимая победа помогла тогда убедить императора Максимилиана и других правителей не приступать к разделу владений Ягеллонов незамедлительно.

Но это — уже совсем другая история.