Первая англо-афганская война: миф про непобедимых супер-воинов и непокоряемой стране

Первая «Большая Игра»

Термин «Большая Игра» (или, по-другому, «Игра Теней») ввёл в оборот британский разведчик, путешественник и писатель Артур Конноли; правда в российской историографии этот термин почему-то больше относится к периоду 1860-1880-х годов.

На самом деле, «Большая Игра» началась в 1798 году со вторжения Наполеона в Египет и Сирию и изначально была англо-французским противостоянием. Ведь, если мы вспомним предысторию Египетского похода, Бонапарт собирался сухим путем дойти до Индии и там с помощью главного на тот момент противника англичан в Индии, правителя Майсура Типу Султана, выгнать британскую Ост-Индскую компанию из Бомбея, Мадраса и Калькутты.

Высадка в Египте закончилась для французов плачевно. Однако следующий раунд «Большой Игры» между Англией и Францией начался в 1800 году, когда Наполеон предложил российскому императору Павлу I объединить войска и вторгнуться в британскую Индию через Бухару, Хиву и территорию нынешнего Афганистана. На это грандиозное предприятие Бонапарт отводил… 120-130 дней, что само по себе немного смешно.

Всё-таки Наполеон — прекрасный тактик — в области стратегии был не на высоте.

Подготовка, которую вели русские, прервалась со смертью Павла. Казачьи полки, успевшие достичь Волги, развернулись обратно.

В 1807 году Наполеон подписал соглашение с Персией, согласно которому иранцы обязывались пропустить войска Франции через свою территорию для атаки Индии. Англичане, а особенно правление британской ОИК, узнав об этом договоре, пришли в ужас, и в 1808 году в Афганистан, считавшийся «воротами в Индию», прибыл резидент Компании Маунтстюарт Эльфинстон. Он заключил с местным правителем Шах-Шуджей из династии Садзаев договор о дружбе и совместных действиях в случае любого вторжения в Афганистан.

Понятно, что Наполеон никуда вторгаться всерьёз не планировал, у него в Европе дел хватало, поэтому уже к 1809 году об этом договоре благополучно забыли обе стороны, а в Афганистане началась борьба за власть между Садзаями и Баракзаями. Представителем последних выступал шах Дост‑Мухаммед.

Новый раунд «Большой Игры»

После победы над Наполеоном мечты о сухопутном вторжении в Индию у французов пропали надолго, однако «Игра Теней» началась теперь уже между Россией и Англией. Дело в том, что после русско-персидской войны 1826–1828 годов Персия для Петербурга стала, по выражению министра иностранных дел Англии лорда Пальмерстона, «ручным зверьком русского царя». Русский император Николай I поставил перед Ираном тяжёлые условия — помимо территориальных потерь, Персия должна была выплатить 20 миллионов рублей серебром. Из донесения русского посла Грибоедова: «Аббас-Мирза велел расплавить в слитки превосходные золотые канделябры и разные вещи из гарема, одна работа которых стоит столько же, сколько самый металл!».

Впоследствии сумму контрибуции снизили, однако Персия оказалась под сильным русским влиянием. С учётом того, что все английские дипломаты в Азии были либо выходцами из ОИК, либо находились на содержании у ОИК — они мыслили категориями компании. И логика их была проста: русские захватили Иран, и если они продвинутся в Афганистан (в котором Садзаи дрались с Баракзаями и нормального сопротивления оказать не могли), то Россия станет непосредственно граничить с владениями англичан в Индии. А этого никак нельзя было допустить.

В общем, англичане боялись, что русские захватят Афганистан и вторгнутся в Индию, а Россия опасалась, что англичане захватят Афганистан и вторгнутся в Иран.

При этом, если рассуждать здраво и трезво, куда бо́льшие опасения англичанам должно было внушать не мифическое русское вторжение в Афганистан, а гораздо более реальное сикхское государство в Пенджабе, где Ранджит Сингх создал отличную военную машину, не уступавшую европейским войскам.

Виткевич

Тем временем в Афганистане Садзаи резались с Баракзаями уже 25-й год. В этой ситуации в 1834 году Дост-Мухаммед отправил в Россию посольство с просьбой о помощи в борьбе с Шах-Шуджей. Это посольство в 1836 году прибыло в Оренбург к тамошнему губернатору Перовскому, который стал представителем Николая I в данном вопросе.

До этого русские Афганистаном интересовались мало, гораздо больше их беспокоили находившиеся под боком Хивинское и Бухарское ханства, и чтобы получить хоть какие-то сведения о регионе и понять расклад сил, в Афганистан отправили русского шпиона Яна Викторовича Виткевича, поляка по происхождению. В декабре 1837 года Виткевич прибыл в Кабул, где вёл переговоры с британским резидентом ОИК, знаменитым Александром Бёрнсом, а также с представителями Дост-Мухаммеда. В 1839 году вернулся в Россию, прибыл на доклад в Петербург, но ночью 1 мая 1839 года его убили в номере гостиницы «Париж», при этом все бумаги пропали.

Что это было: спецоперация британской разведки, месть польских сепаратистов или ещё что-то — историки спорят до сих пор.

Официальной версией смерти Виткевича значится самоубийство. Рядом с телом находился пистолет, которым была нанесена смертельная рана в голову, и адресованная друзьям предсмертная записка. Считается, что Виткевич, состоявший в юности в антиправительственной организации, внезапно устыдился того, что теперь на это самое правительство работает, сжёг собранные материалы и застрелился. Обе версии — самоубийства и убийства — не имеют чётких подтверждений.

Встреча Виткевича и Дост-Мухаммеда подняла английские страхи на новый уровень. Британский секретарь по делам Индии Уильям Макнаттен решил так — раз Дост-Мухаммед фактически получил русскую поддержку, значит, надо поддержать Шах-Шуджу в пику русским.

Это и стало подоплёкой первой англо-афганской войны.

Вторжение

Первого октября 1838 года генерал-губернатор Индии граф Окленд заявил, что Дост-Мухаммед подготовил «неспровоцированное нападение на нашего древнего союзника, махараджу Ранджит Сингха», и заявил, что поддержит в борьбе за ханский престол «популярного во всём Афганистане» Шах‑Шуджу.

21-тысячная «армия Инда» в декабре 1838 года вошла на территорию Афганистана; с армией следовали 38 тысяч маркитантов, три тысячи верблюдов и большое стадо крупного рогатого скота. Англичане следовали как на пикник — верблюды одного полка везли в деревянных клетках гончих собак господ офицеров — для охоты, ещё два тащили запас сигар и папирос, а одному из старших офицеров потребовалось для перевозки своих личных вещей сразу 60 верблюдов.

Изначально это действительно была прогулка. 25 апреля 1839 года без боя удалось занять Кандагар, 22 июля пал Газни, ну а уже 6 августа войска Ост-Индской компании вошли в Кабул. Дост-Мухаммед сдался англичанам, и его перевезли в Индию в качестве пленника.

«Запад — есть Запад, Восток — есть Восток»

Итак, завоевание Афганистана не составило труда для англичан. Никаких суперспособностей афганцы не показали, и за всю компанию британские контингенты потеряли в стычках и боях менее ста человек.

Седьмого августа Шах-Шуджа с триумфом вошёл в Кабул со своими 13 тысячами воинов, англичане оставили в городе семь тысяч человек; присутствовал и контингент сикхов (на тот момент Англия и Пенджаб выступали как союзники) в количестве пяти тысяч солдат. Для контроля главных городов небольшие гарнизоны британцы разместили в Джелалабаде, Газни, Кандагаре и Бамиане.

Грубо говоря, эта цепочка городов сделала свободным старинный караванный путь в Бухару и Тегеран, чему, конечно же, купцы ОИК неслыханно обрадовались. Более в Афганистане взять было нечего.

Тем временем сын Дост-Мухаммеда Акбар-хан, про которого Окленд совсем «забыл», стал новым знаменем сопротивления. По идее, будь у британцев энергичный командующий, подавить отряды Акбар-хана не составило бы труда. Однако генерал-майор Джордж Кейт Эльфинстоун был гораздо сильнее озабочен своими болезнями — подагрой и ревматизмом, нежели какими-то скитающимися по горам моджахедами.

Вскоре начались тревожные события и в самом Кабуле. Там в октябре 1841 года толпа фанатиков-мусульман убила Александра и Чарльза Бёрнсов, а Макнаттена, вступившего в переговоры с Акбар-ханом, 23 декабря застрелил из пистолета сын Дост-Мухаммеда. Тело английского посланника в Афганистане протащили по улицам Кабула раздетым и изувеченным.

Эльфинстоун попросил поддержки из Кандагара, однако британские подкрепления не смогли пройти к Кабулу — все перевалы и горные тропы были взяты под контроль моджахедами. В этой ситуации Эльфинстоун не нашёл ничего лучше, чем заключить с Акбар-ханом соглашение, согласно которому англичане покидали Кабул вместе с семьями, а афганцы давали слово, что не будут нападать на них. Соглашение имело и несколько неприятных для британцев пунктов: все запасы пороха, большинство пушек и все новейшие ружья англичане должны были оставить в Кабуле (читай — подарить афганцам).

Акбар-хан, конечно же, пообещал, что всё пройдёт в лучшем виде и никто из англичан не пострадает.

Совершенно непонятна фанатичная вера Эльфинстоуна в условия соглашения, ведь на востоке на такие щедрые посулы не купился бы даже ребёнок!

Тем не менее, 6 января 1842 года английские войска и гражданский персонал покинули Афганистан. Состав был следующий: 700 английских солдат, 3800 сипаев и 12500 гражданских. Ещё раз повторим: военных было только 4500 человек, остальные были скорее обузой, чем помощью в бою.

Разгром

Естественно Акбар-хан не собирался выполнять своих обещаний. Уже вечером 6 января по колонне англичан, медленно ползущей по направлению на Джелалабад, начали вести огонь из «джезайлов» — длинноствольных фитильных ружей с большой дальностью боя. Изредка на колонну нападала кавалерия.

Восьмого января в результате налёта пуштунов англичане потеряли четыре пушки из шести. Самое смешное, что к обеду появился Акбар-хан и сделал удивлённое лицо, когда Эльфинстон упрекнул его в невыполнении договоренностей. Акбар попросил подождать какое-то время, пока он своей властью всё уладит.

Девятого января проводники-афганцы завели колонну в узкий проход, где её со всех сторон обстреляли моджахеды. Были потеряны все пушки, большое количество припасов, погибло до трёх тысяч человек, в основном — гражданских. А ночью температура опустилась до -10 градусов, что вызвало массовые смерти среди сипаев, которые обычно ходили босиком.

Часть гражданских попыталась вернуться в Кабул, но всех их по дороге либо убили, либо захватили в рабство.

11 января — новый обстрел, под которым бригадный генерал Джон Шелдон решил поставить своих 200 солдат в каре по примеру Ватерлоо. Судя по всему, Шелдон, хоть и дорос до высоких должностей, так и не понял, когда каре уместно, а когда нет.

Плотный квадрат британцев представлял для афганцев прекрасную мишень — любой выстрел находил жертву.

И опять на сцене появился Акбар-хан, который предложил переговоры. Когда Эльфинстоун и Шелдон пришли на встречу, их, естественно, захватили в плен, и армия осталась без лидеров.

12 января афганцы атаковали и полностью разгромили остатки английских войск в узком проходе между скалами. 13 января 1842 года года на раненой лошади в Джелалабад въехал помощник хирурга Уильям Брайдон, который, миновав ворота, просто свалился с седла: часть кожи на голове у него была снесена мечом, а лицо с застывшей кровью превратилось в предсмертную маску. Подбежавший к Брайдону майор Нотт начал трясти его, спрашивая: «Где армия? Где наша армия?». Брайдон открыл глаза и произнес: «Я — армия».

Граф Окленд, узнав о разгроме, слёг с сердечным приступом. В правлении ОИК все были в шоке — как варвары из Средневековья могли разбить воинские контингенты, оснащённые по последнему слову техники?

Возмездие

Понятно, что такой конфуз ОИК спустить просто так не могла. 31 марта 1842 года 13-тысячный отряд генерала Поллока двинулся к Джелалабаду, сметая всё на своем пути. Поллок имел опыт боевых действий в горах и выбивал афганские засады с помощью снайперов и конной артиллерии. 14 апреля отряд достиг Джелалабада. Далее появилась идея произвести карательный рейд на Кабул, чтобы показать, кто есть кто.

Вернее, даже не так. Было решено вывести все войска из Афганистана, но при этом по ходу действия захватить Кабул. Согласно приказу, английские войска из Кандагара должны были двинуться через весь Афганистан на север, сделать крюк, захватив Кабул, и выйти через Джелалабад и Пешавар.

Девятого августа Нотт начал движение из Кандагара с шестью тысячами британцев и сипаев. 30 августа он разбил крупный военный отряд афганцев у Газни; всех пленных афганцев генерал приказал развесить на виселицах вдоль дороги на Кабул. 17 сентября без боя был взят Кабул.

В свою очередь Поллок выдвинулся навстречу Нотту из Джелалабада с восемью тысячами солдат и сипаев, разбил большой отряд Акбар-хана у перевала Тезин и 17 сентября подошёл к Кабулу. Акбар отступал к Бамиану, и Поллок, чтобы отбить пленников, послал в погоню отряды кызылбаши (туркменской нерегулярной конницы). В результате 35 британских офицеров, 51 рядовой, 21 женщина и 22 ребенка были освобождены.

В Кабуле британцы предали все здания огню и разрешили солдатам грабить три дня. Когда британцы уходили, город больше напоминал кучу развалин. Далее последовал марш на Джелалабад, где опять в перевалах англичан атаковали афганцы, однако конная артиллерия и наряды егерей сделали свое дело — потери были относительно небольшими, не более тысячи убитыми и ранеными.

Конец истории

Как мы видим, афганцы не были супер-воинами. Нормально организованная армия гоняла моджахедов без особых сложностей. И в разгроме зимы 1841 года вины английских начальников гораздо больше, чем заслуг афганцев.

Другой вопрос, что кроме нескольких ключевых точек (Джелалабад, Ганзи, Кандагар) остальной Афганистан совершенно не представлял интереса: именно поэтому англичане и решили уйти, а не из-за того, что местные были супер‑воинами.

А что же англичане решили с Афганистаном осенью 1842 года? После долгих раздумий, Элленборо, сменивший графа Окленда, решил вернуть туда… Дост-Мохаммеда, из-за которого и начался весь сыр-бор. В обмен на обещание больше никогда не присоединяться ни к каким антианглийским силам.

P.S. Кстати, Дост-Мохаммед оказался на удивление договороспособным — и даже во время восстания сипаев в 1857 году не выступил против англичан.