Сквозь льды и войны: история ледокола «Ермак»

Мечта адмирала Макарова

Адмирал Степан Макаров, трагически погибший на русско-японской, был одним из самых энергичных и способных флотоводцев эпохи заката Российской империи. Но жил он не только войной — одной из его страстей была идея исследовать Арктику и покорить Северный полюс при помощи сверхмощного ледокола нового типа. Поначалу чиновники отнеслись к проекту вяло, но…

Макаров умел грамотно пиарить свои идеи.

Он организовал в Мраморном дворце лекцию под звучным названием «К Северному полюсу — напролом!». А также заручился поддержкой Менделеева, который заразил идеей строительства большого ледокола министра финансов Витте.

Причём к последнему обращались, разумеется, не с полюсной романтикой или научными исследованиями. Нет, Макаров и Менделеев говорили на языке, который министр финансов понимал лучше всего, — на языке коммерческой выгоды. О том, какую экономию может дать колка льдов в Карском море, про товарооборот по великим сибирским рекам и так далее.

Взвесив затраты и выгоды от предлагаемого проекта, Витте согласился.

Заграница нам поможет

Дальше встал вопрос, где строить сверхмощный ледокол. Созванная для постройки комиссия обратилась к датчанам, немцам и англичанам — в фирмы, уже зарекомендовавшие себя успешно выполненными заказами. Выиграли конкурс англичане из компании «Армстронг Уитворт», предложившие самую малую цену — полтора миллиона рублей.

Цена была гуманной ещё и потому, что островитяне почувствовали зарождение новой ниши рынка и стремились, набрав опыт, занять её как можно плотнее, а в итоге, кто знает, — может, и остаться монополистами.

Заложенный в декабре 1897-го «Ермак» спустили на воду уже в октябре следующего года. Своё название, отсылающее к эпохе покорения Сибири, ледокол получил с подачи сибирского купечества, которое предпочло великого русского первопроходца более «пресному» названию в честь Енисея или Оби, на которых ледокол тоже должен был работать.

В январе 1899 года «Ермак» прошёл заводские испытания и отправился в Россию.

«А давайте долбанём его со всей дури»

Тут его ждали новые испытания — и помимо обычных для таких случаев процедур была и весьма экзотическая. Макаров смог «прогнуть» англичан на ещё одно условие.

А именно — когда сдадите ледокол, мы выйдем на нём в Арктику, выберем любой понравившийся нам лёд и протараним его на максимальной скорости, которую разовьют судовые машины. Посмотрим, что станет с корпусом. Кстати, весь ремонт потом за ваш счёт.

Сказано — сделано. Нашли льдину, перемахивающую за два метра, разогнались, врезались. Затрещало так, что Макаров забеспокоился за целостность обшивки. Результат — трещина в носу и течь. Пришлось идти в Англию для ремонта, благо всё равно бесплатно.

Правда, затея в итоге вышла адмиралу боком. Газеты тут же запестрели сообщениями об аварии, о том, что «Ермак» не способен пробивать толстые арктические льды, и о том, что к Северному полюсу на новом ледоколе отправляться всё-таки не стоит. Вдобавок расследовать вопрос была назначена комиссия, состоявшая из недоброжелателей Макарова.

Какой-то тогдашний «критически мыслящий блогер» предложил переименовать «Ермак» в «Э-2», другой написал поэмку про богатыря Ермака, сломавшего нос. В общем, века идут, а уровень интеллекта у блогеров тот же.

Окончательно добили «полюсный проект» последующие испытания в Карском море. Сочетание тяжёлых условий и отсутствия полярного опыта привели к тому, что обойти вокруг Новой Земли, как планировалось, не получилось. И Витте решил — хватит нам научных исследований, пусть лучше ледокол коммерческую пользу приносит.

На мечте Макарова о Северном полюсе поставили крест.

Заслуженный спасатель

«Ермаку» тем временем сделали новый нос и ввели в эксплуатацию. Тут новый ледокол и начал ярко проявлять себя.

Его польза не ограничилась вызволением изо льдов запертых судов. В ноябре 1899 года несчастье постигло броненосец береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин» — беднягу выкинуло на остров Гогланд.

Просто оставить корабль до весны было нельзя — освободившись ото льда, броненосец, который уже получил течь, окончательно разбился бы о камни.

Решать проблему постановили взрывными работами. Но для этого надо было натаскать на Гогланд специалистов и оборудование, а потом месяцами поддерживать с островом регулярное сообщение. Сделать это мог только «Ермак», которому пришлось совершить 13 рейсов. Броненосец успешно сняли и отремонтировали менее чем за 200 тысяч рублей. Таким образом, полуторамиллионный «Ермак» тут же окупил себя — ведь «Апраксин» обошёлся казне аж в 4,5 миллиона.

Но это было только начало. В феврале 1918 года, в условиях играющей в полную силу смуты, было сложно ожидать успешных сражений с немцами. Но можно было хотя бы спасти военное имущество, эвакуируя его как можно глубже.

Одним из крупнейших активов России (тогда уже Советской) был Балтийский флот — почти 240 кораблей и судов, включая, помимо прочего, и шесть линкоров. Сначала во избежание захвата его отвели из Ревеля (Таллин) в Гельсингфорс (Хельсинки). Но потом в Финляндии стало неспокойно — надо было срочно уводить флот в Кронштадт.

Вокруг были льды, и линейный «Ермак» стал одним из самых сильных козырей эвакуирующегося флота. Он настолько успешно проводил партию за партией, что в конце марта финны попытались подловить ледокол.

Они послали на перехват свой вооружённый ледокол «Тармо», надеясь поймать «Ермака» на переходе Кронштадт-Гельсингфорс. У них это почти получилось — по крайней мере судно финны обстреляли. К счастью, нерезультативно. В итоге русскому ледоколу удалось уйти обратно в Кронштадт, чтобы вернуться позже.

Балтийский флот успешно эвакуировали из Гельсингфорса к апрелю 1918 года — потерь судового состава не было.

Война никогда не меняется

«Ермак» активно участвовал в нескольких войнах — Первой мировой/Гражданской, Зимней и Великой Отечественной. Основным занятием, конечно, были не бои с кораблями противника, а «работа по специальности» — проводка через лёд. Но пороху наш герой понюхал немало — и приведённые выше события были только началом.

Когда началась война с Финляндией, «Ермак» вооружили орудиями калибров от 45 до 102 миллиметров. Добавили зенитные средства. Правда, резко нарастить экипаж для обслуживания вооружения не смогли — и в итоге поставили за орудия вольнонаёмных людей, имевших опыт военной службы.

В таком состоянии в январе 1940 года «Ермаку» не повезло застрять во льдах неподалёку от острова Соммерс.

«Ух ты!», — сказали финны. И послали на перехват старого знакомого «Ермака» — всё тот же снабжённый артиллерией ледокол «Тармо», что пытался добраться до него в 1918 году.

И, чтобы улучшить результат, выделили ему в помощь бипланы «Фоккер» с бомбами.

«Ермак» яростно огрызался всеми имеющимися орудиями, и все атаки отбил. Мало того — времена изменились настолько, что ответ советской стороны был быстрым и непропорциональным — прогонять «Тармо» прилетело аж 57 самолётов. Не обошлось без косяков — два Дб-3 по ошибке отбомбились по «Ермаку», но в итоге счастливо обошлось без попаданий.

Работа нашего героя продолжилась и в Великую Отечественную — эта война стала для «Ермака» настоящим огненно-свинцовым дождём. Снаряды, авиабомбы — всё сыпалось на него, убивало и ранило людей, наносило мелкие повреждения, но ледокол во всех смыслах оставался на плаву.

Во время войны «Ермак» подорвался на мине и до 1944 года встал на консервацию — бо́льшая часть команды ушла на фронт.

Никто не вечен

После войны ледокол обзавёлся площадкой и вертолётом Ми-1. Взлетать и садиться было непросто: площадка, по воспоминаниям вертолётчиков, едва превышала размеры самой «мишки» и ограничивалась тросами и мачтами с трёх сторон из четырёх.

Кроме того, сами вертолёты были делом новым — как оплачивать работу пилотов, ещё не было понятно. Решили делать это за пройденные километры. В арктических же условиях для ледовой разведки приходилось часто взлетать и садиться, но пройденное расстояние оставалось небольшим.

В итоге первые пилоты «Ермака», несмотря на полярные надбавки, зарабатывали «меньше, чем водитель троллейбуса в Москве». Но работу считали интересной.

Вопрос был только в судьбе ледокола: распилить или сохранить как корабль-музей. На дворе стояла хрущевская эпоха, особой любви к артефактам старины не питали. И дискуссия «что делать с „Ермаком“» в итоге решилась в пользу разделки на металл. Что и было проделано в 1964 году.