«Возвращение блудного сына»: одна из последних картин великого Рембрандта ван Рейна стала его главным завещанием последователям

Гроб донесли, провожающие получили по двадцать гульденов вознаграждения и немного на пиво. Похороны одного из величайших живописцев в истории ничем не отличались от тысяч подобных — в то время в Амстердаме свирепствовала чума.

По Рембрандту не звонили колокола, поэты не изливали своё горе в скорбных элегиях, никто не устраивал поминок, не читал молитв за упокой души усопшего. Гроб просто опустили в арендованную яму в полу церкви. А в опечатанном доме художника хранились последние его работы, в том числе полотно «Возвращение блудного сына», которое сочли незаконченным.

К образу блудного сына Рембрандт обращался в своём творчестве уже не в первый раз. Его автопортрет с первой женой Саскией называется «Блудный сын в таверне». Разве не символично? Мог ли художник знать, что его судьба станет своеобразным повторением библейской притчи?

В годы своей славы он пишет «Блудного сына в таверне». В то время, как он погряз в долгах, потерял единственного сына, уже не получал дорогостоящих заказов и был практически забыт современниками, Рембрандт создает «Возвращение блудного сына».

Для понимания сути этой картины нужно обратиться к исходному тексту. Это притча, рассказанная в Евангелие от Луки Иисусом Христом. Вот она:

У некоторого человека было два сына. И сказал младший из них отцу: «Отче! Дай мне следующую часть имения». И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение своё, живя распутно. Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево своё рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: «Сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: «Отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих».

Встал и пошел к отцу своему. И когда он был ещё далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: «Отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим». А отец сказал рабам своим: «Принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! Ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся». И начали веселиться.

Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: «Что это такое?» Он сказал ему: «Брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым». Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: «Вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка». Он же сказал ему: «Сын мой! Ты всегда со мною, и всё мое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся».

Рембрандт по-своему интерпретировал библейский текст. Это не просто иллюстрация, это совершенно самостоятельное произведение, в основе которого лежит известный сюжет. Что же об этом говорит?

Первое — встреча происходит не в поле, как в тексте, а дома. Это важная деталь. Ведь, согласно сюжету, отец узнал своего сына еще издалека, сам бросился к нему навстречу. Да и других детей в этот момент рядом не было.

Как и в других картинах Рембрандта, игра светотени на этом полотне обладает смыслообразующей функцией. Освещены лицо отца, его руки, обнимающие сына, стоящего на коленях, сама фигура блудного сына и старший ребенок. Остальные остались во мраке. По мере удаления от света их черты все менее различимы.
Теперь по деталям. Смотрим на руки. Это важно. Ладони младшего сына мы не видим. Его фигура расположена спиной к зрителю. При этом видно, что он не обнимает отца. По его позе можно предположить, что он молится, припав к своему отцу, просит его о прощении. Руки отца нежно обнимают младшего сына за плечи. Они расслаблены, нежно покоятся на плечах героя.

Руки старшего сына, стоящего справа, сомкнуты. Может возникнуть ощущение отстраненности, замкнутости, но это не так. Такой жест говорит совсем о другом. За время своей работы над портретами Рембрандт детально изучил все, что касалось изображения мимики и жестов. Он прекрасно понимал, как выглядят недовольные, надменные, робкие, самовлюбленные, несчастные, печальные, разочарованные, влюбленные люди.

Да, руки старшего сына сомкнуты, но они не образуют замок, они расслаблены. Такое положение обычно говорит о том, что человек над чем-то думает. Это подтверждается, если мы смотрим на лицо. На нем нет гнева, нет досады, нет никаких негативных эмоций. Это приобщение к увиденному таинству. Вспоминаем еще раз текст притчи: «Надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся».

А вот положение следующей фигуры говорит совсем о другом. Этот человек сидит нога на ногу, одна рука сжата в кулак, другая лежит на правой ноге. Вот оно отстранение, неприятие того, что происходит.

Я уже говорил про смыслоразличительную функцию света. Она присутствовала у Рембрандта и раньше. Чем дальше от источника освещения, тем меньше приобщения к смыслу происходящего.

Особое внимание заслуживает лицо отца. Его глаза почти закрыты. Это было против принятых канонов изображения. Глаза ведь считались зеркалом души, сам Рембрандт всегда акцентировал внимание на взглядах своих моделей. Но здесь этого нет. Взгляды отца и блудного сына обращены внутрь самих себя. Эта тайна, которую не дано понять зрителю, если он хоть раз не испытывал нечто подобное.

Это и есть воскрешение души, о котором сказано в Библейском тексте.

Символично, что нам не показаны руки блудного сына, только его стертые ступни — символ трудного жизненного пути. Еще одна деталь — в ножнах на поясе нет кинжала. Его борьба окончена. А голова? Она острижена наголо. Такая прическа во времена Рембрандта была только у каторжников.

Перед нами удивительное аллегорическое изображение. Это возвращение души к своему творцу, к Богу. После долгого жизненного пути, полного ошибок, это раскаяние и приобщение к тайне.

Таков был и сам жизненный путь Рембрандта. Потеряв в конце все, утратив малейшую надежду на то, что современники смогут оценить его творчество, потеряв семью, состояние, славу, он все равно творил до самого конца. Творил в своем собственном стиле, который люди смогли по достоинству оценить только спустя много лет.