Почему глубоководные существа такие страшные?

Выбрать самую уродливую глубоководную рыбу — трудно. Степень уродства — предмет субъективных оценочных суждений. Но само по себе то, что глубоководные рыбы, как минимум, большинство из них, уродливы — объективный факт. Причём, именно уродливы, а не страшны. Последнее, легко проверить. Я специально ставил в статью арты с монстрами глубин. Рисованные чудовища не производят отталкивающего впечатления, поскольку, по замыслу художника, должны внушать трепет. А тут что-то одно: либо трепет, либо отвращение.

Можно, конечно, сказать, что глубоководные рыбы отвратительны только с точки зрения человека, друг другу же они нравятся. Но речь-то о том, что человеческие представления об уродстве не случайны. В основе их лежат унаследованные от обезьяноподобных предков инстинкты: набор критериев оценки внешних данных, применимый не только к представителям своего вида, но и к любому живому существу, независимо от его строения. Лошади, котики, птички — не похожи на нас, но людям они кажутся красивыми. То же, в принципе, касается всех животных. И если даже какому-нибудь ёжику оценка «красивый» не слишком подходит, если змея или акула представляются опасными, мерзкими они, всё-таки, не кажутся.

Почему же глубоководные рыбы, в отличие от обитающих в верхних ярусах моря тунцов и селёдок, кажутся отвратительными? Потому что, инстинктивное чувство прекрасного заточено на выявление больных и ядовитых тварей. Причём, ядовитых не в том смысле, в котором ядовиты змеи. Отвратительным представляет то, что не следует тащить в рот. Основной же критерий оценки безопасности употребления существа в пищу — приспособленность потенциальной жертвы к быстрому движению. Или наличие других очевидных средств защиты — таких как панцирь, иглы, изощрённый камуфляж. Естественное вооружение, кстати, в счёт не идёт. Если оно не отравлено, всегда найдётся хищник, способный без труда сломить сопротивление.

На уровне инстинкта, глубоководные рыбы воспринимаются человеком, как существа больные, ибо кажутся недостаточно проворными и слишком уж непропорционально сложенными для здоровых животных. И на этот трюк подсознания не раз попадались даже матёрые ихтиологи, принимавшие первый доставленный глубинным тралом экземпляр неизвестной ещё науке придонной гадости за неполноценную, изуродованную болезнью особь какого-то иного вида рыб.

В действительности, глубоководные рыбы здоровы и отлично приспособлены. Но приспособлены к условиям другого мира, имеющего фундаментальные отличия от нашего. В их мире мало кислорода. По-этому, обитатели глубин — вялые, медлительные существа, с очень плохо развитыми органами движения. Для того, чтобы убегать и преследовать, им банально не хватает мощности. Однако, в их мире нет ещё и света, кроме того, который обитатели подводной бездны производят сами -— если хотят. А значит, убегать и не нужно. Дистанция контакта ограничена десятками сантиметров. Заметившая хищника жертва гасит огни и скрывается в непроницаемой тьме коротким рывком.

По этой причине же для обитателей глубин характерна и громадная, совершенно не подходящая для хилого тела пасть с гигантскими зубами. Из-за темноты, ставящей местное население перед очень небанальной проблемой, с которой существа на суше и вблизи поверхности моря, просто, не сталкиваются. Как две рыбы, сойдясь почти в упор, в бледном свете габаритных огней определят, кто из них хищник, а кто жертва? А никак. Нет способа. Считая себе «крупной» (а ниже 1000 метров тварь размером с селёдку — уже гигант), рыба будет атаковать.

Выживет, даже если сам он меньше, при встрече тот, у кого шире пасть, тот, кто сможет распахнуть челюсти так, чтобы голова противника поместилась. Для красивого подводного боя требуются свет и энергичные, манёвренные бойцы. В бездне же всё просто: взаимный бросок навстречу, на блеск приманки, на движение… и всё. Кому-то не повезло и он проглочен. Хороший, годный абиссальный монстр способен заглотить противника вчетверо крупнее себя.