Террорист, авантюрист и предатель: жизнь и смерть атамана Семенова

Военная карьера забайкальского казака Григория Михайловича Семенова (род. в 1890 г.) начиналась неплохо. Во время Первой мировой войны Семенов служил подъесаулом у барона П. Н. Врангеля, и служил хорошо: отличился храбростью, заслужил орден св. Георгия 4-й степени и Георгиевское оружие. Службу продолжил и при Временном Правительстве (уже в ранге есаула) — Семенова отправили в родное Забайкалье формировать военные части из монголов и бурят (есаул рос среди них и монгольский и бурятский языки знал в совершенстве). Но Октябрьский переворот 1917 г. круто изменил и его жизнь.

С «красной заразой», и так уже разложившей армию и государство, Семенов сразу же решил бороться и начал набирать в свой отряд лишь тех, кто не признавал революционные преобразования в армии. Антибольшевистские планы Семенова были очевидны, и в конце ноября 1917 г. читинские большевики приказали его арестовать. В ответ есаул поднял мятеж, разогнал советы, вооружил свой отряд в 550 человек и занял Даурию (восток Забайкалья). Военные действия шли с переменным успехом — то большевики «выдавливали» Семенова в Маньчжурию, то он вновь появлялся в Забайкалье. К весне 1918 г. Семенов сформировал в Маньчжурии О. М. О. (Особый Маньчжурский отряд), включивший в себя более 550 японцев. После выступления в Забайкалье его войско пополнили местные казаки, и оно выросло до 7 тыс. человек. Несмотря на это, красные боролись с ним с большим упорством, и так бы и «маялся» Семенов, если бы не помощь японских интервентов, высадившихся во Владивостоке в апреле 1918 г. Число японских войск в России быстро достигло более 70 тыс., и они стали главным союзником Семенова. Японцы помогли отбросить красногвардейцев, и 1 сентября 1918 г. семеновцы наконец-то взяли Читу, ставшую на два года их столицей. Весной 1919 г. казаки избрали Семенова походным Атаманом забайкальских, амурских и уссурийских казаков.

Возглавив белое движение в Забайкалье, Семенов создал там свое «удельное княжество», где он фактически никому и ничему не подчинялся (хотя формально и признал власть Верховного Правителя России А. В. Колчака). Когда было нужно, он грабил поезда на Сибирской магистрали (в том числе предназначенные для других белых армий), а деньги делил с окружением. Он лично принимал любые решения и законы. Основной задачей семеновцев были: 1) охрана железной дороги, по которой шли военные грузы для Колчака; 2) борьба с красными партизанами в крае. Этим до конца войны Семенов и занимался. Впрочем, не так уж и успешно: ему всегда нужна была японская поддержка, так как жестокость семеновцев постоянно порождала новых врагов, толкая народ на сторону большевиков.

Террорист

Когда Семенов, будучи уже в эмиграции, прибыл в США, газеты запестрели заголовками вроде «Приехал мясник». Хотя сам атаман решительно протестовал против этой газетной «травли», но факты свидетельствуют не в его пользу. Свою репутацию Семенов действительно заслужил. Сами белые признавали, что руки атамана были по локоть в крови. Барон А. П. Будберг, управлявший военным министерством при Колчаке, писал в дневнике: «творимые у Семенова безобразия не поддаются никакому описанию; за две недели застрелилось семь офицеров; расстрелы идут сотнями, и начальники состязаются в числе расстрелянных; про порку и говорить нечего, это обычное занятие». Иначе, как «дегенератами» и «белыми большевиками», Будберг семеновцев не называл. Семенов же считал жестокость оправданной, а «гуманность и мягкотелость» неуместными в условиях Гражданской войны.

Большевики и их пособники подлежали, как считал Семенов, «безжалостному уничтожению». Уже в декабре 1917 г. Семенов приступил к террору. Одной из первых жертв стал комиссар Совета по охране г. Харбина по фамилии Аркус. 8 декабря он был арестован и избит, а через неделю расстрелян. После этого у трупа вспороли живот, а тело облили керосином и сожгли. А два дня спустя в еще большевистскую Читу Семенов отправил целый вагон с мертвыми членами местного совета — учителями, рабочими и людьми иных профессий, повешенными и изуродованными.

Когда Семенов взял Читу, началась чистка города от просоветских деятелей, в том числе от интеллигенции, учителей. Взятых по доносам расстреливали после пыток прямо в штабе О. М. О. По данным историка П. Флеминга, только под Читой семеновцы убили не менее 348 человек. А в бурятском городке Кяхта они организовали тюрьму, в которой сотнями расстреливали и мучили всех политически неблагонадежных (погибло не менее 1,5 тыс). Когда в тюрьму пришли красные, то обнаружили там 200 тел, смерзшихся в единый ледяной комок (людей заживо замораживали).

На станции Андрияновка семеновцы расстреляли 3 тыс. пленных красноармейцев. Присутствовавший при этом американский полковник Морроу писал: «Пленники, наполнявшие целые вагоны, выгружались, затем их вели к большим ямам и расстреливали из пулеметов… Апогеем казней было убийство за один день пленных, содержавшихся в 53 вагонах, всего более 1600 человек». Казнили часто с большой жестокостью: изрубали шашками, вешали.

В ходе карательных операций особенно свирепствовали такие командиры Семенова как Унгерн и Тирбах: не задумываясь и даже с удовольствием расстреливали и резали стариков, старух, женщин и детей в деревнях, считавшихся «большевизированными» (то есть таких, в которых мужчины ушли в партизаны или просто отказались стать белыми). Такие станицы жгли, а в ряде случаев сжигали и людей; дома грабили, женщин насиловали, на допросах людей били розгами и шомполами. С бандитизмом Семенов едва ли мог бороться, даже если бы захотел: возможность безнаказанно грабить и бесчинствовать поддерживала его авторитет, укрепляла лояльность к командиру со стороны многочисленных авантюристов и «солдат удачи», вступивших в войско. Как писал Будберг, эти белые работали «только на потеху собственной жадности, распущенности, разврату и общей нравственной мерзости…» Кроме наживы, приманки для разбойников и террора, способов привлечь население на свою сторону Семенов практически не нашел (позже в мемуарах атаман признавался, что никакой внятной и привлекательной программы народу он так и не предложил).

Сложно сказать, сколько человек стали жертвами террористического режима Семенова, но речь идет о многих тысячах, даже если считать только хорошо известные эпизоды (а сколько еще осталось забыто…). Когда после поражения Семенов ушел из России окончательно, это был тот случай, когда даже сочувствующий белым наблюдатель мог вздохнуть с облегчением: слава Богу, больше никакой «атаманщины».

Фантазер, авантюрист

Семенова называли «человеком без определенных политических убеждений, политическим фантазером». Амбиции толкали вождя Забайкалья изобретать и поддерживать самые странные политические проекты. Не зря барон Врангель отмечал недостаток образования Семенова (едва окончившего военное училище). В мемуарах атаман всерьез высказывал фантастические идеи вроде того, что Германии при заключении Брестского мира с Советской Россией следовало бы вооружить своих пленных, находящихся в Сибири (прим.: как?!), и таким образом контролировать и в нужный момент распустить советское правительство. Еще один проект, который Семенов видел возможным и полезным, он предложил Колчаку, когда тот еще был в Омске и мог надеяться на успех своего дела: отойти в Иркутск или в Читу, чтобы дать населению почувствовать большевизм на своей шкуре и так повысить симпатии народа к белым. После этого, по замыслу атамана, можно было начать успешное наступление из Иркутска. Как показало дальнейшее развитие событий, отступление Колчака на восток (правда, вынужденное, а не совершенное по совету Семенова) не помогло белым, а привело к их полному поражению. Не мог Семенов и понять, что в России после 1917 г. монархическая идея мертва: без тени иронии атаман предлагал реставрацию династию Романовых. В общем, называть Семенова реалистом было сложно даже при большом желании.

Не так-то просто и определить, был Семенов патриотом царской России или нет. На роль объекта гражданской любви атамана претендовала еще одна страна — Монголия. В воспоминаниях он писал не без гордости, что будучи 20 лет от роду (прим. ред.: все же в 29 лет, так как речь пойдет о 1919 г.) «вмешался в создание истории страны великого Чингисхана». В чем же состояло вмешательство? Собрав всех панмонголистов в регионе и устроив их съезд, Семенов создал «Велико-монгольское государство», просуществовавшее несколько месяцев. Замысел состоял в объединении всех монгольских племен и бурятов: то есть территории собственно Монгольской народной республики, так называемой Внутренней Монголии (часть Китая) и подвластных России бурятских земель. Конечно, сам Семенов планировал играть в новом государстве ведущую роль. Однако ни территории, ни финансов, ни реальных сил у государства не было. Вся история состояла из выбора правительства и наделения Семенова званием «гыцун-вана», т. е. «светлейшего князя». Японцы начинание поддержали (но лишь неофициально), так как в случае успеха оно открывало им перспективы дальнейшего раздела Китая и русского Дальнего Востока. Но другой поддержки Семенов не нашел — даже Монголия вежливо отказалась от предложения войти в новое государство. Так что идея умерла осенью 1919 г., и существующее лишь на бумаге «государство» распалось.

Предатель

Не сумел удержать Семенов и то, что реально находилось в его власти. Осенью 1920 г. армия его начала разваливаться под натиском красных, уже давно покончивших с Колчаком и неудержимо продвигавшихся на восток. 22 октября 1920 г. семеновцы ушли в Маньчжурию. Сам атаман бросил остатки армии и на аэроплане улетел из Читы впереди своих людей. За это бывшие подчиненные отказались ему подчиняться и продолжать борьбу в Приморье под его началом. И Семенов эмигрировал в Китай. За годы изгнания атаман успел пожить в Корее, Японии, но окончательно осел в китайской Квантунской области в г. Дальний (кит. «Далянь»).

Эмигрировав, Семенов не оставлял попыток борьбы с большевизмом, хватался за любую возможность и поддерживал каждого врага советского государства. Когда Гитлер напал на СССР, атаман приветствовал фюрера. Семенов считал фашизм Муссолини и национал-социализм Гитлера «гениальными» политическими изобретениями, сотрудничал с русскими фашистами и предлагал создать в России некий аналог фашистских режимов под названием «россизм». Публицистика Семенова была столь сомнительного характера, что даже исследователь Л. В. Курас вопреки принятой в академических текстах эмоциональной отстраненности пишет, что «публикации Г. М. Семенова в многочисленной эмигрантской печати […] вызывают отвращение. Он поздравляет Адольфа Гитлера с днем рождения, с его победами, желает успехов на Восточном фронте в борьбе с большевизмом. Для него становится личной трагедией провал блицкрига под Москвой, поражение под Сталинградом. В этих статьях просто не узнаешь героя Первой мировой войны, храбреца и рубаху-парня. В них сквозит какое-то заискивание и унижение».

Помимо одобрения фашизма и нацизма, Семенов продолжал дружелюбные отношения с японцами. Так как он по-прежнему сохранял контакты с ними и все еще горел политическими амбициями, то в 1941 г. атаман вернулся к идее создания буферного монгольского государства в Приморье (между СССР и Японией). Японцы план Семенова одобрили. Его реализация должна была начаться в момент захвата немцами Москвы. После получения вести о том, что части вермахта маршируют по Красной площади, запустился бы следующий сценарий: Семенов с монгольскими и эмигрантскими воинскими формированиями (которые он набирал в Китае) входит в Забайкалье и провозглашает там антисоветское государство, возможно, с границей до Байкала; затем он просит помощи у японцев, и те вводят войска Квантунской армии на территорию провозглашенного государства. И вуаля — таким образом Япония берет под свой контроль часть СССР, формально не объявляя Красной армии войну. Семенов должен был стать главой марионеточного монгольского государства.

Но ни этому, ни другим японским планам не суждено было сбыться. Спустя 4 года войска СССР разгромили Квантунскую армию. Семенова арестовали сотрудники НКВД после взятия Дальнего советским десантом, 24 августа 1945 г. Доставив атамана в СССР, его допрашивали, завели уголовное дело, и после долгого расследования судили. Обвинили Семенова в антисоветской агитации и пропаганде (это обвинение признают неправомерным только в 1990-е), в шпионаже против СССР и диверсиях, а также в «активном пособничестве японским агрессорам». Своей враждебности Семенов не скрывал (да и не смог бы) и признал вину. Как враг народа он был приговорен к повешению. Приговор исполнен 30 августа 1946 г. в Москве.

Репрессированы были и дети Семенова: сын и три дочери были приговорены к 25-летнему лишению свободы. Сын Михаил погиб в заключении.