Битва при Сасыл-Сасыы: последняя осада Гражданской войны

Офицер против анархиста

Вначале скажем несколько слов о главных героях драмы. Анатолий Николаевич Пепеляев родился в семье военных в 1891 году, а с 1914 года воевал на полях Первой мировой – дослужился до подполковника, получил восемь орденов, включая Георгия 4-й степени. Во время Гражданской войны Пепеляев, командовавший одной из армий Колчака, взял Пермь, что привело к появлению настоящего культа личности – от стихов в честь гениального полководца до именного бронепоезда. В Гражданскую войну Пепеляев проявил недюжинный полководческий талант и сделал быструю карьеру, став генерал-лейтенантом в 27 лет. Но личные качества одного офицера не могли предотвратить развала системы снабжения и управления на всём фронте. Осенью 1919 года сорокатысячная армия Пепеляева, отступая к Томску, буквально растаяла: в строю оставалось 5–6 тысяч бойцов, а позднее из-за дезертирства их число сократилось до 800 человек.

За критику верхов в рапорте Колчаку («начальство интриговало, свирепствовала разнузданная контрразведка, создавались роскошные штабы, офицерство пьянствовало… Ставка легкомысленно пустила на убой десятки тысяч людей») и предложения отдать землю крестьянам Пепеляев заслужил среди белых репутацию эсера. В апреле 1920 года Пепеляев, перед этим перенёсший тиф, был взят в эшелон чешским офицером и эвакуировался в китайский город Харбин.

Иван Яковлевич Строд, латгалец по отцу и поляк по матери, родился в Витебской губернии в 1894 году. В 1914 году добровольцем пошёл на фронт, заслужил четыре Георгия и чин прапорщика, был дважды тяжело ранен. В начале 1918 года Строд, по своей партийной принадлежности бывший анархо-коммунистом, вступил в ряды Красной армии. В Гражданскую войну он, как и Пепеляев, воевал в Сибири, осенью 1918 года попал в плен под Олекминском, но был спасён местным фельдшером, отправившим красных к коменданту-эсеру, принципиальному противнику смертной казни. Выйдя на свободу после разгрома Колчака, Строд воевал в составе армии Дальневосточной республики против атамана Семёнова, барона Унгерна и японцев.

Благодаря целому ряду удивительных событий Пепеляеву и Строду суждено было встретиться в Якутии. В августе 1921 года из Якутска бежала группа бывших белых офицеров, служивших в военкомате и других советских учреждениях. Захватив два парохода, они смогли добраться до села Нелькан, где нашли богатейшие склады с мукой, мануфактурой и пушниной. Завладев такими сокровищами, восставшие решили не бежать к своим во Владивосток, а бороться с большевиками прямо здесь. Военрук Толстоухов, возглавивший побег, уплыл с пушниной во Владивосток, пообещав вернуться с подмогой. Как нетрудно догадаться, больше его в Якутии не видели.

Однако во времена военного коммунизма (бесплатные повинности, дефицит товаров, произвол бывших уголовников, борьба с шаманами и местной элитой) крошечный белый отряд стал спичкой в пороховом погребе и быстро рос за счёт местных охотников и прочих недовольных. Вскоре красные в Якутске оказались в осаде, а в марте 1922 года восставшие послали во Владивосток гонцов за помощью.

Поход в никуда

Посланники вышли на представителей областников – сибирских сепаратистов-народников. Пепеляева, организовавшего артель извозчиков в Харбине, убедили возглавить поход Сибирской добровольческой дружины. Из 720 человек, записавшихся в отряд, больше половины составили офицеры. Дружина имела на вооружении два пулемёта Кольта, а также винтовки различных систем – от трёхлинеек и берданок до мексиканских, японских, австрийских и даже итальянских образцов. Любопытен тот факт, что на вооружении отряда было большое количество гранат – 9807 штук.

6 сентября 1922 года десант численностью более 500 человек на минном транспорте и канонерке подошёл к небольшому порту Аян на Охотском море. К тому времени красные уже объявили о создании Якутской автономии в составе РСФСР и амнистии сдающимся повстанцам. Из Иркутска прибыли два полка пехоты, кавалерийский дивизион и батарея орудий. Общая численность красных войск превысила четыре тысячи штыков и сабель под руководством нового командующего К. К. Байкалова. Одним из красноармейских отрядов командовал Иван Строд. В июле 1922 года в генеральном сражении у села Никольское повстанцы были разгромлены.

Прибыв в Аян, Пепеляев понял, что привёл на край света «слишком мало и слишком поздно», однако вновь дал убедить себя в том, что народ только и ждёт его помощи. Десант сошёл на берег, где к нему присоединились белые партизаны. После тяжёлых колебаний и сомнений дружина двинулась на Якутск, расположенный более чем в тысяче километров от Аяна. Пока Пепеляев без особых боёв занимал якутские сёла, в конце октября Красная Армия вошла… во Владивосток. Отступать стало некуда, ждать помощи – не от кого. Однако Пепеляев ещё не знал об этом. Но, как ни парадоксально, в Якутии у белых ещё оставались шансы на успех – войска противника были разбросаны по огромным просторам, и в случае удачной зимовки в захваченном Якутске белые могли дождаться очередного восстания и продолжить борьбу. 5 февраля белые внезапной атакой взяли слободу Амга, захватив 45 пленных и 5 пулемётов. До Якутска им оставалось менее двухсот вёрст, а защищать город, кроме отрядов ЧОНа, было некому.

Тем временем Строд с группой в 40 человек двигался навстречу судьбе. Он должен был привести к Пепеляеву двух парламентёров-якутов и попробовать уговорить белых сдаться. Дойдя до одинокой юрты в тайге, где обнаружились следы противника, Строд оставил там письмо якутского ревкома Пепеляеву и ушёл обратно к Амге. В Амге он получил ещё 40 бойцов и направился в Петропавловское, чтобы сменить соседний батальон под командованием Дмитриева. И тут отряд Строда нашли красноармейцы, пленённые белыми при взятии Амги, а затем отпущенные на свободу. Дмитриев успел показать себя неважным командиром, и бойцы проголосовали за объединение сил под началом Строда.

Имея 282 бойца, включая 26 конных разведчиков, Строд оказался у белых в тылу. Он выбрал путь к Амге, надеясь либо опередить Пепеляева, либо повиснуть у него «на хвосте». Вечером 13 февраля 1923 года красный отряд остановился в зимовье Сасыл-Сысыы (в переводе с якутского – «лисья поляна») в восемнадцати верстах от Амги. Строд со своими людьми обосновался в юрте на отшибе. Никто не заметил, что неподалёку в тайге уже спрятался отряд пепеляевцев, вышедший на перехват – 230 человек под командованием генерала Е. К. Вишневского. Под утро белые скрытно выдвинулись к деревне, бесшумно сняли часовых и захватили батальон Дмитриева врасплох, но не заметили отряд Строда. Часовые Строда подняли тревогу, и начался бой. Атака белым не удалась. Позже Вишневский писал: «Я рассчитывал застать противника врасплох, а он меня встретил огнём из 5 тяжёлых пулемётов и нескольких Шоша». Зато белым удалось уничтожить почти весь красноармейский обоз. В этом бою сам Строд был ранен в грудь и на время потерял сознание – это случилось уже после отхода белых. Отбив первую атаку, красноармейцы заняли оборону у одной из юрт.

Сильные люди

Осаждённым пришлось укрепляться тем, что было под рукой. А под рукой имелись балбахи – плиты замёрзшего навоза (якуты использовали его как удобрение) толщиной около 20 сантиметров. Четыре ряда таких плит можно было пробить лишь сосредоточенным пулемётным огнём. Балбахи ставили по 4–5 штук в ряд, посыпали снегом и обливали водой.

Утром 15 февраля к Сасыл-Сысыы подошли основные силы белых. Однако они медлили с новыми атаками, предлагая красным сдаться. Дело в том, что Пепеляев перехватил донесение Строда с упоминанием о больших потерях и решил, что красные накануне сдачи. Строд, видя слабость своей обороны, пошёл на переговоры, которые кончились ничем. Тем временем посреди красот зимней тайги успела возникнуть маленькая крепость – 100 шагов в длину и 30–40 шагов в ширину. Из разобранного амбара и трёх десятков срубленных деревьев красные устроили подобие засеки, которая издалека казалась более грозной, чем на самом деле.

Поразительно отсутствие обычных для гражданской войны зверств – обе стороны уже пережили и повидали столько, что хватило бы и на дюжину жизней. Поэтому и красные, и белые при каждом удобном случае пытались уладить дело миром. Да и условия походов по зимней Якутии были чрезвычайно тяжёлыми – морозы достигали 50–58 градусов. Достаточно по неосторожности прожечь искрами костра дыру в одежде – и гибель почти неминуема. Некоторые отряды, оставшись в снежной пустыне без пищи, доходили до людоедства…

Лишь на шестой день осады начался штурм, который продолжался восемнадцать часов – и это при сорокаградусном морозе! За день боя у красных вышли из строя все автоматы Шоша, вражеская пуля разбила затвор «Льюиса», а у пулемёта Кольта вышел из строя весь расчёт. Оставшиеся четыре пулемёта перегревались – известно, что один из них израсходовал 10 000 патронов. И всё же штурм был отбит, пепеляевцы потеряли до 150 человек убитыми и ранеными, красные – 61.

Однако положение осаждённых стало отчаянным. Десятки людей сгрудились на крохотном пятачке, пули пробивали стены юрты насквозь, и находившимся за стенами нельзя было даже приподняться без риска получить пулю. По территории «крепости» приходилось ползать на четвереньках, отчего быстро протиралась одежда. Для получения воды устраивали вылазки за снегом, надев маскхалаты из простыней. В пищу шли убитые лошади и быки – их туши пилили, разделывали и варили с солью.

Пулемётный огонь постепенно разрушал навозные стены, поэтому красным пришлось строить баррикады из замёрзших трупов людей и лошадей. Позднее Строд писал в мемуарах:

«Звякали пули о мёрзлые тела, отрывали пальцы, куски мяса, попадали в голову. От удара пули голова раскалывалась, и внутри был виден серый окостеневший мозг».

Несколько позже пепеляевцы попытались придвинуть к вражеским баррикадам своеобразные «якутские танки» – навозные плиты на санях. За каждыми санями могло укрыться 8–10 человек, которые должны были забрасывать врага гранатами. Однако такие сани оказались слишком тяжёлыми (не менее ста пудов). Затем белые приделали шомполы к японским гранатам и стреляли ими из берданок, но такие боеприпасы летели всего на 25–30 метров. Прошло две недели, но взять стены из навоза белые не сумели.

На фронтах Первой мировой такую проблему враз решил бы единственный миномёт, огнемёт или траншейная пушка. И судьба вновь дала белым шанс – отряд Е. И. Курашова, шедший на выручку Строду, имел две лёгких 37-мм пушки Маклена. Эти орудия при скромном объёме выпуска (около 200 штук) были необычайно популярны в боях Гражданской войны – от Кубани до Севера России. Для засады на красных было выбрано идеальное место – Элесинская котловина между сопками. Но, увидев красный дозор, часть белых без приказа напала на него, приняв за основные силы. Несколько человек из разведки успели ускакать, предупредить своих, и люди Курашова немедленно заняли оборону за санями. Белые, вымотанные шестнадцатичасовым переходом к месту засады, отчаянно атаковали раз за разом, несмотря на картечь и пулемётные очереди. В одной из схваток им оставалось пройти всего два десятка шагов до «макленки» – стоило её захватить, и участь Строда была бы решена. Но патроны у пепеляевцев подошли к концу раньше, чем удалось сломить сопротивление красных. Впрочем, это не помешало белым угрожать осаждённым обстрелом из якобы захваченной пушки, которая должна вот-вот подойти.

В ответ красноармейцы решили сложить запасные гранаты и патроны в погреб, сверху насыпать три пуда охотничьего пороха и при первых пушечных выстрелах поднять белый флаг. Как только пепеляевцы подошли бы поближе, два «выбранных нами решительных товарища» должны были поджечь закладку. Когда в очередной раз раздался крик: «Ну что? Сдаётесь? К вечеру придёт орудие!» – осаждённые подняли над крышей юрты старое красное знамя отряда. Начальник обороны Жолнин сел, привалившись к стене, и начал играть на гармошке «Интернационал». Это может показаться более поздней советской пропагандой, но пепеляевцы также подтверждают этот факт. Даже бойцы белогвардейского отряда были впечатлены: «Молодец Строд, хочет умереть под своим знаменем». Тем временем Строд писал Пепеляеву письмо:

«Не приходится говорить о Москве, Иркутске, даже Якутске, если вы всеми своими силами не можете взять небольшой отряд».

2 марта почти весь гарнизон Якутска (600 бойцов под командованием Байкалова с двумя пушками и восемью пулемётами) подошёл к Амге, где находились тылы пепеляевцев. Выстрелы из орудий не дали эффекта, и слободу пришлось штурмовать в лоб, идя по глубокому снегу. Красноармейцы сбросили дохи и шинели, и пепеляевцы приняли одежду на снегу за массу убитых. Красные залегали, но потом поднимались и вновь шли вперёд. Белые упорно сопротивлялись, но Амга всё же пала.

Утром 3 марта к осаждённым в Сасыл-Сысыы пришли два перебежчика, которые рассказали, что всё кончено – Амга взята красными, а Пепеляев отступает к побережью. Разведчики подтвердили, что окопы белых и вправду пусты. С одним из перебежчиков Строд отправил в Амгу письмо «первому красному командиру» с просьбой прислать лекарства, табак, хлеб и «по случаю радости и счастья хоть немного спирта!» Письмо получил Мизин (помощник Байкалова из ГПУ), находившийся на полпути между Амгой и Сасыл-Сысыы. Рассудив, что теперь гарнизону Сасыл-Сысыы ничто не угрожает, он повернул обратно к Байкалову. Поэтому первым в Сасыл-Сысыы пришёл отряд Курашова, который и получил славу спасителя осаждённых. Из 282 красноармейцев, находившихся под началом Строда, за три недели осады погибло 63, а 96 раненых отправили на санях в Амгу.

Таёжный финал

Теперь у Пепеляева оставалось около 300 бойцов (не считая якутов) с 10–20 патронами на винтовку. Поголовного недовольства местного населения советской властью больше не наблюдалось, якуты шли в отряд неохотно, поэтому Пепеляев дал возможность желающим «уходить куда угодно». Оставшиеся бойцы, обмотав ноги шкурами, побрели по глубокому снегу к Аянской бухте. Редкий случай для столь тяжёлого зимнего похода белогвардейского отряда – пройдя за месяц почти 600 верст, белые потеряли всего двух человек. Вместе с ранеными и тыловиками под началом Пепеляева собралось около 400 человек. Но с первыми же кораблями к Охотскому побережью приплыл… красный десант. Сначала он высадился в Охотске, а затем незаметно подкрался к Аяну с противоположной от моря стороны. Пепеляевцы были застигнуты врасплох. Часть из них пыталась отбиваться, хотя красные не сделали ни одного выстрела, «чтобы не вызвать злобу к нам» и избежать ожесточённого боя. В столкновении был ранен один красноармеец. Командир десанта С. С. Вострецов предложил Пепеляеву дать приказ сложить оружие. Тот согласился, решив, что «преступно вести бой бесцельно, лишь для сохранения собственной жизни».

Финальный акт этой драмы происходил в зале суда. Давая показания, Строд закончил их словами: «Пепеляев издал приказ не трогать пленных. Я считаю его гуманным человеком». В свою очередь, Пепеляев заявил:

«Мы, все подсудимые, знаем о необычайной доблести отряда гражданина Строда и выражаем ему искреннее восхищение… Прошу это моё заявление не посчитать попыткой облегчить нашу участь».

Пепеляев и ещё несколько человек получили расстрельный приговор, который позже был заменён десятью годами тюрьмы. После истечения срока Пепеляеву по ходатайству коллегии ОГПУ добавили ещё три года, а затем дали тысячу рублей и выпустили в выбранный им Воронеж. В августе 1937 года Пепеляев был арестован вторично, приговорён к высшей мере наказания и в январе следующего года расстрелян. Строда, арестованного за «участие в антисоветской террористической организации», расстреляли 17 августа 1937 года, за два дня до ареста Пепеляева.

Почему же белые потерпели поражение в Якутии? Поход Пепеляева даёт ответ на этот вопрос. Последнюю попытку свержения советской власти возглавил опытнейший и храбрейший офицер, хороший организатор, но при этом сущий младенец в политике, давший втянуть себя в авантюру. «Кадровые решения» Пепеляева также оставляли желать лучшего – например, финансами отряда заведовал… наркоман-морфинист Куликовский. Результаты мобилизации возможных сторонников были смехотворны, стратегия дальнейших действий – туманна. Да, в ряде случаев красных удалось побить, и сильно – но сломить их до конца так и не получилось. Как только у большевиков появлялся талантливый командир, белых начинал «преследовать какой-то злой рок». Даже в идеальных условиях военные операции часто срываются, но у красных, в отличие от их противников, не раз получалось побеждать даже в безнадёжных ситуациях. С такими предпосылками закономерен итог и пепеляевского похода, и Белого движения в целом.