Князь Юрий Токмаков: начало ратного пути

«А еже писал еси: почто есмя сильных во Израили побили и воевод, от Бога данных нам на враги наша, различными смертьми разторгли есмя», — начертал в 1564 году своею царственною рукою в первом послании беглому князю Андрею Курбскому Иван Грозный. И дальше, ответствуя на это обвинение князя-эмигранта, заявлял: «То еси писал и глаголал ложно», и вообще — «з Божиею помощию имеем у собя воевод множество, и опричь вас, изменников». Об одном из упомянутого царём множества воевод, «сильных во Израиле», и пойдёт речь. Имя князя Юрия Ивановича Токмакова ныне известно лишь узкому кругу тех, кто интересуется генеалогией русских аристократических фамилий и историей военного дела эпохи грозного царя. Меж тем воевода был яркой личностью времён Ливонской войны и заслуживает отдельного рассказа.

Из рода Ольговичей

Под 6916 (1407–1408) годом в русской летописи, известной как Никоновская или Патриаршая, сохранилось известие о выезде из Литвы на Русь, на службу к великому князю владимирскому и московскому Василию Дмитриевичу, литовского князя Свидригайло, младшего сына великого князя литовского Ольгерда:

«Того же лета, месяца июля в 26 день, прииде к великому князю Василию Дмитреевичю на Москву из Брянска князь литовский Съшвитригайло Олгердович служити».

Свидригайло, в очередной раз рассорившийся со своим двоюродным братом Витовтом, великим князем литовским, выехал на Москву не один, а в окружении большой свиты. Далее летописец отмечал:

«С нимъже и владыка брянский Исакий, да с нимъже князь Патрекей Звенигородский, да князь Александр Звенигородцкий из Путимля, да князь Феодор Александрович, да князь Семен Перемышльский, да князь Михайло Хотенский, да князь Уруста Менский и бояре Черниговстии и Брянстии и Стародубстии и Ярославские».

Обрадованный явлением литовского князя Василий I на радостях щедро одарил и его, и его людей:

«Дал ему град Володимерь со всеми волостми, и с пошлинами, и з селы, и с хлебы землеными и стоячими, також и Переяславль со всем потому ж, такоже и Юрьев Полский со всем потому же, такоже и Волок Ламский со всеми потому же, и Ржеву, и половину Коломны».

Радость великого московского князя и его щедрость вполне объяснимы. В это время он как раз воевал с Витовтом, и переход Свидригайло на сторону противника стал серьёзным ударом по великому литовскому князю, тем более что князь-беглец и его люди активно включились в войну против Литвы («Светригаил же Лях верою, но устроен к брани муж храбр, добль сый на ополчение»). Правда, не прошло и нескольких месяцев, как Свидригайло бежал в Орду: по условиям мира, заключённого осенью 1408 года между Василием I и Витовтом, московский князь обязался выдать беглого князя, и тот счёл за благо уйти к татарам.

Отъехали ли вместе со Свидригайло в Орду князь Александр Звенигородский и его сын Фёдор, доподлинно неизвестно, но позднейшие родословцы (например, так называемая Роспись Дионисия Звенигородского) полагают их родоначальниками московского княжеского рода Звенигородских. Сам Александр Звенигородский, согласно родословцам, был праправнуком Михаила Всеволодовича Черниговского из рода Ольговичей — ветви Рюриковичей, принявшего мученическую смерть в Орде в 1246 году. Сын Александра, Иван Большой (умер в 1476 году), упоминается в летописи под 6959 (1450–1451) годом в рассказе об отражении набега татарского «царевича» Мазовши. Тогда князь, командуя немногочисленными великокняжескими дворянами, не допустил переправы татар через Оку и дал возможность великому князю уйти от неприятеля в Москву. Видимо, если не сам князь Александр, то, во всяком случае, его средний сын Иван сделал выбор в пользу службы при дворе московского великого князя — и не случайно. Как писал В.О. Ключевский, «служба при московском дворе уже в XIV веке доставляла служилому человеку выгоды, каких он не мог найти ни при каком другом дворе». Став служилым князем, Иван в годы междоусобной войны 1430–1450-х годов отличился на военном поприще и добился статуса одного из доверенных лиц Василия II.

Отцовские заслуги обеспечили хорошие стартовые позиции его второму сыну, Василию Ноздроватому, исполнявшему различные военные и дипломатические поручения Ивана III. Судя по всему, в дипломатии он преуспел больше, нежели в делах военных. О службе старшего сына Василия, князя Ивана Токмака, известно немного. На страницах «Государева разряда», составленного задним числом во второй половине 1550-х годов, он упоминается лишь однажды — в росписи полков, собранных в Коломне летом 7046 (1537–1538) года на случай прихода татар. Тогда Иван Токмак числился в Большом полку у большого воеводы князя И.Ф. Бельского в детях боярских, «где будет с людьми или по берегу в головах паставить». Известно также, что в 7040 (1531–1532) году князь Иван был двинским наместником — и это, пожалуй, всё, что мы знаем о его военной и административной службе. Тот факт, что он не был включён ни в «Дворовую тетрадь», ни в «Тысячную книгу», косвенно свидетельствует в пользу того, что умер он задолго до 1550 года, оставив после себя двух сыновей: старшего Юрия (Георгия) и младшего Василия.

Начало долгого пути

Первое упоминание в источниках о князе Юрии Токмакове относится к лету 7055 (1546–1547) года, когда он и его младший брат безуспешно тягались с И.В. Шереметевым Большим о половине села Гравороново в Коломенском уезде, заложенного их двоюродным братом князем А.П. Ноздроватым. На суде всплыли некрасивые подробности тяжбы: выяснилось, что братья попытались оттягать «отчину», подделав грамоты. За это разбиравший дело государь Иван Васильевич присудил «на князе на Юрье да князе на Василье на княж Ивановых детех Токмакова с вынятые кабалы с полутретьястаж рублев пошлины и убытки на них взяти».

Из этого дела следует, во-первых, что в 1547 году Юрий Токмаков был уже вполне взрослым и дееспособным человеком. Значит, можно смело предположить, что появился он на свет в начале или середине 1520-х годов. Во-вторых, похоже, эта тяжба притормозила карьеру Юрия. Во всяком случае, младший его брат появился в разрядных записях раньше и поначалу опережал старшего на служебном поприще. В начале 1550-х годов и Юрий Токмаков, и его брат были внесены в так называемую «Дворовую тетрадь» как дети боярские-каширяне (прежде они числились по коломенскому служилому «городу»). В знаменитую «Тысячную книгу» князь Юрий был вписан как сын боярский второй статьи по Коломне.

Первое назначение Юрия Токмакова, отмеченное в разрядных записях, относится к 7066 (1557–1558) году. Он был назначен на годование «на первый срок» с «Филиппова заговенья», то есть с 14 ноября по старому стилю, в городок Дедилов на крымской «украйне». Из Дедилова на Петров день (29 июня) князь перешёл на воеводствование в Тулу. Первым воеводой в Туле тогда был, кстати, А.М. Курбский — тот самый будущий князь-эмигрант. Так началась первая «именная» служба нашего героя, занесённая в разрядные книги. Отметим, кстати, что, хотя в сохранившихся источниках об этом ничего не сказано, но молодой Юрий Токмаков непременно участвовал во всех трёх казанских походах Ивана Грозного, в том числе в знаменитом походе 1552 года, проделав путь с Государевым полком от Москвы к Туле и от Тулы к Казани.

В разряде 7068 (1559–1560) года мы видим князя Юрия воеводой в Шацке, снова на крымской «украйне». С приходом же вестей с Поля о приближении татарского войска князь по царскому указу должен был с частью своих людей явиться на сбор большой рати под Тулу и присоединиться к Большому полку, поступив сотенным головой в подчинение к большому воеводе князю И.Д. Бельскому. Конец года князь Юрий снова встретил в Шацке.

Ведая дела ратные и земские

Воеводствование в «украинном» городке при должном отношении к делу могло поспособствовать профессиональному росту начинающего «стратилата». Круг вопросов, которые должен был решать воевода на годованье, и опыт, который он мог получить, исполняя свои обязанности надлежащим образом, хорошо видны из наказа, что выдавался в Разрядном приказе при назначении на службу. Воеводе поручалось «быти в городе и жити бережно, и дела царя и великого князя беречи по царя и великого князя наказу», ведая при этом всякие «дела земские и городовое строенье, и всякие городовые и острожные крепости, и тамги, и села, и о банех о устрое, и о всяких земских и ратных делах» и т.д.

Прибыв на место службы, новый воевода должен был принять у своего предшественника

«город и острог, и городовые и острожные ключи, и на городе и на остроге наряд, и в казне (…) прежней наказ, и указные грамоты, и всякие дела, и книги приходные и росходные, и сметные списки, и что на лицо денег, и в казне ж зелье, и свинец, и ядра железные, и нарядные и всякие пушечные запасы, и служивым всяким имянные списки и десятни, и хлеб, рожь и овсе, и крупы, и толокно, и полтевое мясо, и вино горячее, и меды кислые, и пресной мед, и всякие кормовые и питейные запасы», «да по тем списком дворян и детей боярских и всяких служилых людей пересмотреть всех налицо».

Всеобщий учёт и контроль были особым пунктиком растущей московской бюрократии.

Продолжая рассказ об обязанностях городового воеводы, отбросим в сторону дела земские и остановимся на делах ратных, кои поручались ему. В инструкции обращает на себя внимание подробно расписанный порядок действий в том, что сегодня назвали бы «малой войной». Воеводе предписывалось внимательно следить за обстановкой вокруг города и уезда, чтобы «изгоном ратные люди уезду и городу и острогу, и посаду какого дурна не учинили». При появлении слухов о неприятеле

«по вестем от себя по городом посылати в подъезды и для языков голов с сотнями. И у выходцов и у языков роспрашивати, сколко людей и каковы люди и куды на которые городы идут. Да по тем вестем посылати от себя ратных людей и велети им над ними, прося у Бога милости, промышляти, сколко Бог помочи даст. Да про то про все подлинно писати к бояром и воеводам и из языков лутчих для подлинных вестей присылати наскоро на подводах».

В том случае, если враг подойдёт к самому городу, воевода должен был срочно

«сбирати ратных людей с дворцовых сел с (…) уезда и с иных уездов, которые близко подошли, со всяким оружием, и укрепя осада и росписав по городу голов по местом и устроя с приходныя стороны наряд, и приказати город, кому всякими делы промышлять, а самому со всеми людми на тех людей ходить».

Если неприятель подступал к городу в «силе тяжце», то воеводе предписывалось со своими людьми не сидеть сиднем за стенами и валами, а активно обороняться и не давать государевым недругам покою, для чего «на вылазку и для помочи к приступным местом написати за собою лутчих резвых людей».

Естественно, что при таких раскладах в сферу особой ответственности воеводы попадала и городская фортификация.

«Крепости у города и у острога, которые погнили или какими иными делы порушились, и ему те крепости поделывати. А где крепостей не сделано, а по тамошнему делу они надобны, и (…) те крепости делати вновь», —

предписывал наказ. Для этого надлежало, к примеру, «рвы старые почистить и новые поделати, чтоб рвы были добре глубоки и круты».

Не забыли составители наказа и о том, что сегодня назвали бы государственной безопасностью и контрразведкой. Воевода должен был

«в служилых и в посадцких, и во всяких (…) людех (…) росматривати, чтоб ни в ком шатости никаковы и лихих заводов и самоволства не было, и во всяких бы чинех никто никакими людми, кому бояря и воеводы не укажут, не владел. А где сведает в ком какое умышленье или завод злой, или кто учнет в каком чине самоволство чинить или самоволством без боярского указу чем владеть, и (…) тех людей от того унимать, розсматривая по делу, как бы от того унять».

Любопытная деталь: воеводе предписывалось заботиться «о всяких земских и о ратных делех» согласно выданному ему наказу, но проявляя при этом разумную инициативу, «посмотря по тамошнему делу, как будет пригоже». Во избежание же всякого рода «самовольства» и порухи делу государеву воеводе предписывалось «о всем подлинно о земском о всяком укрепленье писати подлинно (…) почасту», чтобы великому князю «было ведомо» и его «ежечас без вести не держати».

Итак, подведём итог обязанностям городового воеводы. При неформальном отношении к порученному делу начинающий «стратилат» приобретал ценнейший практический опыт общевойскового командира, вырабатывая навыки специалиста в «малой войне», организатора разведывательной и контрразведывательной службы, артиллериста и фортификатора — одним словом, мастера на все руки. Как показали дальнейшие события, герой нашего повествования употребил представившуюся ему возможность с пользой для себя и для дела государева.

Продолжение следует: Князь Юрий Токмаков: на литовской «украине».