Тень ядерной войны: большие маневры

Учения оперативного или оперативно-стратегического уровня в Советской армии и вооружённых силах стран Варшавского договора представляли собой серию самостоятельных мероприятий, объединённых общими директивными документами. В отличие от НАТО, ключевую роль здесь играла оперативная подготовка органов управления, а участие войсковых частей нередко ограничивалось показными мероприятиями на полигонах.

В обывательском представлении войсковые манёвры выглядят «почти как война». Этому поспособствовали телерепортажи с учений и известные советские фильмы, где были «разрешены все приёмы, кроме стрельбы боевыми», и «воевали» все — от командира до последнего пехотинца. В телерепортажах чаще всего демонстрировались тщательно срежиссированные эпизоды, ничем не уступавшие сценическому искусству. Тем не менее, учения оставались реальным испытанием на прочность и мерилом боевой и мобилизационной готовности войск.

Большие манёвры

До Великой Отечественной войны манёврами назывались только двусторонние войсковые учения. Проводились дивизионные, корпусные, армейские, окружные и всеармейские манёвры. В послевоенной практике большинство общевойсковых учений стали двусторонними, поэтому манёврами стали называть те из них, где задействовались органы управления и войска сразу нескольких округов (групп войск). Численность задействованных войск могла достигать 100 000 человек: «Днепр» в 1967, «Север» и «Неман» в 1968, «Двина» в 1970, «Юг» в 1971 году, «Весна-75», «Запад-81».

В рамках обычной боевой подготовки войск на протяжении учебного года проводились общевойсковые тактические учения: ротные, батальонные, полковые, дивизионные и в отдельных случаях — корпусные. При этом учения дивизий в каждом округе (группе войск) старались проводить не реже двух раз в год (летом и зимой). Самыми крупными из общевойсковых тактических учений были совместные учения общевойсковых соединений с частями ВМФ и ВДВ. Как правило, это были фронтовые учения продолжительностью 5-9 суток, проводившееся ежегодно по плану округа (группы войск). Авиация в рамках таких мероприятий проводила собственные лётно-тактические учения по смежной тематике, иногда под собственным кодовым наименованием. Например, в июле 1975 года на фоне фронтового учения Одесского военного округа с привлечением сил Черноморского флота 5-я воздушная армия провела собственное учение «Опыт-75».

Организация и проведение такого учения требовала значительного напряжения сил и большого расхода материальных средств. Поэтому их не проводили в тот год, когда штабы и войска округа (группы войск) привлекались к оперативно-стратегическим мероприятиям в системе подготовки Объединённых вооружённых сил Варшавского договора (ОВС ВД). Наиболее крупными в ОВС ВД были оперативно-стратегические учения серии «Союз», проводившиеся один раз в два-три года поочерёдно на Западном и Юго-Западном ТВД. Так же поочерёдно на каждом ТВД один раз в два года проводились оперативно-стратегические учения с войсками ПВО серии «Гранит». По плану боевой подготовки Главнокомандующего ОВС ВД один раз в два-три года проводились учения фронтового уровня под кодовым наименованием «Щит». Ежегодно по плану совместных мероприятий ОВС ВД на территории стран, где дислоцировались группы советских войск, проводились оперативно-тактические учения типа «Дружба». К 1988 году их провели более 70.

С боевой стрельбой могли проводиться только тактические учения до дивизии включительно, так как эти участники либо отдельные элементы их боевых порядков ещё вмещались в существующие полигоны для обеспечения безопасного проведения стрельб. Вероятно, самый большой в Европе общевойсковой полигон был построен под болгарским городом Сливен в 60-х годах: по фронту — 35 км, в глубину — 110 км. Здесь проводился один из пяти боевых эпизодов оперативно-стратегических учений «Щит-72». В то же время обычный окружной полигон в Советской армии имел размеры 12-18 км по фронту и 20-25 км в глубину. Бóльшими были авиационные и ракетно-артиллерийские полигоны в Поволжье и Казахстане, но они не предназначались для общевойсковых учений. Крупнейший полигон НАТО в ФРГ (Берген-Хон) имел площадь всего 300 кв. км. Поэтому не только лётчики, но также ракетчики, артиллеристы и танкисты бундесвера направлялись на учения с боевой стрельбой за пределы ФРГ — на Крит, на Сардинию, в Португалию и даже в Канаду.

Для развёртывания на учении боевых порядков одной-двух дивизий требовалось временно изъять из сельского и лесного хозяйства огромные территории, а затем потратить немало средств и времени на рекультивацию и возмещение ущерба. Репортажи с учений в ФРГ времён Холодной войны полны картин, как танки случайно рушат частные домовладения и давят легковые автомобили. Советские войска тоже причиняли немалый ущерб, хотя об этом не принято говорить.

Среди комплекта документов, разрабатываемых для проведения крупного учения, был и план мероприятий по обеспечению безопасности, особенно в населённых пунктах и на железнодорожных переездах, а также по сохранению государственного и колхозного имущества, посевов, лесов, лесонасаждений, личной собственности населения. По приказу министра обороны СССР все командующие объединениями в начале года своими приказами назначали на период обучения так называемые Потравочную комиссию и Инспекцию охраны природной среды. Так как пострадавшие гражданские лица и ведомства часто завышали размеры своего ущерба, то «потравочникам» надлежало выяснять его истинный размер и определять меры по возмещению. Как видно из приказа командующего 8-й танковой армией №88 от 10 апреля 1989 года «О назначении комиссии по потравам», иногда выяснение ущерба даже становилось одной из задач тактического учения:

«В период с 14 по 17 апреля 1989 года с войсковой частью 54210 (177-я ракетная бригада на оперативно-тактических ракетных комплексах 9К72 «Эльбрус» — прим. автора) проводится тактическое учение с целью определения ущерба, нанесённого народному хозяйству… Комиссии в ходе учения проверять районы расположения частей и подразделений, маршруты выдвижения с целью определения ущерба, нанесённого народному хозяйству, и определения виновных, вопросы восстановления ущерба согласовывать с местными советскими органами и руководителями предприятий (хозяйств).

О результатах работы комиссии докладывать руководителю учения ежедневно, по окончании учения составить акт».

Возникает закономерный вопрос: если возникало так много сложностей, то каким же образом проводились учения с развёртыванием целых армий?

Вид боевой техники, расставленной после учения на полевом смотре войск от горизонта и до горизонта, демонстрировал мощь и внушал уважение. Но как все эти армады передвигались на учениях и вели «боевые действия» друг против друга? Ответ прост: ни армии, ни фронты друг с другом не «воевали». Командиры и штабы не пребывали в нервном ожидании докладов из войск о развитии обстановки — на самом деле они мало зависели от событий в войсках, так как это были командно-штабные учения (КШУ). Впрочем, речь идёт о КШУ особого рода.

«Игра в войну»

Обыватель представляет себе КШУ как игру генералов на штабных картах в тишине кабинетов. В самом деле, КШУ наряду со штабными тренировками, военными играми и рекогносцировочными поездками были формой обучения командиров, штабов, начальников родов войск, специальных войск и служб управления войсками. Однако КШУ проводились не только на картах, но также на местности, на местности со средствами связи, на местности с привлечением личного состава для обозначения своих войск и войск противника. Последняя форма КШУ обычно применялась в том случае, если учения были армейского или фронтового уровней.

Разумеется, на практике никто фронтовых группировок войск не создавал. Развёртывались полевые управления армий и фронтов с узлами связи, и на их штабных картах велись «сражения» на всём Европейском континенте с прилегающей акваторией Мирового океана. Это связано с тем, что замысел фронтовой операции выполнялся на фоне обстановки на одну-две ступени выше обучаемого объединения — то есть на уровне операции группы фронтов на ТВД (стратегическом направлении).

После разработки органами управления всего комплекта документов на операцию следовал скачок в оперативном времени. Посредники предъявляли обучаемым штабам новую вводную с обстановкой, которая сложилась на определённый день операции. Исходя из этой обстановки обучаемые должны были в установленные сроки принять новое решение и разработать новый комплект документов. Такие вводные могли повторяться несколько раз, демонстрируя развитие операции (так называемое «наращивание обстановки»).

Всё это время войска жили в своей параллельной реальности. В соответствии с планом учения определялось от двух-трёх до пяти-шести боевых эпизодов, которые должны были реально проводиться на отдельных полигонах. Например, на манёврах с участием нескольких объединений по теме «Подготовка и ведение наступательной операции фронта на Приморском направлении с высадкой морского и воздушного десантов в условиях применения обычных средств поражения и переход к применению ядерного оружия» речь идёт о КШУ, в рамках которого также проводятся несколько отдельных тактических учений (боевых эпизодов) по некоторым этапам этой операции. Заранее определялись несколько полигонов, на которых создавалась группировка войск (от полка до дивизии с подразделениями и частями усиления). Эти войска на своём полигоне «натаскивались» на решение конкретной боевой задачи и потом демонстрировали это на учении перед высоким начальством и телекамерами. В целях безопасности никакие элементы случайности или соревновательности в развитии обстановки на полигоне не допускались. Всё должно было идти по заранее утверждённому плану. Те, кто помнят грандиозные манёвры «Запад-81», могут знать, что пока органы управления на картах развивали наступление на Приморском направлении с овладением территориями ФРГ, Дании и зоной Датских проливов, на нескольких полигонах последовательно проводились отдельные тактические учения:

• первый боевой эпизод в Дретуньском учебном центре Белорусского военного округа (БВО) под Полоцком. Демонстрировались прорыв подготовленной обороны противника и ввод в сражение оперативно-манёвренной группы фронта;
• второй эпизод на полигоне под Минском — в тылу противника высаживался оперативный воздушный десант;
• третий эпизод — морской десант на полигоне Хмелевка под Калининградом;
• четвёртый эпизод — полевой смотр под Минском.

В ходе манёвров была развёрнута до полного штата 28-я общевойсковая армия БВО. На полигоны вывели 6 дивизий и 6 отдельных бригад. Кроме того, было задействовано множество частей специальных войск. Так, в Гродно на базе 557-го отдельного инженерно-сапёрного батальона 28-й армии размещались кадрированные инженерно-сапёрная бригада, инженерно-технический полк, армейский инженерный склад, отдельная ремонтная рота (инженерной техники) и дорожно-комендантский батальон тыла армии на военное время. После принятия приписного состава и техники из запаса через свои пункты приёма они провели сколачивание подразделений, совершили марш 650 км в Витебскую область для участия в «Западе-81» и провели большую работу по инженерной подготовке манёвров. Так, армейский инженерно-технический полк выполнил задачи по оборудованию командного пункта, передового и тылового пунктов управления армии. С передового пункта на манёврах работал министр обороны СССР маршал Д.Ф. Устинов с представителями Генштаба.

Флот в рамках «Запада-81» проводил несколько своих тактических учений по отработке:

• перевода сил флота в полную боевую готовность с учебными целями;
• развёртывания основной и резервной систем боевого управления силами флота;
• планирования и подготовки операции флота, выработки замысла на операцию на ЦБУ КП флота;
• воздушно-морской десантной операции (бой за высадку морского десанта на полигоне Хмелевка);
• действий отряда оперативного прикрытия десанта с выполнением ракетных стрельб и атакой корабельной авиации с тяжёлого авианесущего крейсера «Киев» по морским целям.

По соображениям безопасности и экономии на один полигон редко выводили больше, чем одну дивизию. Остальные соединения на учении лишь «обозначались» своими штабами и оперативными группами. Если реально задействовалось больше войск, чем мог вместить полигон (как на «Западе-81»), то временно изымались из хозяйственного оборота колхозные земли. Поэтому такие учения назначались на раннюю осень, когда на полях уже убрали урожай, но ещё достаточно тепло для массового размещения войск в палаточных лагерях. В этом случае большинство войск оценивалось по проведению мобилизационного развёртывания, маршей при выдвижении в назначенные районы, развёртыванию боевых порядков и готовности к действиям по предназначению. Избранные части задействовались по плану на полигоне с боевой стрельбой.

Несмотря на формальное задействование пяти-шести армий, реальный состав участников подобных манёвров обычно был невелик. Покажем это на примере учения в Группе советских войск в Германии, проведённого в марте 1988 года под руководством начальника Генштаба ВС СССР. Формально в нём участвовало пять армий, но реально для обозначения действий войск задействовались только три мотострелковых полка в полном составе (от трёх различных дивизий), управление одного танкового полка с одним танковым батальоном, 4 артиллерийских и 4 зенитно-ракетных дивизиона, 2 авиационных полка и 5 эскадрилий, 3 части разведки и РЭБ, 2 инженерные части, около 26 000 человек личного состава, 82 боевых самолёта и вертолёта, 5500 единиц военной техники, в том числе 58 танков, 430 орудий и миномётов.

Одновременно «воевали» 85 органов управления, в том числе 2 оперативных и 62 войсковых штаба. Пока на их штабных картах рисовали стрелки наступлений до Ла-Манша, в реальности проводилось всего несколько полковых тактических учений в границах имевшихся полигонов. Обычной считалась практика, когда от соединений ракетных войск и артиллерии большой мощности привлекалось лишь по одной установке, «обозначавшей» всё соединение, а звено или эскадрилья «представляли» весь свой авиационный полк.

Похожей была ситуация на коалиционных манёврах ОВС ВД. Так, в учениях типа «Дружба» участвовали не менее трёх союзных стран. При этом от армии, которая принимала учение в своей стране и руководила ими, обычно привлекались армейское управление, одна дивизия в полном составе, штабы или оперативные группы родов войск и специальных войск армейского комплекта с подразделениями обозначения, а также армейская и фронтовая авиация. От других союзных армий привлекались управление дивизии с одним полком в полном составе и средствами его усиления.

Полевой смотр по завершении «активной фазы» манёвров представлял собой самостоятельный боевой эпизод. Выставлялась боевая техника одного соединения и «частей обозначения» от союзников — этого вполне хватало, чтобы заставить боевыми машинами весь горизонт. Если от союзной армии приезжал только личный состав, то аналогичную технику ему выдавали на месте, и они временно наносили на броню свои знаки национальной принадлежности. Например, в учениях на территории ГДР болгарские части обычно использовали технику, предоставленную восточными немцами. Сами немцы тоже редко вывозили свои танки из страны, а получали их на месте от организаторов учений.

Сводные формирования

В ВС СССР порядок и сроки проведения всех этих мероприятий определялись «Организационно-методическими указаниями по оперативной и мобилизационной подготовке Вооружённых Сил СССР», которые утверждались на два года вперёд. Замыслы учений подавались на утверждение в Генштаб в начале года. Фактическая подготовка фронтовых (окружных) учений начиналась за 6-8 месяцев до их начала.

Органы управления готовили комплекты документов на учения в соответствии с директивой Генштаба ВС СССР №ДГШ-09-1977, в которой был утверждён двухтомник Военной академии Генерального штаба «Примерная методическая разработка фронтового командно-штабного учения с обозначенными войсками».

Если учение проводилось по окружному плану, то перечень привлекаемых к участию соединений и частей определялся командующим войсками округа в его приказе, на основании которого за подписью начальника штаба округа в войска направлялась директива. Если войска выводились на манёвры по плану Генштаба, то в задействованные округа направлялась соответствующая директива Генштаба.

Начальники организационно-мобилизационных управлений округов (групп войск) формировали на листах формата №12 (А-3) табличные «ведомости боевого и численного состава войск», привлекаемых к участию в манёврах. В них указывались соединения, части и учреждения, которые выводятся на учения, по какому штату они комплектуются, какой некомплект имеют в этой связи (в основном это касалось личного состава), а также из каких войсковых частей этот некомплект будет покрываться. Затем на утверждение командующему подавалась сводка укомплектованности, в которой имелся перечень войсковых частей-«доноров» с указанием что, сколько, кому и на какой период времени передаётся. После утверждения штаб округа рассылал директивы командирам частей и соединений с требованием направить соответствующие ресурсы к определённой дате в распоряжение командиров частей, выводимых на манёвры. Если в рамках учения проводились мероприятия по мобилизационному развёртыванию, то соответствующие «заказы» направлялись также в военные комиссариаты.

Затем в округах начиналось «стягивание» личного состава и техники из всех имевшихся войсковых частей для развёртывания по назначенным штатам тех из них, которым предстояло выйти на манёвры.

Так, в преддверии манёвров «Днепр» 12 июля 1967 года вышла директива Генштаба ВС СССР №13578, которой определялся перечень выводимых соединений и частей. На основании этой директивы командующие войсками округов обязывались к 30 июля того же года укомплектовать эти соединения и части за счёт остальных войск округов по штатам военного времени, полным штатам мирного времени либо специально прилагаемым штатным расчётам.

Основные группировки войск на манёврах создавались за счёт войск Белорусского и Прикарпатского военных округов. Но для обеспечения боевого эпизода, связанного с форсированием Днепра на оперативной территории КВО, привлекался целый ряд других соединений, частей и учреждений:

• от Киевского военного округа: 16-й понтонно-мостовой полк, 428-й и 836-й отдельные понтонно-мостовые батальоны, 719-й отдельный переправочно-десантный батальон, 5-й отдельный трубопроводный батальон, 48-й отдельный батальон химической защиты, 51-й отдельный гвардейский вертолётный полк с 746-м отдельным батальоном аэродромно-технического обслуживания, 20-й отдельный инженерный батальон оборудования пунктов управления, 105-я расчётно-аналитическая станция, 126-й отдельный гвардейский батальон дальней связи, 192-й отдельный радиорелейный батальон связи, 4-й отдельный полк правительственной связи КГБ и шесть сводных формирований связи;
• от Прибалтийского военного округа: 88-й отдельный дорожно-комендантский батальон и 9-й гвардейский инженерно-сапёрный полк;
• от Прикарпатского военного округа: 36-й отдельный дорожно-комендантский батальон и 592-й отдельный понтонно-мостовой батальон;
• от Одесского военного округа: 2-й понтонно-мостовой полк;
• от 15-й отдельной бригады связи РВГК (доукомплектовывалась за счёт войск округов, на территории которых дислоцировались её части): управление бригады, 448-й отдельный батальон дальней связи (за счёт БВО), 491-й и 530-й отдельные батальоны дальней связи (за счёт КВО), 658-й отдельный строительно-эксплуатационный батальон связи (за счёт Закавказского военного округа).

Всего в этой группировке было 8901 военнослужащий (992 офицера, 1752 сержанта, 6157 солдат), 1931 автомобиль (32 легковых, 677 грузовых, 1222 специальных), 8 БРДМ и БТР, ½ комплекта парка ППС, 5 комплектов ПМП, 26 ПТС, 20 ГСП, 20 БАТ, 16 К-61, 5 ТММ, 65 катеров, 8 бульдозеров, 21 МАВ и БАВ, 4 радиостанции большой, 56 средней и 264 малой мощности, 47 радиорелейных станций, 7 вертолётов Ми-8 и 30 вертолётов Ми-4.

Эти соединения выводились на манёвры практически как на войну — в полном составе. Например, в 16-м понтонно-мостовом полку выводилось 803 военнослужащих, а на охране части осталось только 89. Чтобы развернуть полк по штату военного времени (штат №12/600 литер «А») личный состав собрали «с бору по сосенке», отбирая лучших в других соединениях. Из донесения о численном составе 16-го полка по состоянию на 5 августа 1967 года:

Показательно донесение начальника штаба Одесского военного округа генерал-лейтенанта Л.П. Казакова №16/0295 от 26 июля 1967 года, к которому прилагалась «Ведомость боевого и численного состава 2-го сводного понтонно-мостового полка, выводимого на манёвры в Киевском военном округе по директиве Генерального Штаба ВС СССР №13533 от 12.7.1967 года». Официальный сводный статус этого полка объясняется тем, что на его доукомплектование был направлен личный состав сразу двух полков окружного подчинения.

От 2-го понтонно-мостового полка были направлены: управление полка, два понтонно-мостовых батальона, инженерно-мостостроительная рота, взвод разведки, взвод связи, автотранспортный взвод, хозяйственный взвод, ремонтная мастерская, медпункт, клуб — 37 офицеров, 67 сержантов, 446 солдат, 298 автомобилей (в том числе 240 понтонов) и ½ комплекта ППС.

От 23-го понтонно-мостового полка были направлены: управление полка, два понтонно-мостовых батальона, инженерно-мостостроительная рота, хозяйственный взвод, ремонтная мастерская — 32 офицера, 75 сержантов, 443 солдата, 293 автомобиля (в том числе 240 понтонов) и ½ комплекта ППС.

Часть личного состава была изъята из 62-го понтонно-мостового полка, 644-го отдельного десантно-переправочного батальона и 56-го отдельного инженерно-сапёрного полка Одесского военного округа.

Заполнение солдатских должностей на время учений сержантами и курсантами было вполне обычной практикой, но «дивизии курсантов» и войсковые части сплошь из сержантов, как это описано в «Освободителе» Виктора Суворова, — это сильное преувеличение. Например, в 1962 году для участия в учении «Дунай» на территории Венгрии начальник Генштаба приказал направить 530-й отдельный строительно-эксплуатационный батальон связи РВГК (в Веспрем), 489-й отдельный радиорелейный батальон КВО (на станцию Хаймашкер) и сводную группу ЗАС (на станцию Хаймашкер). Кроме того, из КВО в 35-й отдельный полк связи РВГК (Москва) временно направлялись 20 телеграфистов ЗАС, 1 офицер-механик и 20 курсантов-механиков дальней связи.

«Сборная солянка» в развёрнутых соединениях, конечно, сопровождалась сопутствующим негативом, когда экипажи формировались из тех, кто был под рукой. На то же учение 1962 года в Венгрию 489-й отдельный радиорелейный батальон развёртывался со штата №14/38 по штату №14/26. Его доукомплектовали личным составом, 15 автомобилями ГАЗ-63 и тремя ГАЗ-69А за счёт войск округа, а также тремя станциями Р-400М за счёт временного изъятия из запасов, предназначенных для новых формирований. Из числа положенных по штату 18 радиорелейных станций Р-400М реально имелось только 12, а также две станции Р-402М и 4 станции Р-402. Все они относились ко 2-й категории. Экипажи радиорелейных станций были сформированы на 30% из неспециалистов радиорелейной связи. Тем не менее, в итоговом донесении объявили, что «батальон готов к выполнению поставленной задачи», и он направился в Венгрию, предварительно заменив номерные знаки на всём своём автотранспорте.

Продолжение следует: Тень ядерной войны: большие маневры (2)