Тридцатилетняя война: переменчивое лето

Разгром протестантского войска Петера Эрнста фон Мансфельда у Саблата сразу же изменил баланс сил в Чехии. Блокированный ранее в Ческе-Будеёвице имперский полководец Шарль де Бюкуа почувствовал, что может перейти в решительное наступление. В ожидании его действий чешская директория запаниковала и единственным выходом из ситуации видела отзыв армии Маттиаса фон Турна из Австрии. В очередной раз роли поменялись: теперь уже чехи превратились в отступающую сторону, а инициатива перешла к имперцам.

Отступление фон Гогенлоэ

После поражения при Саблате положение чешских войск в лагере у Рудольфова было неустойчивым. Имперцы могли окружить лагерь в любой момент, а из-за упадка боевого духа и полного разлада в рядах армии это грозило обернуться катастрофой. Среди солдат царил хаос и напрочь отсутствовала дисциплина — вплоть до отказов подчиняться приказам. Целые группы солдат, не получавших денежных выплат уже несколько месяцев, покидали свои позиции. Ещё в конце февраля задолженность чешской армии составляла 492 408 золотых и ежемесячно увеличивалась на 210 000. Армия каждый день требовала выплат и угрожала восстанием.

Большинство чешских вояк ходило в рваной одежде, у некоторых не было чулок, а иногда и обуви. От голода солдаты спасались грабежами и поборами. Когда они полностью разграбили окрестности, им пришлось совсем туго. Доходило до того, что солдаты закладывали собственное оружие, чтобы получить провизию. Однако не стоит думать, в лагере под Рудольфовом еды не было вообще. Как и во всех европейских армиях того времени, у чехов существовало правило, согласно которому солдаты обеспечивали себя самостоятельно. Те, у кого водились деньги, могли купить продовольствие у купцов или сопровождавших армию маркитанток, что при задержке жалования было невозможно. Средства имелись у старших офицеров, но судьба солдат их не слишком волновала. Таким образом, рядовым оставалось лишь разграбление захваченных городов или деревень, часто их собственных. За грабежи полагались суровые наказания вплоть до смертной казни.

Рассчитывать в бою на такое войско было очень опасно, поэтому Георг Фридрих фон Гогенлоэ, узнав, что де Бюкуа готовит нападение на его лагерь, 15 июня быстро отступил от Рудольфова. Ночью он отправил весь подвижной состав и артиллерию, а утром двинулся к Тршебоню со всей армией в количестве около 8000 человек.

При выезде из лагеря происходили скандальные сцены, свидетельствовавшие о плачевном состоянии дисциплины в чешской армии. Голодные солдаты бросились к маркитантским повозкам и разграбили их. Остатки лагеря у Рудольфова — вероятно, ту его часть, где находились продовольственные склады — чехи подожгли, чтобы ничто не попало в руки имперцев. Едва солдаты отошли на полмили от своего лагеря, к нему прибыли имперские разъезды. Вовремя потушив огонь, они завладели уцелевшими припасами, убили остававшихся в лагере больных и раненых солдат вместе с бывшими при них женщинами и детьми, а Рудольфов сожгли.

Наступление де Бюкуа

Шарль де Бюкуа начал преследовать армию фон Гогенлоэ. Временами между имперским авангардом и чешским арьергардом происходили стычки. Несмотря на упадок боевого духа, чешская кавалерия под командованием Ульриха Кински оказывала имперцам отчаянное сопротивление, а во время одной из схваток им даже удалось опрокинуть конницу католиков, и те бежали, бросив на поле боя 70 убитых всадников. Основной жертвой имперцев оказались отставшие от своего войска чешские мародёры, которые пытались поживиться в окрестных деревнях. Когда войска фон Гогенлоэ дошли до покрытых густым лесом районов, де Бюкуа прекратил преследование: осторожный полководец опасался попасть в возможную засаду и не хотел рисковать.

Не меньшим успехом оказался и захват чешской сокровищницы. В замке Глубока возле одноимённого селения с конца 1618 года чешские дворяне начали создавать что-то вроде ювелирного склада: в замок свозились драгоценности — то ли для хранения под охраной в труднодоступном месте, то ли для того, чтобы потом передать их на дело протестантов. 15 июня де Бюкуа отправил в Глубоку 100 пехотинцев с двумя орудиями. В замке на тот момент находилось только 30 мушкетёров. Хозяин замка Богуслав Маловец сдаваться не собирался, но в ночь на 17 июня чешские солдаты бежали, и замок достался противнику. Добыча превзошла самые смелые ожидания имперцев: стоимость драгоценностей превысила 300 000 талеров! Вместо того, чтобы оплатить долги перед собственными солдатами, чехи попросту передали громадные средства врагу.

17 июня отступавшая армия фон Гогенлоэ достигла Собеслава, где граф собирался дождаться войска фон Турна, которые возвращались из Австрии. Тем временем де Бюкуа захватил оставленный фон Мансфельдом Тын на реке Влтава и направился к Табору, однако счёл город слишком сильно укреплённым и повернул назад. К этому времени чехи закрепились на линии Собеслав — Табор — Милевско — Писек. Прагу охватила паника. Однако де Бюкуа не собирался наступать на чешскую столицу, а предпочёл захватить оставшиеся протестантские города Южной Чехии. Впрочем, отдельные имперские разъезды достигли даже Пльзеня и Карлштейна, отмечая свой путь телами жителей и сожжёнными строениями. Наибольшее сопротивление имперцам оказал Рожмберк южнее Ческе-Будеёвице, 400 защитников которого сражались до последнего человека и были полностью истреблены.

Следующей целью стал Нове-Гради в 80 км к юго-востоку от Ческе-Будеёвице, который защищали 300 мушкетёров. Имперцы подошли к городу 25 июня. Защитникам удалось отразить первую атаку. Наступавшие на замок валлоны потеряли около 80 человек. Однако в течение ночи имперцы, используя брёвна, фашины и бочки, соорудили мост через ров. Чехи решили, что повторного штурма им не отразить, и сдались, получив право свободного выхода из замка. Четыре дня спустя имперцы захватили и разграбили Весели на Лужнице. Вся Южная Чехия оказалась под контролем Габсбургов. К этому времени армия де Бюкуа благодаря постоянным пополнениям заметно выросла и достигла численности 17 000 солдат.

В чешском лагере

14 июня, сразу же по получении приказа директории, фон Турн снял осаду Вены и форсированным маршем за десять дней прибыл в Собеслав. Впрочем, последние части его армии дошли только 2 июля. Численность объединённой чешской армии достигла 24 800 воинов. Правда, так было лишь на бумаге — в реальности же в её рядах не набиралось и 20 000 человек. Чтобы восстановить упавшие акции протестантов, фон Турн предпринял атаку на захваченный ранее имперцами Тын на Влтаве, и на некоторое время ему даже удалось захватить город. Однако стоило главным силам уйти, как имперцы де Бюкуа изгнали оставшийся там чешский гарнизон.

Между тем летом 1619 года в боевых действиях произошёл необычный перерыв. Де Бюкуа с полковниками Коллальто, Коллоредо и Максимилианом Лихтенштейном выехали из лагеря в Вену на конференцию. Командующие чешскими войсками не решились атаковать покинутую командирами императорскую армию и, в свою очередь, уехали в Прагу. Провал австрийской экспедиции фон Турна и пассивная позиция войск в Южной Чехии вызвали волну широкой критики в адрес командиров. Директора обвинили их в том, что они не смогли заставить противника принять бой, а генералы объясняли, что это невозможно, так как противник ведёт манёвренную войну. Кое-кто напрямую обвинял чешское командование в измене. Военачальники валили всё на директорию, не сумевшую обеспечить войско финансами: солдаты уже два месяца вообще не получали жалования. Вдобавок в начале августа в чешском лагере разразилась эпидемия, каждый день умирало по 40–50 человек.

Из лагеря в Прагу один за другим отправлялись гонцы с требованием денег, но безрезультатно. Директора объяснили, что налоги, передаваемые сеймом, идут очень медленно и что дворянство не желает предоставлять им ссуды. Кроме того, не проводились проверки частей в полевых условиях и проверки расходов на содержание войск, что открывало возможности для коррупции. Поступавшие деньги зачастую оседали в карманах недобросовестных чиновников, которые оплачивали существовавшие лишь на бумаге воинские подразделения. Этим же злоупотребляли и армейские офицеры, показывая в документах наличие в роте 100–150 всадников, когда в реальности их было лишь 50–80.

Спасением для государственной казны должен был стать подготовленный директорами добровольный заём знати и горожан из королевских городов. Хотя сами директора предоставили 60 000 талеров, их пример не воодушевил население. Спасала ситуацию, как обычно, Прага: Старый город пожертвовал 15 000 талеров, Новый город и Мала Страна — по 10 000 талеров, пражские евреи — 2000 талеров. Директора прибегли к последнему средству и конфисковали земли, принадлежавшие католическому духовенству. Часть задолженности солдатам была выплачена, что позволило немного стабилизировать положение.

Война приходит в Моравию

На военном совете 7 и 8 июля 1619 года военачальники Габсбургов договорились о том, что к действиям против повстанцев необходимо привлечь новые полки и пополнить численность уже существующих. Также был разработан новый план ведения кампании. В соответствии с ним генерал Анри Дюваль де Дампьер должен был вторгнуться в Моравию. Имперское командование рассчитывало, что этот ход заставит чехов отправить в Моравию часть своих сил, а ослабление чешских войск, в свою очередь, позволит де Бюкуа перейти в наступление.

В самой Моравии ситуация сложилась неоднозначная. Хотя весной армия фон Турна была встречена с радостью, после Саблатского разгрома многие из моравов задумались: а на ту ли карту они поставили? Моравские сторонники императора, чьим лидером выступал Карл Старший Жеротин, были недовольны присоединением к восстанию и завязали переговоры с Веной, причём в них участвовали даже некоторые представители моравской директории. После успехов де Бюкуа в Южной Чехии речь вообще зашла о сепаратном мире. Поэтому в Вене ожидали, что поход де Дампьера окончательно решит вопрос, на чьей же стороне Моравия.

С другой стороны, приверженцы идеи восстания в Моравии ожидали имперского наступления ещё с начала лета, когда силы фон Мансфельда были разгромлены под Саблатом. Бо́льшая часть имевшейся под рукой армии была распределена по городским и крепостным гарнизонам, преимущественно вдоль границы с Австрией. В полевой армии под командованием земского гетмана Ладислава Велена Жеротина насчитывалось всего три полка, два из которых прибыли из Чехии, общей численностью около 5000 человек.

Войско де Дампьера состояло из пяти полков: трёх пехотных (два новонабранных во Фландрии Альбрехта фон Валленштейна и один Максимилиана Лихтенштейна) и двух кавалерийских (оба собственные де Дампьера). Также в его распоряжении находилось неизвестное количество гайдуков и венгерских всадников. Общая численность сил полководца достигала 10 000 солдат при трёх орудиях. Вступая в Моравию, де Дампьер рассчитывал в том числе и на поддержку местного населения, которое собиралось распахнуть ворота некоторых городов.

Наступление де Дампьера проходило довольно неспешно, причиной чему была оглядка на переговоры в Вене. Наибольшую активность проявляли венгерские конные разъезды, традиционно разорявшие и предававшие огню окрестности. Помимо прочего венгры разграбили город и замок в Грацене. Велен Жеротин хотел обезопасить Моравскую директорию от внутренних врагов и 30 июля попытался захватить Микулов, бывший владением Карла Жеротина. Взять укреплённый замок не удалось, и земский гетман удовлетворился разорением окрестностей.

Бой у Дольни-Вестонице

5 августа 1619 года де Дампьер направился в сторону селения Дольни-Вестонице на реке Дие (правый приток Моравы), намереваясь дождаться там окончания переговоров. Когда он узнал, что ему навстречу движутся значительно уступавшие ему по численности моравские войска, то решил своей победой ускорить их ход.

Моравская пехота во главе с Фредериком фон Тифенбахом оказалась расторопнее и первой вошла в Вестонице. 2700 пехотинцев заняли позиции в домах селения и легко отразили атаку имперских войск. Однако де Дампьера это не остановило. Он выдвинул вперёд пушки, и те открыли огонь по селению. После артобстрела имперская пехота начала новое наступление. Де Дампьер использовал ту же тактику, что и в битве при Саблате: наступавшие солдаты поджигали дома и под прикрытием огня продвигались вперёд. Фон Тифенбах пытался защищаться, но вскоре понял, что Вестонице ему не удержать, и приказал отступать за реку. Моравская пехота перешла Дие, разрушила за собой единственный мост и двинулась вверх по течению в сторону Мусова.

Вытеснение вражеской пехоты за реку и захват сожжённого селения не удовлетворили амбиций де Дампьера. Он приказал рейтарам искать переправу. Имперским солдатам удалось найти брод всего в 300 шагах от моста. Сразу же роты рейтаров, аркебузиров и хоругви венгерских гусар начали переправляться на левый берег реки. Выйдя на него, конница де Дампьера вместо того, чтобы дождаться главные силы, немедленно атаковала моравскую пехоту. Над застигнутыми врасплох силами фон Тифенбаха нависла угроза разгрома. Отдельные солдаты начали покидать своё место в строю и бежали, спасая свои жизни. Однако в самый решающий момент подоспела моравская конница из 1200 рейтаров с Веленом Жеротином во главе. Фон Тифенбах лично с пистолетом в правой руке и кордом в левой повёл конницу в атаку. Имперцы были отброшены, после чего разгорелся кавалерийский бой. Конница де Дампьера трижды атаковала моравскую и трижды была вынуждена отступить. Моравцы стояли, как стена: они понимали, что только решительность может спасти их от участи, постигшей фон Мансфельда несколько недель назад. Моравцы не только выстояли, но и перешли в контратаку, а затем обратили противника в бегство.

Тем временем наконец прибыл де Дампьер с остальными всадниками. Снова произошла жестокая кавалерийская битва с применением караколя. Облака пыли смешались с пороховым дымом, и через некоторое время после начала сражения войска оказались в сплошном сером облаке. Было сложно разобрать, где враг, а где друг. Дополнительно задачу усложнял тот факт, что и моравы, и имперцы носили один и тот же отличительный знак — белые пояса. Де Дампьер дважды прорвался сквозь ряды врага и, неузнанный, возвращался к своим.

В схватке наступила пауза. Противники разошлись, ожидая, пока клубы пыли и пороха рассеются. Этот момент мастерски использовал фон Тифенбах, поместивший в засаду за рядами своей кавалерии часть мушкетёров. Когда бой возобновился, имперская кавалерия пошла в очередную атаку. Моравцы начали отступать, заманивая врага в засаду. Имперцы уже предвкушали победу, когда вдруг мушкетные залпы моравской пехоты изменили ход сражения. Стрелки брали низкий прицел, стараясь попасть прежде всего в коней — они были более крупной целью и, получив ранение, часто выходили из-под контроля всадника. Возникшую в имперских рядах сумятицу усугубила контратака моравской конницы. Завязалась рукопашная схватка. Времени перезарядить пистолет не было, и в ход пошли рапиры и сабли. По одной из версий, у всадников с обеих сторон к этому времени закончились порох и пули, и рукопашная была неизбежна. Роты Габсбургов не выдержали ударов фон Тифенбаха и конницы Велена. Имперцы повернули назад и в панике побежали. Многие не смогли найти переправу и в суматохе утонули в Дие.

В длившейся шесть часов ожесточённой битве при Дольни-Вестонице войска де Дампьера потерпели поражение. Главная заслуга в этом принадлежит отваге моравской конницы и полководческому таланту её командиров. Сам де Дампьер признавал, что моравские кавалеристы дрались, как черти. Имперские войска понесли столь большие потери, особенно среди офицерского корпуса, что де Дампьеру пришлось отказаться от дальнейшего марша вглубь Моравии и отдать приказ об отступлении в Австрию. У моравцев было убито 300 солдат и множество ранено. В своём отчёте де Дампьер сообщал о небольших потерях: 40 кавалеристов и 30 пехотинцев убитыми и столько же пропали без вести, но на самом деле они должны были быть выше. По чешским данным, признаваемым исследователями завышенными, потери габсбургских войск составляли от 2000 до 2500 убитых. Раненых увезли на 85 повозках.

Удовлетворённый достигнутым успехом, фон Тифенбах отступил в тот же вечер по дороге из Брно в Зидлоховице. Неудача подорвала военный авторитет де Дампьера, к чему ему было не привыкать, но не сломила бодрость его духа. Разбитый генерал сразу же начал думать о реванше. Главным последствием сражения стало окончание сепаратных переговоров в Вене: руководство Моравии посчитало, что солнце Саблата уже закатилось и протестанты вновь близки к победе.

Продолжение следует:  Тридцатилетняя война: дела военные и политические