Тридцатилетняя война: вина графа фон Мансфельда

К началу лета 1619 года война, которую потом назовут Тридцатилетней, длилась уже целый год. У всех на слуху был поход чешских войск под командованием Маттиаса фон Турна, который способствовал присоединению к восставшей Праге наполовину католической Моравии. Со дня на день чешский полководец должен был поставить на колени гордую Вену. Одновременно продолжалось вялое противостояние под Ческе-Будеёвице, где чешские войска под командованием Георга Фридриха фон Гогенлоэ с осени прошлого года блокировали имперскую армию Шарля де Бюкуа. Пражские директоры начали требовать от стоявшего в Пльзене Петера Эрнста фон Мансфельда, чтобы тот присоединился к фон Гогенлоэ и чтобы оба протестантских вождя совместными усилиями сломили сопротивление католиков. Никто и не подозревал, что именно поход фон Мансфельда под Ческе-Будеёвице приведёт к тому, что фон Турн снимет осаду с Вены.

На пути к поражению

Захватив в ноябре 1618 года Пльзень, фон Мансфельд сделал его своей штаб-квартирой. Однако с наступлением зимы насущные вопросы вынудили его оставить свою армию в городе, а самому отправиться к лидерам протестантов. В отличие от них, фон Мансфельда абсолютно не волновала судьба чешской короны — графа беспокоил вопрос оплаты труда его солдат. Сперва военачальник явился в Гейдельберг, столицу курфюрста Пфальцского, но хитрый Христиан Ангальтский отправил визитёра к герцогу Савойскому. При его дворе фон Мансфельд провёл несколько недель, но денег так и не получил — Карл-Эммануил был согласен платить только в случае признания его королём Богемии. Пришлось канцлеру Пфальца, продвигавшему своего господина на чешский трон, пообещать финансировать все военные затраты фон Мансфельда, а пока вместо денег он предоставил лишь «твёрдые гарантии». В надежде на них фон Мансфельд вернулся в Пльзень, но в активных военных действиях не участвовал.

Тем временем ситуация под Ческе-Будеёвице начала меняться. Если осенью 1618 года оборонялись имперцы де Бюкуа, то с начала 1619 года, после открытия «золотой тропы», по которой к ним регулярно подходили подкрепления (наиболее значимым был новонабранный кирасирский полк Альбрехта фон Валленштейна), защищаться пришлось уже чехам фон Гогенлоэ, сосредоточенным большей частью в окрестностях Рудольфова, к северу от Ческе-Будеёвице. Де Бюкуа, верный своей тактике маневрирования и изматывания врага, в наступление не переходил, предпочитая добывать победу в мелких стычках. Впрочем, чехи рассчитывали, что наступление фон Турна в Австрию при том, что в Вене не было значительного гарнизона, повлияет и на обстановку под Ческе-Будеёвице, ведь у императора Фердинанда не было крупных сил, кроме армии де Бюкуа.

Так и произошло. 3 июня 1619 года правитель Священной Римской империи приказал своему полководцу отправиться на помощь Вене, разгромить армию фон Турна и избавить столицу от осады. Однако не в традициях де Бюкуа было стремиться к открытому бою. Граф уклонился от прямого выполнения приказа и решил добиться отступления фон Турна маневрированием в Южной Чехии. Одновременно с этим фон Гогенлоэ и директора сумели надавить на фон Мансфельда, и тому пришлось выступить для объединения со стоявшими под Рудольфовом чешскими войсками.

Прерванный поход

Фон Мансфельд начал собирать роты своего полка, разбросанные на довольно большой территории в окрестностях Пльзеня — так их было проще прокормить. Сам он верхом на лошади поехал к Рудольфову, в штаб чешской армии, где окончательно обсудил с графом фон Гогенлоэ детали похода и соединение своих войск с главными силами. 8 июня фон Мансфельд вернулся в Противин, расположенный в 5 милях от Рудольфова.

Через день, 10 июня, в 4 часа утра фон Мансфельд во главе своих войск двинулся на соединение с фон Гогенлоэ. Известно, что его отряд состоял из восьми пехотных рот и четырёх кавалерийских корнетов, но в отношении их численности источники весьма противоречивы, предлагая разброс от 1200 пехотинцев и 400 всадников до 4000 солдат (из них 500 кавалеристов). Исследователи чаще всего останавливаются на округлённом числе в 3000 воинов. Была у фон Мансфельда и артиллерия. Зачастую говорят только об одном орудии, однако на гравюре, изображающей битву при Саблате, художник Абрахам Хогенберг изобразил целых четыре.

Пройдя полторы мили, отряд фон Мансфельда добрался до Саблата и там остановился в ожидании трёх пехотных рот полка фон Зольмса. В это время к нему явился гонец с неожиданными вестями.

Военная хитрость де Бюкуа

8 июня де Бюкуа начал выполнять свой план по снятию осады Вены и выступил в поход. Его целью был город Тын (Тин) на реке Влтава. Однако во время марша он получил сообщение от шпиона из штаба фон Мансфельда о том, что фон Гогенлоэ приказал чешскому полководцу собрать своих людей и присоединиться к главным силам у Рудольфова. За два дня о походе графа уже знали его враги! Полученная информация заставила де Бюкуа изменить планы: он решил атаковать армию фон Мансфельда на марше и, пользуясь численным преимуществом, разгромить её.

Войско де Бюкуа состояло из двух пехотных полков, кирасирского полка Альбрехта фон Валленштейна, трёх корнетов кавалерии и нескольких хоругвей венгерской конницы. Оценочная численность имперских войск колеблется от 3000 до 5000 человек. Чаще всего при описании боя используют соотношение 3000 у фон Мансфельда и 5000 у де Бюкуа. Имперский полководец, избегая наезженного тракта, двигался через труднопроходимую местность — это, конечно, замедляло марш, но зато позволяло оставаться невидимым для чешских разведчиков.

10 июня передовые части де Бюкуа, состоявшие из венгерской конницы, подошли к селению Нетолицы, гарнизон которого составляли 50 (по другим данным, 60) мушкетёров фон Мансфельда. Хотя два десятка из них были больны, солдаты вступили в бой с венграми. Поскольку селение не имело укреплённых стен, мансфельдовцы отступили к местному кладбищу и, используя его ограду в качестве оборонительной линии, отразили врага. Венгры атаковали ещё раз, но безуспешно. Это зрелище разъярило прибывшего к месту боя де Бюкуа, и он, спешившись, лично возглавил атаку. Имперский фельдмаршал в высоких ботфортах со шпорами сам полез на кладбищенскую ограду! На этот раз атака увенчалась успехом: все противники были перебиты.

После этого относительного успеха де Бюкуа продолжил действовать хитростью, желая разбить протестантов по частям, и отправил к фон Мансфельду местного крестьянина. Тот должен был сообщить графу, что его солдаты в Нетолицах окружены сотней венгров и ведут бой, но если военачальник поспешит, их можно будет спасти.

Перед сражением

Фон Мансфельд поступил так, как и предвидел де Бюкуа: взяв с собой 400 мушкетёров и 200 всадников, он двинулся к Нетолицам. Де Бюкуа в это же время отправил вперёд венгерских всадников, которые, двигаясь по разные стороны дороги, должны были окружить фон Мансфельда и помешать его отступлению. Некоторые из них попали в поле зрения мансфельдовых разведчиков, и граф сообразил, что врага намного больше, чем он предполагал. Полководец немедленно остановил отряд и попытался выяснить обстановку. Узнав от крестьян о захвате Нетолиц имперцами, он тут же поспешил к своим главным силам, одновременно отправив гонца к фон Гогенлоэ с просьбой о помощи.

Фон Мансфельд понимал, что сил у него меньше, чем у противника — иначе имперский военачальник не выступил бы в поход. Вернувшись в Саблат, граф начал готовиться к обороне. По одной из версий, фон Мансфельд распорядился выстроить из повозок вагенбург перед городом, позицию за которым заняла пехота. Конница разместилась на флангах — по два корнета на каждом. По другим данным, полководец разместил пехоту на окраине города, укрепив её позиции баррикадами. Единственная пушка была выдвинута вперёд. Конница и в этом случае встала на флангах. Выбранный район был удобен для обороны, так как перед ним раскинулась болотистая долина. Фон Мансфельд знал, что де Бюкуа предпочитал действовать крайне осторожно, и рассчитывал связать его перестрелкой, пока фон Гогенлоэ не выйдет из Рудольфова и не атакует врага сзади.

Имперская атака

Де Бюкуа и не собирался атаковать в таких неблагоприятных условиях. Оценив обстановку, он сперва отправил часть кавалерии в Водяны западнее Саблата и Глубоки восточнее, чтобы не дать противнику уйти в ту или иную сторону. Желая выманить пехоту фон Мансфельда с удобных позиций, он приказал рейтарам подходить к вражеским рядам небольшими отрядами по 20–30 всадников, стрелять из пистолетов и затем отступать, провоцируя чехов на преследование. Однако опытные солдаты фон Мансфельда сохраняли порядок. Стоявшая же на флангах конница раз за разом нападала на имперские разрозненные отряды, стремясь не допустить их к своей пехоте. В таких стычках и перестрелках прошло около часа.

Видя, что задуманная тактика не приносит плодов, де Бюкуа изменил направление атаки: имперская кавалерия ринулась на вражескую конницу. Здесь ей сопутствовал успех. Оба фланга Мансфельда были опрокинуты, причём главную роль в этом сыграли кирасиры полка фон Валленштейна. Чешская конница обратилась в бегство. Фон Мансфельд хотел отойти за линию пехоты и перестроить конницу в боевой порядок, но случилось непоправимое. Поле боя было окутано клубами порохового дыма, и несущуюся к их рядам отступавшую конницу пехотинцы приняли за врага. Стреляя с близкого расстояния, мушкетёры фон Мансфельда в мгновение ока сокрушили собственную кавалерию. Её остатки разрозненными группами стали покидать поле боя. Пехота осталась в одиночестве.

После успеха кавалерии в бой пошла имперская пехота. Чтобы облегчить себе задачу по вытеснению противника с укреплённых позиций, имперцы выделили одну роту и приказали её солдатам поджигать дома. Под прикрытием дыма пехота Габсбургов двинулась к чешским позициям. Из-за засухи огонь быстро перекинулся на покрытые соломой крыши и вскоре охватил деревянные баррикады. Чехи медленно отступали вглубь селения. В это время раздался оглушительный взрыв — это взлетел на воздух временный склад пороха, который мансфельдовцы устроили в Саблате. Трудно сказать, в чём была причина: то ли до него добрался огонь, то ли какой-то невнимательный мушкетёр случайно поджёг порох в бочке. В одно мгновение было ранено множество солдат. Это событие посеяло панику в рядах пехоты, и она опрометью бросилась на дальний конец селения, пытаясь спастись из пылающего ада.

Взрыв, по-видимому, произошёл в центре порядков пехоты, поскольку дальше солдаты разбились на две больших группы и стали уходить от взрыва в разные стороны. Три роты двинулись на север, в сторону Противины, намереваясь добраться до леса и укрыться там от кавалерийских атак. Чехам не повезло: в чистом поле дорогу им преградила кавалерия, высланная де Бюкуа как раз с этой целью ещё перед началом боя. Увидев впереди вражескую конницу, а за спиной — множество имперских мушкетёров, чехи запаниковали и бросились врассыпную. Только этого и ждавшие всадники устроили кровавую резню. Венгры вырубили всех, даже бывших с солдатами полковых женщин и детей.

Другая, более сильная, группа пехоты в составе пяти рот отступила в сад за Саблатом, используя его ограждение как прикрытие от кавалерии. Фон Мансфельд, который собрал вокруг себя часть всадников, хотел было примкнуть к пехотинцам, но по зрелом размышлении и по совету своих офицеров решил покинуть поле боя и с 15 всадниками двинулся в направлении Противина. Главной причиной бегства графа было опасение попасть в плен, что грозило ему смертной казнью, так как раньше он состоял на службе империи и в глазах её сторонников считался предателем. Его отъезд не остался незамеченным, и сразу же несколько десятков венгров и валлонов поспешили вслед за ним. Кавалеристам дважды удавалось его нагнать, но каждый раз, вступая в рукопашную и теряя соратников, граф умудрялся вырваться. Наконец, с шестью товарищами он с трудом ушёл от имперцев и на отличном испанском коне через Противин добрался до Тиня на Влтаве, где стоял чешский гарнизон.

Однако злоключения фон Мансфельда на этом не закончились. Когда он приблизился к воротам и спрыгнул с лошади, стражники, приняв гостя за имперского офицера, открыли по нему огонь. На счастье графа, ни одна пуля не задела его. Только когда стрелки узнали, кто перед ними, фон Мансфельд смог укрыться в городе.

Тем временем укрывшуюся за садовой оградой пехоту атаковала венгерская кавалерия во главе с Анри Дювалем де Дампьером, но отступила под шквалом мушкетного огня. Имперцы окружили пехоту фон Мансфельда, но в атаку больше не пошли, ограничившись перестрелкой. Шесть часов держались мансфельдовцы, и лишь когда исчезла надежда на спасение, солдаты потребовали начать с имперцами переговоры о сдаче. Офицеры пытались заставить их продолжать бой, но подчинённые дошли уже до того состояния, когда могли повернуть оружие и против командиров, лишь бы сохранить свои жизни. Офицерам пришлось отправить к де Бюкуа парламентёра.

Имперский полководец, понимая, что доведённый до отчаяния враг способен нанести его войску большие потери, выдвинул довольно умеренные требования: солдатам и офицерам сохранялась жизнь, и по своему желанию они могли либо перейти на имперскую службу, либо после выплаты выкупа в размере своего месячного жалования отправиться на все четыре стороны. Бо́льшая часть солдат решила поменять «работодателя», что и не удивительно: чехи постоянно задерживали выплату жалования, и многие солдаты фон Мансфельда не получили денег за последний месяц службы. Лишь около 130 воинов, большинство из которых были офицерами, смогли выкупиться или были отпущены де Бюкуа в приступе благородства — они вернулись на службу Пражской директории.

Кто виноват?

Битва закончилась полным поражением протестантских войск. Около 1200 солдат пали на поле боя, не менее 1300 человек попали в плен, причём большая их часть впоследствии оказалась в рядах врага. Победителям досталось 300 повозок с провиантом, а также военная казна фон Мансфельда в размере 150 000 талеров. В один день его 3-тысячная армия перестала существовать.

Битва оказала решающее влияние на стратегическую и политическую обстановку. Директора в Праге были настолько испуганы произошедшим разгромом, что немедленно приказали фон Турну снять осаду Вены и вернуться в Чехию. В захваченных повозках осталась переписка герцога Карла-Эммануила с фон Мансфельдом, из которой Габсбургам стало известно о далеко идущих планах герцога Савойского, претендовавшего на императорскую корону. Обнародование этой информации привело к обострению отношений между Испанией и Савойей и в конечном итоге к выбыванию герцога из числа претендентов на престол.

Главным виновником поражения был объявлен фон Мансфельд. Он пытался оправдаться, упирая на то, что фон Гогенлоэ не пришёл ему на помощь, хотя это и было в его силах. Тот, в свою очередь, заявил, что фон Мансфельд, направившись к Нетолицам, нарушил его приказ: идти в Рудольфов на соединение с главными силами. Следовательно, никакие оправдания графа в расчёт принимать нельзя. Директория поддержала фон Гогенлоэ, однако, исходя из того, что никаких санкций в отношении фон Мансфельда не последовало — более того, ему дали отдохнуть в Пльзене и набрать новые части, — виноватым признали не его одного.

Отметим, что сама битва произошла в первую очередь из-за пассивности войск фон Гогенлоэ под Ческе-Будеёвице. Именно это обстоятельство позволило де Бюкуа, оставив против чехов небольшой заслон, выступить с главными силами и разгромить фон Мансфельда.

Продолжение следует: Тридцатилетняя война: переменчивое лето