Война за Венгрию в 1541 году: неудачные штурмы и тайная дипломатия

Ранней весной 1541 года во владениях Габсбургов и в Османском султанате полным ходом шла подготовка к летней кампании в Венгрии. Военные действия начал балканский корпус султана, вышедший с зимних квартир на границе наделов Запольи и Габсбургов.

Неудачный поход османов

Весной 1541 года под Будой появились османские и венгерские запольинские войска. При этом османы, как утверждают историки габсбургской поры, явились по призыву отца Дьёрдя, спешившего противодействовать интригам королевы Изабеллы.

В феврале, как только позволила погода, с зимних квартир у Калочи вышел корпус семендрийского наместника Мехмед-паши (Яхъя-оглы). С ним соединились боснийский наместник Улама-паша, клисский санджак Мюрат-бег с «многочисленными мартолосами» и Валентин Тёрёк с запольинскими венграми и артиллерией. Впрочем, в некоторых источниках командование венгерским отрядом в 1000 человек приписывают графу Петровичу.

Османско-венгерское войско погрузилось на корабли, и, миновав Буду, поднялось по Дунаю до Ваца (в немецких источниках Вайцен) и осадили его. В конце марта с помощью артиллерии Тёрёка (или Петровича) стены были пробиты, город захвачен и сожжён, захвачены 1500 пленных.

Однако последующая попытка союзников взять Пешт не удалась. 20 марта Мехмед-паша высадил войска у Пешта и немедленно атаковал крепость с суши и воды. Столкновение отряда гусаров, вышедшего из крепости, с конницей Мехмед-паши завершилось безрезультатно. Попытка османов ворваться на стены была отбита «метким огнём из полугаков и доппельгаков, и фальконетов, и больших пушек». 21 марта крепость вновь с суши и с воды атаковали «15 000 турок», направив атаку на Венские ворота «напротив замка», но и эта попытка была отражена.

22 марта союзники достроили на будском берегу под Водяной башней шанцы и начали обстрел Пешта, но «лишь малый урон причинили». Ответный огонь из Пешта не только «побил много турок», но и «убил пушкаря из Буды». 23 марта османы продолжали строить укрепления у Пешта, «близ сеновалов, принадлежащих цеху кожевников». Оттуда они вели по городским укреплениям густую стрельбу из ручниц и фальконетов, которая, однако, не причинила стенам вреда и вскоре был подавлена орудийным огнём из города.

25 марта отец Дьёрдь «приказал стрелять по Пешту из всех больших орудий и мортир, какие в Буде имелись». Из восьми орудий и двух мортир, установленных напротив Венских ворот Пешта, был открыт огонь железными и бронзовыми ядрами — вероятно, разрывными и/или зажигательными, весом от 40 до 110 фунтов. Большое число выстрелов пришлось на дом бургомистра; 73 выстрела, сделанные из восьми орудий по городской стене Пешта, «ничего ей не сделали». Выстрелы были подсчитаны защитниками лишь для тяжёлых орудий, и в них не вошли выстрелы из шести фальконетов на горе Геллерта и тех орудий (видимо, мортир), которые били перекидным огнём из самой Буды, с площади Флекен.

26 марта: по городской стене Пешта сделано 157 выстрелов, проделаны «два малых пролома», 27 марта — 337 выстрелов, стена «повалена» (разрушена) у Четырёх монастырей. В город бросали зажигательные ядра, но они «с помощью и милостью божией ничего не сделали», однако сожгли Венские ворота, так что они «открытыми стояли один день и одну ночь». Османы больше не строили укрепления на пештской стороне, но спешно готовились к штурму и «много потрясали саблями, но не приближались».

С 28 марта по 3 апреля по Пешту сделано почти 700 выстрелов, которые расширили проломы, но 4 апреля османы «со стыдом» отступили и отошли к Ракишу. Через два дня, 6 апреля, всё союзное войско ушло к Калоче. Свою роль в отступлении союзников сыграла вышедшая из Эстергома королевская подмога: венгры Франца Ньяри и Варфоломея Хорвата, а также то, что в начале апреля Фердинанд выслал в Комаром, где собиралась королевская армия, флотилию в 50 насад под началом графа фон Зальма.

Ходили слухи, что семендрийский паша отступил от Пешта потому, что поссорился с отцом Дьёрдем, и что по той же причине из Буды со своим корпусом ушёл Валентин Тёрёк. За защиту Пешта комендант гарнизона Отто фон Дискау (Отто Фотискус) получил рыцарское звание.

Усилия Фердинанда Габсбурга

Весной 1541 года Фердинанд Габсбург обратился к сословиям своих богемских, моравских и немецких земель.

4 марта 1541 года моравский земельный сейм ввёл по королевскому настоянию подушный налог и дополнительный сбор на снаряжение войска, дополнительно к изъятию половины годового налогового сбора и к налогу на зерно. Однако моравцы желали, чтобы такие же решения приняли Силезия, Лужица и Богемия, а также, по возможности, немецкие земли Фердинанда. Король же настаивал, чтобы моравцы, как более близкие к неприятелю, быстрее вооружались. За этими спорами всё дело, не начавшись, было отложено до 11 апреля.

Тем временем 28 марта в Праге собрался богемский земельный сейм. Теперь уже от богемцев король требовал дать деньги не позднее 23 апреля, сроком на четыре месяца, чтобы соединить нанятое на них войско с тем, что соберут в немецких землях, и взять Буду до прихода турок, сделать её опорой линии обороны и удерживать в дальнейшем. Этот замысел требовал немалых средств: только для удержания Дуная, что по опыту многих лет полагали необходимым для победы на суше в Венгрии, требовалось 12 000 человек.

Богемцы заупрямились, настаивая на решениях, скоординированных с венгерскими и немецкими землями. Моравцы поддержали богемцев и сами стали просить у Фердинанда нового сейма, потому как отдать деньги были по-прежнему согласны, но уже отказывались послать свой контингент в Венгрию, что «открыло бы Моравию для набега турок или разбоя [семьи] Подманицки», хотя и соглашались дать снаряжённого человека с каждого десятого двора подданных. Немцы Фердинанда, которых ожидал ещё сбор средств на алжирский поход императора Карла, раскошеливались ещё более неохотно.

Пока же в богемских и немецких владениях Фердинанда назначались крестные ходы и мессы, потому как «турки есть божья кара христианам за грехи и раздоры». На случай вторжения обсуждали возможность всеобщего ополчения.

В середине августа корпус моравской конницы был всё же собран у Жеротина (ныне в Чехии, в немецких источниках Циротин). Вместе с некоторыми примкнувшими отрядами корпус вышел на Эстергом (в немецких источниках Гран, в латинских Стригониум) и Пешт, однако к месту событий не успел. Все попытки собрать в 1541 году в дальних от Венгрии землях по-настоящему значительную армию для венгерской войны провалились.

Имперский сейм в Регенсбурге

В мае 1541 года Фердинанд Габсбург прибыл на имперский сейм в Регенсбурге (Ратисбонне), чтобы получить против турок военную помощь из немецких земель. С Фердинандом прибыли королевский казначей и граф в Вашваре (в немецких источниках Айзенбург) Фома Надашди и архиепископ Франгепан, который произнёс на заседании 9 июня «зажигательную и проникновенную речь». В ней он утверждал, что в Венгрии приходится защищать не Венгрию, а Германию, и призывал имперских немцев «уподобиться римлянам, чьё наследие обрели, и вызволять друзей и соседей от тирании угнетателей» и «прекратить несвоевременные споры и уладить вредные раздоры пред лицом смертельной опасности».

Действительно, после многих переговоров и больших уступок протестантам сейм одобрил значительную «турецкую помощь». Выделялись деньги на 4-месячное содержание 10 000 пеших и 2000 конных воинов. Выплату, однако, назначили на слишком поздний срок, и, как оказалось, к делу эти войска собраться не успели.

Император Карл из Регенсбурга писал польскому королю Сигизмунду и упрекал того за отказ Изабеллы и советников исполнить условия Варадинского мира. Но основное внимание Карла поглощала предстоящая экспедиция в Алжир, так что он оставил брата Фердинанда управляться со «своей» войной самостоятельно, и это разделение сил ослабило венгерское направление.

Королевская армия и новые стены Буды

Весной 1541 года король Фердинанд держал совет, на котором обсуждали ведение предстоящей войны. Известно было мнение Лаского о выходе с армией на рубеж Дравы. Не браться за осаду Буды советовал барон фон Фельс, воевода в неудачной прошлогодней кампании, хотя некоторые историки и относят это его мнение на счёт того, что ему самому командование никак не доставалось, как из-за болезни, так и из-за раздоров с Переньи.

Окончательно командование было поручено барону Вильгельму фон Роггендорфу фон Моленбургу, человеку в летах, ветерану венецианской войны, командовавшему конным отрядом при османской осаде Вены и уже безуспешно приходившему с войском под стены Буды.

Первым делом решено было взять Буду.

Фон Роггендорф, выйдя из Комарома (ныне Комарно, в немецких источниках Коморн), 3 мая привёл к Буде более 20 000 войска (венгерский, немецкий и чешский контингенты) с сильной артиллерией — не менее 36 осадных и 150 полевых орудий. В других источниках говорится о 10 000 пеших и 4000 конных, в иных — о 12 000 пеших, 6800 конных, 2000 конного (венгерского?) ополчения, собранного Переньи, 6000 конных венгров, «присоединившихся к Переньи», а также 2000 речников-«насадистов».

В Буде тогда было не более 2400 бойцов, поскольку Тёрёк, в апреле отступивший с османскими союзниками, осаждал в то время Домбовар (в немецких источниках Домбова, Домбо и др.). Энгель считает гарнизон Буды в 1000 человек пехоты и 700 конных, но подчёркивает отменный боевой дух этого войска. Сам отец Дьёрдь якобы сказал однажды, что лучше сделается турком, нежели отдаст Буду Фердинанду. Военное руководство осуществляли Петер Петрович, Урбан Баттяни, Петер Маркош (Марков) и многие прочие знатные венгры.

Фон Роггендорф, придя к Буде, обнаружил совсем не ту крепость, к какой приходил в 1530 году. Итальянские мастера на службе Заполья усилили старые укрепления и выстроили новые, и об их существовании фон Роггендорф не знал. В тогдашней Буде были трое внешних ворот: Иоанновы (позже Стамбульские, Водяные или Речные) на подъёме со стороны Дуная (восточная сторона), Еврейские (позже Секешфехерварские) «со стороны виноградников на холмах» (западная сторона), и Субботние (позже Венские) «со стороны Австрии» (северная сторона).

Напротив королевского дворца, в месте наибольших успехов осады 1530 года, была поставлена «большая каменная башня», на самом деле — рондель (ныне восстановлен). «Ещё одна» большая башня (рондель) была возведена у Субботних ворот, близ Еврейского рынка, и прикрывала дорогу из Старой Буды (ныне III район Будапешта, в немецких источниках Альт-Офен), она же австрийская или венская дорога. Со стороны Дуная была построена «большая кирпичная башня» (она же Водяная; видимо, также рондель).

Переговоры, явные и тайные

В кампаниях 1540–1541 гг. воеводы Фердинанда, ходившие на Буду, получали постоянный «однажды отданный и недвусмысленный приказ» при осаде не чинить вреда Изабелле и её сыну, а также их людям и имуществу. Блокировав Буду, фон Роггендорф установил часть своих осадных орудий на горе Геллерта (Св. Герарда, в немецких источниках Блоксберг) и провёл короткую бомбардировку королевского замка, но якобы «никакого урона не причинил», поскольку делал это «для страху».

После этого Роггендорф официально предъявил Изабелле ультиматум о сдаче, а иначе «королевское жилище будет из великих пушек и мортир уничтожено». Неофициально же Роггендорф выжидал ответа Изабеллы на предложения Фердинанда. Кроме того, один из его венгерских воевод, Франц Реваи, вступил в тайные переговоры с влиятельными горожанами и от королевского имени «многое доброе им обещал», в том числе подтверждение данного покойным королём Яношем «всеобщего благородного звания» для мещан Буды.

Согласие Изабеллы полагали весьма вероятным, как ввиду соотношения сил, так и потому, что отец её, польский король Сигизмунд, вновь стал склоняться к отказу от венгерского престола для дочери и давал ей соответственные советы. Незадолго до начала осады в Вену прибыл посланник Сигизмунда познанский каштелян граф Гурский (граф Горка), который привёз «решительное одобрение» Сигизмунда на то, чтобы Изабелла «всё в Венгрии на достойных условиях отдала». Вскоре Гурский отправился в Буду чтобы «в последний раз» от лица Фердинанда предложить Изабелле «дать согласие на всё почестное, разумное [по средствам] и осуществимое». В дальнейшем Гурский, как и другой посланник польского короля, прелат Чарногорский, имевший возможность перемещаться между Будой и лагерем осаждающих, действовали на выработку соглашения.

Официально королева отвечала посланнику Роггендорфа, что в споре с Фердинандом готова подчиниться решению судей, однако желает защитить права своего сына. Отец Дьёрдь к этому прибавлял, что королева не столь неразумна, чтобы сменять королевство на великое княжество (Спишская земля, венгерское Цепеш, в немецких источниках Ципс), а сам Роггендорф кажется ему безумным стариком, что пришёл искать смерти у тех же стен, где однажды был уже постыдно побит.

В ответ Роггендорф пригрозил отцу Дьёрдю погнать того железной палкой, как гонят буйную скотину, но действительное противостояние в те дни было тайным. Королева Изабелла готовилась принять предложения короля Фердинанда и сообщила об этом доверенным лицам из числа высокопоставленных горожан. Дело дошло до того, что были готовы кареты с вещами и ценностями для выезда королевы со свитой в Прессбург, а отца Дьёрдя собирались арестовать прямо на заседании Государственного совета.

Однако отец Дьёрдь, как полагают, давно проведал о плохо скрытых намерениях Изабеллы и, дав делу зайти достаточно далеко, явился на то самое заседание Совета как истец, «раскрывший измену», и изгнал польских посланников из Буды, а королеву поместил «под строгое наблюдение». Как рассказали королю Фердинанду Гурский и ранее прибывший польский посланник, они были изгнаны из Буды «братом Георгием с приспешниками», и выбираться из города им пришлось пешком и «под градом камней». Дата 10 мая, которую указывает Энгель, относится, видимо, именно к этому событию; Фердинанд сообщал Сигизмунду об изгнании его посланников 16 мая.

Продолжение: Осада Буды 1541 год: губительная медлительность и преступное тщеславие.