Зиновий Гердт на войне: знаменитый актер в жестоких боях Воронежско-Харьковской наступательной операции

Зиновий Гердт заслуженно входит в плеяду наиболее известных советских и российских актёров театра и кино. Он не только внёс лепту в культуру страны — весом его вклад и в её защиту. Как и Юрий Никулин, Алексей Смирнов, Владимир Этуш и другие артисты, Зиновий Гердт участвовал в Великой Отечественной войне. Он прошёл путь от комвзвода до начальника инженерной службы стрелкового полка, воевал на Воронежском фронте и был тяжело ранен во время Харьковской наступательной операции в феврале 1943 года. Однако боевой путь замечательного актёра очень скупо отражён в документах. Удалось найти лишь представление на награждение орденом Красной Звезды, который он получил в 1947 году — это единственная боевая награда великого артиста за всю войну. Рассказ о его боевом пути в этой статье базируется на «трёх китах»: на документах частей и соединений, в которых воевал Гердт, его воспоминаниях и письмах с фронта.

Из артистов в сапёры

На момент начала войны Залман Храпинович — таково настоящее имя человека, который впоследствии прославился как Зиновий Гердт, — был актёром Московской государственной театральной студии. Он и несколько его коллег ушли в РККА добровольцами. Но на фронт артист попал не сразу. Так как у Гердта имелось техническое образование, он был направлен в Московское военно-инженерное училище, где проходил обучение сапёрному делу. Затем младший лейтенант Храпинович стал командиром сапёрного взвода 81-го гвардейского стрелкового полка 25-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Шафаренко.

Ещё в ноябре 1941 года из Новосибирска под Москву прибыла 71-я стрелковая бригада морской пехоты. Она участвовала в боях за столицу, в январе 1942 года была переименована во 2-ю гвардейскую стрелковую бригаду и спустя месяц переброшена на Северо-Западный фронт. По приказу Ставки, 13 апреля её вывели с передовой в резерв на станцию Сонково Калининской области для переформирования в 25-ю гвардейскую дивизию. Формирование нового соединения происходило с 23 апреля по 11 июля. За это время батальоны бригады превратились в 73-й, 78-й и 81-й гвардейские стрелковые полки. Пополнение шло из запасных частей, госпиталей, а также за счёт недавно мобилизованных и курсантов военных училищ.

11 июля 1942 года 25-я дивизия получила приказ передислоцироваться из Сонковского района на Воронежский фронт, к Дону. 22 июля она прибыла туда в полном составе, поступив в подчинение 6-й армии. По приказу штаба армии дивизия заняла оборону во втором эшелоне на левом берегу Дона, в районе города Бобров.

Боевое крещение

Первый бой Зиновий Ефимович принял на правом берегу Дона, у села Сторожевое 1-е (далее в тексте Сторожевое). Он же стал боевым крещением для всей 25-й дивизии. Утром 4 августа соединение получило приказ выдвинуться в район села Давыдовка, чтобы затем форсировать Дон и, уничтожив противника у Сторожевого, создать плацдарм на вражеском берегу. Первым к выполнению поставленной задачи приступил 78-й полк. В ночь с 5 на 6 августа его батальоны переправились через реку, пока советская авиация наносила удары по вражеским позициям.

Из-за пулемётного огня противника и нехватки плавсредств переправа шла медленно. Артиллерии пришлось срочно подавлять огневые точки, что сослужило добрую службу гвардейской пехоте. Утром 6 августа батальоны 78-го полка вклинились во вражескую оборону и завязали бой на южной окраине Сторожевого. К исходу дня опешивший неприятель пришёл в себя и начал яростные контратаки, пытаясь сбросить гвардейцев в реку. В ночь на 7 августа в качестве подкрепления через Дон переправился 1-й батальон 81-го полка. Совместно с частями 78-го полка ему удалось овладеть Сторожевым. На следующий день реку пересёк и 2-й батальон 81-го полка, чтобы помочь удержать село.

В ходе этой локальной наступательной операции гвардейцы разбили три полка венгров и захватили трофеи: 31 орудие, пять миномётов и шесть пулемётов. За время боя дивизия потеряла 70 человек убитыми и 394 ранеными. Противник до 12 августа не оставлял активных попыток сбросить советские части в Дон, но 25-я дивизия сумела удержать за собой плацдарм, впоследствии названный Сторожёвским.

От Дона на запад

В течение нескольких месяцев противник старался ликвидировать плацдарм. Ему удалось отбить Сторожевое, но за Дон гвардейцев он вытеснить так и не смог: 25-я дивизия прочно сидела на западном берегу реки. Вплоть до первых чисел января 1943 года каких-либо значимых событий не происходило, за исключением переподчинения дивизии 40-й армии генерала Кирилла Москаленко. «Сидение» гвардии на Дону закончилось 12 января 1943 года, за сутки до начала общего наступления войск Воронежского фронта в рамках Острогожско-Россошанской операции.

В ходе подготовки к наступлению у Гердта и его подчинённых дел было невпроворот. Сапёры готовили проходы для танков и пехоты в своих минных полях на всём участке обороны дивизии «с тем, чтобы не выдать действительного направления её наступления». В полдень 12 января началась артподготовка. Затем вперёд пошёл взвод танков КВ, за ним двинулась пехота. К вечеру гвардейцы прорвали оборонительную полосу противника, покинув тесные границы плацдарма. В течение двух следующих дней 25-я дивизия, преодолевая сильное сопротивление, наступала на деревню Довгалевка. Её взял 81-й полк с помощью 116-й танковой бригады.

После этого дело пошло быстрее. Гвардейские полки освобождали населённые пункты один за другим и захватывали большие трофеи. Вскоре 81-й полк перерезал железную дорогу Старый Оскол – Валуйки в районе станции Голофеевка. В письме жене от 18 января 1943 года Герд описал происходившее так:

«Э-гей, дорогая! Ну-с, вот и минута. Веришь ли, вот уже около 10 дней, как буквально её, этой минуты, не было. Началась изящная жизнь. Мы за несколько дней продвинулись на запад на 40 километров. Мадьяр бежит некрасиво. Бог ты мой, до чего ж сопливые!!!»

Тем не менее, противник ещё был в состоянии показать зубы. 20 января, во время боя за Синие Липяги, 3-й батальон 78-го полка попал в окружение и был практически уничтожен. Но наступление всё же шло полным ходом. К 23 января 25-я дивизия освободила до 70 населённых пунктов, что помогло 40-й армии взять город Острогожск. Гвардейцы пленили около тысячи вражеских солдат и офицеров, захватили много трофеев. Потери дивизии за этот период составили 317 человек убитыми и 957 ранеными.

Окружить и уничтожить

Острогожско-Россошанская наступательная операция длилась две недели. За это время войска Воронежского фронта продвинулись на 140 км, окружили и уничтожили крупную неприятельскую группировку, оборонявшуюся на Дону между Воронежем и Кантемировкой. После её разгрома сложились благоприятные условия для продолжения наступления в районе Воронежа и Касторного. На левом фланге Воронежского фронта в боевых порядках противника образовалась брешь, и немецкое командование не имело сил, чтобы надежно её закрыть. Отсутствие сколь-нибудь крупных сил врага на рубежах рек Оскол и Северский Донец открывало хорошие перспективы для наступления на харьковском направлении.

Перегруппировав силы, 40-я армия продолжила преследовать разгромленные вражеские части на западном направлении (Старый Оскол) и действовать на окружение и уничтожение Воронежской группировки противника вместе с приданным ей 4-м танковым корпусом генерала Андрея Кравченко. Кроме танкистов Кравченко в окружении участвовали две танковые бригады, одна стрелковая и пять стрелковых дивизий, включая и 25-ю гвардейскую. 24 января в 13:00 они перешли в наступление на северо-западном направлении.

Полки 25-й дивизии двигались к станции Горшечное. Немцы задержали советские части, бросив в бой танки и пехоту. Обстановка изменилась 25 января: 78-й полк попал в полуокружение и понёс большие потери, но 73-й и 81-й полки быстро продвигались вперёд. К исходу дня они вместе с 4-м танковым корпусом атаковали и взяли Горшечное. Штаб дивизии отмечал:

«При занятии Горшечное был перерезан железнодорожный путь с Касторная на Старый Оскол, окружение Воронежской группировки пр-ка подходило к концу».

Дальнейшему продвижению вперёд помешало вражеское сопротивление. До 28 января гвардейцы обороняли станцию, и лишь к утру этого дня 81-й полк взял Быково и Берёзовку, пленив там 670 венгров и захватив до 100 машин, застрявших в снегу на дороге. Затем части дивизии временно перешли к обороне, чтобы не позволить противнику прорваться через Горшечное к Старому Осколу. Как раз в это время Зиновий Гердт написал домой очередное письмо:

«29 января 1943

Моя дорогая! Не дивись, что редко пишу: время — кипяток! Двигаем на запад, пленные тучами. Трофеев до чёрта, освободили уйму населённых пунктов. Население встречает здорово (…) Нога заживает туго (…) Ничего, я пешком не хожу (…)».

Стоит пояснить, что значит «пешком не хожу». К этому времени пехота всех трёх полков 25-й дивизии передвигалась на трофейных лошадях, и её «боевые части превратились в обозы». Даже приказ комдива исправил положение лишь частично: количество лошадей уменьшили, но к штатному оно так и не приблизилось. Кроме того, личный состав дивизии за время боёв сильно сократился, а пополнения она не получила. В результате в каждом полку было только по два батальона, которые состояли из трёх рот каждый, а в ротах имелось всего по два взвода.

Утром 30 января Шафаренко приказал 81-му полку занять пять населённых пунктов: Николаевку, Жерновец, Алексеевку, Никольское и Верхнюю Гайвронку — и прочно их удерживать. Задача была выполнена. Как отметил штаб дивизии, на этом данный этап наступления завершился: «Воронежская группировка противника окружена». Но теперь частям, замкнувшим кольцо, предстояло выдержать натиск врага, стремившегося вырваться из окружения. Для Гердта и его сослуживцев настала неделя тяжелейших боёв.

Удержать любой ценой

Уйти на запад враг мог только двумя путями: через Касторное или через Горшечное. Прорваться первым путём ему не удалось. Оставалось ждать удара на Горшечное, которое обороняли два неполных батальона 73-го полка. 30 января люфтваффе бомбили их позиции. В 16:30 после артподготовки противник начал атаку Горшечного и Берёзовки большими силами. За два дня боёв ему удалось выбить из них подразделения 73-го полка. К рассвету 1 февраля немецко-венгерская группировка начала выходить из окружения по дороге Горшечное – Герасимово, по которой потекла «река» автомашин, танков и подвод.

Чтобы блокировать эту «дырку», комдив решил подтянуть к дороге 78-й и 81-й полки, которые тогда находились на отдалённых позициях. В ночь на 2 февраля они вместе с лыжной бригадой и двумя десятками Т-34 и Т-70 102-й танковой бригады атаковали захваченную Берёзовку. Безуспешно. Атака была отбита. 12 советских танков вышли из строя, пехота успеха не имела. Лишь со второй попытки советские части смогли оседлать дорогу, приостановив движение по ней. Но днём оборонять её было нельзя, так как противник прямой наводкой бил по пехоте. Советские части отошли и заняли оборону по высотам вдоль дороги. Лишь в ночь с 4 на 5 февраля 73-му полку удалось снова взять Горшечное с помощью соседа — 303-й дивизии.

Пока батальоны дрались с немцами за станцию, штаб 25-й дивизии направил 81-й и 78-й полки на юг по дороге к деревням Бараново и Герасимово. Этим манёвром они должны были отрезать противнику путь отступления через Горшечное к Старому Осколу. Уже к 23:00 3 февраля оба полка вели бой с противником, атаковавшим эти населённые пункты. К утру перед Бараново и Герасимово скопилось немало вражеских обозов, пехота, артиллерия и самоходки. Всю эту массу войск беспощадно расстреливала дивизионная артиллерия, успевшая занять огневые позиции. Двое суток Гердт и его боевые товарищи отражали яростные атаки. Утром 5 февраля наступил перелом: 81-й полк контратаковал и взял в плен 1 200 немецких солдат и офицеров. Выход из окружения Воронежской группировки противника по дороге на Старый Оскол был остановлен.

Белгород – Харьков

Части 40-й армии завершили Воронежско-Касторненскую операцию 3 февраля 1943 года. К этому времени армия закончила перегруппировку сил и перешла в наступление на Харьков через Белгород. Но 25-я дивизия не участвовала в первой фазе Харьковской операции, когда был освобождён Белгород. Она входила в блокировочную группу, добивавшую противника у Горшечного и Старого Оскола. Выполнив задачу, части Шафаренко форсированным маршем выдвинулись в район Белгорода, прибыв туда 10 февраля. К этому времени город уже сутки как был освобождён. Пока 25-я дивизия совершала марш и затем приводила себя в порядок, другие части 40-й армии начали движение от Белгорода к Харькову. Гердт и его сослуживцы 10 и 11 февраля получили передышку.

Пока гвардейцы отдыхают, посмотрим, что происходило на передовой. Нас интересуют действия 340-й стрелковой дивизии генерал-майора Мартиросяна, вслед за которой 12 февраля, после получения приказа о выступлении, выдвинулась и 25-я дивизия. Согласно отчёту 340-й дивизии по Харьковской операции, действия с 10 по 16 февраля 1943 года делятся на два этапа: бои за овладение подступами к Харькову и штурм города. В судьбе Зиновия Ефимовича важную роль сыграл первый из них, так как именно на подступах к Харькову Гердт был ранен и завершил свой фронтовой путь.

40-я армия наступала по дорогам, важнейшей из которых было шоссе Белгород – Харьков. Немецкая оборона строилась на прикрытии мобильными группами мотопехоты и танков шоссейных дорог и населённых пунктов рядом с ними. Такая тактика говорила о том, что противник видел своей целью не остановку советского наступления, а лишь старался его замедлить. 10 февраля Мартиросян получил приказ штаба армии наступать в полосе харьковского шоссе и к исходу следующего дня овладеть станцией Казачья Лопань. К 12 февраля дивизия должна была взять городок Дергачи, а потом атаковать Харьков.

Утром 10 февраля части Мартиросяна выступили из Белгорода и двинулись вдоль харьковского шоссе. Вместе с 340-й стрелковой дивизией фронтом наступали 183-я и 309-я стрелковые дивизии, а также танковая группа полковника Романова. Из-за бездорожья танки и пехота шли по шоссе, образуя одну большую колонну. У населённого пункта Новая Деревня она напоролась на жёсткую оборону немцев и встала. Мартиросян решил выйти в тыл противника, обойдя населённый пункт с флангов. Пока две дивизии и танковая группа вели бой, топчась на месте, его полки выполнили задуманное.

Манёвр оказался удачным. Внезапное появление к утру 12 февраля 1140-го стрелкового полка на харьковском шоссе за Новой Деревней вынудило немцев прекратить её оборону и начать отход в сторону Харькова. Развернувшийся полк вступил в бой с двигавшейся колонной немцев. Артиллерийским огнём ему удалось остановить противника, создав угрозу окружения немецкой группировки. Но враг быстро перебросил по шоссе из Харькова войска и атаковал 1140-й полк уже с двух направлений. Это позволило ему деблокировать дорогу и создать на ней безопасную зону для отхода на юг. Однако дерзкие действия 1140-го полка помогли 340-й дивизии без сопротивления занять Казачью Лопань 12 февраля и продвинуться вдоль железной дороги до станции Прудянка. Здесь части Мартиросяна и танковая группа Романова встретили упорное сопротивление немцев.

Бой за Дергачи

25-я дивизия подключилась к наступлению 12 февраля, выйдя из Белгорода вместе с 69-й танковой бригадой полковника Овчаренко. Гвардейские полки наступали вдоль железной дороги Белгород – Харьков, проходившей рядом с шоссе. Они прошли Новую Деревню и заняли Микояновку, где, согласно журналу боевых действий дивизии, провели бой. Правда, неясно, с кем они там сражались: к этому времени основные силы противника уже должны были отступить на юг к Прудянке. Вероятно, речь шла о небольшой группе немцев, не успевшей уйти к Харькову. Подтянув тылы, 25-я дивизия выступила к Казачьей Лопани, куда её полки прибыли поздно вечером и остановились для ночлега.

Пока части Шафаренко догоняли ушедшую вперёд 340-ю дивизию, танки Овчаренко рванули прямо по шоссе к Прудянке и Дементьевке, где Романов и Мартиросян сражались с боевой группой Лоренц из моторизованной дивизии «Великая Германия». Последняя вместе со 168-й пехотной дивизией вермахта входила в корпусную группу генерала Крамера, прикрывавшую Харьков с севера. Но знаменитая дивизия ещё не была похожа на то грозное соединение, которым она стала к лету 1943 года. На данный момент она действовала двумя боевыми группами:

• группа Лоренц — гренадерский полк с танковым батальоном (16 средних и лёгких танков в строю);
• группа Кассниц — фузилёрский полк с подразделением штурмовых орудий (12 единиц).

Но даже в таком составе «Великая Германия» была серьёзной силой. Группа Лоренц успешно отбила атаки танкистов Романова, который имел под рукой два КВ, четыре Т-34 и четыре американских танка. Даже подход 69-й танковой бригады не изменил ситуацию. Тогда командир танкового корпуса Кравченко приказал Овчаренко обойти вражеский рубеж обороны и выйти к Дергачам — последнему крупному населённому пункту севернее Харькова. К полуночи 13 февраля 69-я бригада достигла его южной окраины и остановилась для заправки. Туда же подошёл и 1140-й полк, также отправленный Мартиросяном в обход.

Избегая окружения, группа Лоренц оставила позиции у Прудянки и отошла южнее Дергачей, введя в них один батальон. Утром 13-го февраля 1140-й полк и 69-я бригада в коротком бою выбили немцев из городка. После этого танки Овчаренко ушли на юго-запад к посёлку Ольшаны, чтобы атаковать Харьков с северо-западного направления. К этому времени к Дергачам подошёл 81-й полк, вышедший из Казачьей Лопани рано утром того же дня. Он расположился на юго-восточной окраине, тогда как 1140-й полк занимал юго-западную. Уход танков Овчаренко из Дергачей, как и отправка на Ольшаны остальных частей 340-й и 25-й дивизий стали ошибкой, за которую вскоре пришлось поплатиться Гердту и его сослуживцам. «Великая Германия» таких просчётов не прощала.

Согласно немецким документам, группа Лоренц попыталась по горячим следам вернуть Дергачи. В 11:45 из Черкасского-Лозового к их юго-восточной окраине выдвинулась рота танков, которая при поддержке мотопехоты атаковала советские позиции, ворвавшись в городок. Любопытно, что в своих отчётах об этом бое 25-я и 340-я дивизии противоречат друг другу. Каждый из комдивов утверждал, что немцы атаковали не его полк, а соседа. По версии Шафаренко, враг смял 1140-й полк, а по версии Мартиросяна — 81-й. Единственное, в чём сошлись генералы, — это количество вражеских танков: оба указали, что их было не менее 20 единиц. Но это не соответствовало действительности. На 13 февраля танковый батальон «Великой Германии» насчитывал всего десять средних панцеров, а «штуги» в этот момент воевали на харьковском шоссе, сдерживая наступление 100-й, 183-й и 305-й стрелковых дивизий.

Разобраться в путанице, устроенной комдивами, непросто. Ясно одно: раз немцы атаковали Дергачи с юго-востока, то первым под их удар должен был попасть 81-й полк. Можно предположить, что эта часть, только закончившая марш, не успела ни закрепиться, ни выставить боевое охранение, ни выслать разведку. В результате удар группы Лоренц стал для неё неожиданностью. Противник просто смял гвардейцев, сумев к 13:30 занять юго-восточную часть Дергачей. Вероятно, досталось и 1140-му полку, хотя Мартиросян утверждал, что тот все атаки отбил. Но факт остаётся фактом: немцы ворвались в Дергачи, выдавливая советские войска.

Ситуацию исправило лишь вмешательство командования 40-й армии. Приказом заместителя командарма генерал-майора Жмаченко 69-я танковая бригада была развёрнута обратно на Дергачи. 340-я дивизия срочно подтянула туда два полка, а 25-я — один полк. Лишь к утру 14 февраля немцы были отброшены на южную окраину. Однако атака «Великой Германии» на сутки задержала советское наступление на Харьков с северного и северо-западного направлений. К сожалению, не удалось установить потери 81-го полка за время боя 13–14 февраля. В донесении 25-й дивизии указано лишь, что разбиты четыре 45-мм орудия, но нет ни слова о людских потерях. Тем не менее они были, среди раненых оказался и Зиновий Гердт, для которого бой за Дергачи стал последним.

Дата ранения

Любопытно, что не удалось найти в документах точной даты ранения Гердта. Лишь в представлении на награждение орденом указано, что старший лейтенант Храпинович, «будучи н-ком инженерной службы полка при наступлении 12 февраля 1943 г. лично принимал участие в разминировании минных полей противника, обеспечив проход танков. При выполнении этого задания был тяжело ранен в ногу».

Ту же дату Гердт упоминает в письме жене 18 марта 1943 года:

«Случилось это 12.2 под Харьковом. Саданул меня ворог из танка снарядом, и осколок врезался в кость левого бедра, повыше колена. И натворил там дел скверных. Сейчас собираюсь в тыл».

Однако наградной лист был написан лишь спустя четыре года после события, что не делает его серьёзным источником для установления истины. А вот Гердт впоследствии вспоминал о дне ранения уже иначе. В интервью Эльдару Рязанову он сказал следующее:

«13 февраля — ясный, потрясающий день. Снег искрит, и стоит такая будочка железнодорожная между Белгородом и Харьковом. И со мной рядом стоит комиссар полка, Николай Ефимович. Вдруг мы видим танк, и вспышку, и как мы оба падаем. Он ранен в глаз, а я в ногу. (Николай Ефимович — тьфу, тьфу, тьфу — жив, мы перезваниваемся.) А от опушки леса мы были метрах в четырёхстах. И как нас ранило, видела с опушки Верочка Веденина, наша санинструктор. Она меня и тащила на своих женских плечах. Знаешь, при таком ранении очень интересное ощущение, как будто оглоблей ударили по ноге. Не больно, а как бы чем-то круглым, деревянным. Я упал. И вижу, как моя левая нога сама собой ходит, как хвост дракона какого-то. И тут я понял, что её у меня нету».

Его слова подтвердила и Вера Павловна Кретинина (Веденина) в интервью Николаю Аничкину для проекта «Я помню». Вспоминая ранение Гердта и его спасение, Вера Павловна сказала, что всё произошло 13 февраля и назвала место — Дергачи. По её словам, вместе с Гердтом был ранен и замполит 81-го гвардейского полка майор Николай Ефимович Головашов, которого она тоже помогала эвакуировать с поля боя. Конечно, воспоминания пожилых людей о событиях столь давних также не назвать твёрдым доказательством. Куда более весомым источником информации являются военные документы. Согласно боевым донесениям 25-й дивизии за 12–13 февраля, танковой атаке её части подверглись только во время боя за Дергачи. С поправкой на слова Гердта о том, что он был ранен выстрелом из танка, остаётся мало сомнений, что это произошло во время жестокого боя в Дергачах 13 февраля 1943 года.

«Колено он непреклоненный»

После ранения гвардии старшего лейтенанта поместили в госпиталь в Белгороде. О нём Герд вспоминал так:

«Я должен был бы лежать в гипсе, но в Белгороде не было гипса. Никаких лекарств, кроме красного стрептоцида. И никаких перевязочных средств. Была шина. Шина металлическая, проволочная, и она выгибалась по форме сломанной ноги. А там выбито восемь сантиметров живой кости, над коленом. Вздохнуть или там чихнуть, не дай бог, и я терял сознание от боли. Я не спал, потому что знал, что умру, если усну. Днём я иногда засыпал».

Затем раненого перевезли в Курск, где сделали первую операцию. После Курска был госпиталь в Новосибирске:

«Там я перенёс три операции. В Новосибирске был такой жестокий военный хирург, который говорил, что чем больше раненый кричит на столе, тем меньше он страдает в койке. Без наркоза, под местной анестезией долбил он мне эту кость».

Мытарства по госпиталям закончились в Москве. Там Гердту посчастливилось попасть в руки замечательного хирурга Ксении Винцентини, жены конструктора Сергея Павловича Королёва. Проведя шесть операций, она смогла спасти ногу будущему знаменитому артисту. Правда, нога стала на восемь сантиметров короче, что привело к сильной хромоте. Ещё находясь в госпиталях, Зиновий Ефимович был уволен из армии и снят с воинского учёта. После выписки он получил инвалидность III группы и поступил в Московский театр молодёжи при Дирекции фронтовых театров, где работал до 25 июня 1945 года. Признание боевых заслуг пришло к актёру лишь в 1947 году, когда он был награждён орденом Красной Звезды.

«Я был лучшим Гитлером 2-го Белорусского фронта»

Отрывок из кинофильма П. Тодоровского «Городской романс» 1970 года. Зиновий Герд сыграл эпизодическую роль ветерана-фронтовика. В этом эпизоде актёр устами своего героя делится собственными впечатлениями о войне

Война для Зиновия Гердта стала страшным испытанием. Она оставила шрамы на его душе и теле. Но не сломала. Пройдя сквозь её горнило, он научился ценить жизнь:

«Поразительно, но до сих пор каждый мирный день воспринимается мною как чудесный подарок судьбы, хотя я об этом специально и не думаю, но обязательно временами мелькнёт мысль: ты живой. У всех, кто прошёл войну и терял своих лучших товарищей, есть острое ощущение того, что жить надо достойно».

Автор выражает признательность Валерию Замулину, Александру Томзову и Андрею Уланову за помощь в работе над статьёй, а также благодарит Николая Аничкина за предоставленные материалы