Три забытых звезды российского рока: Янка Дягилева, Олеся Троянкая, Наталия Медведева

Олеся Троянская

Первая металлистка нашей страны, Олеся Троянская по прозвищу “Лужайка” вышла, на самом деле, из далёкой от металла и прогрессивного рока среды — она была хиппи. Она была ещё и первой женщиной, которую поставили солисткой в советской рок-группе. Помимо прочего, в этой среде существовало серьёзное предубеждение против женского вокала, особенно — в “тяжёлых” жанрах, так что когда в восьмидесятом году Олеся только пришла на прослушивание группы “Смещение”, музыканты отнеслись к ней очень скептически. Их скепсис сам собой исчез после того, как девушка запела: вокал у неё был уникальный.

Увлечение “несоветской” музыкой у девочки началось в детстве — ей попал в руки альбом, где, помимо “Самоцветов” и “Голубых гитар”, была записана одна песня “Битлз”. Позже Олеся увлеклась и пыталась поделиться увлечением со школьными подругами — пригласила к себе домой и поставила пластинку “Битлов”. На дворе стоял конец шестидесятых, и пионерки сказали Олесе, что она ненормальная. В классе ей устроили бойкот, и будущая звезда рок-сцены предпочла перед всеми сказать, что больше так не будет. Она опасалась, что бойкот плавно перейдёт в травлю.

Первый концерт с участием “Смещения” и Олеси страшно впечатлил публику. Агрессивная игра музыкантов сочеталась с яростным напором вокалистки: тексты она кричала и рычала, бегала по сцене, садилась на шпагат.

Вообще за манеру петь криком, за лужёный голос, мощный вокал приятели стали звать Олесю “Трактор Беларусь”. И необычная вокалистка, и использование “дыма” на сцене — что было в новинку — и уж, конечно, музыка моментально сделали группу “Смещение” знаменитой среди любителей рока и металла. Для самих музыкантов каждое выступление было экстримом.

Во-первых, такие концерты были нелегальны и власти не одобрялись. Во‑вторых, часто “собирали” шоу из подручных средств, и, например, на одном из выступлений солист чуть не наступил ногой в ведро с жидким азотом, которым делали дым на сцене. Представители конкурентов могли исподтишка кинуть на сцену в музыканта бутылки. В общем, от деловой обстановка была далека.

Группа просуществовала всего несколько лет. В восемьдесят третьем музыканты решили делать официальную карьеру, а Олеся, оставшись без группы, вскоре плотно подсела на наркотики. На новом месте, в Петрозаводске, музыканты пытались создать аналог “Смещения”, но без Олеси не зашло.

Позже Троянская пела с “Автоматическими удовлетворителями” и сольно, блюз, выступала с Башлачёвым, выходила замуж за гитариста “Алисы” Андрея Шаталина и рожала от него сына и в конце концов умерла на руках третьего мужа от рака груди — в девяносто пятом, не дожив до сорока. Перед смертью она перенесла ещё одну трагедию, и, как, кажется, всё в своей жизни — по‑рокерски. В её квартире загорелась проводка, и Олесе пришлось вместе с мужем в одних трусах спускаться по водосточной трубе. По счастью, оба её сына были у бабушек. После её смерти ещё некоторое время находились певицы, делавшие деньги на том, что выступали под именем Троянской.

Наталия Медведева

Хотя сейчас принято вспоминать Медведеву прежде всего как бывшую жену Эдуарда Лимонова, но Наталия Георгиевна, без сомнения, сама по себе была явлением. Коренная ленинградка, в детстве она играла на пианино, в семнадцать снялась в кино и вышла замуж, чтобы эмигрировать в Америку, там — сделала себе имя как манекенщица. Там же, в Америке, начала карьеру певицы, которую продолжила, переехав в Париж в начале восьмидесятых.

Как певица она казалась “всеядной”: джаз, кабаре, русские романсы и бродвейские мюзиклы. Но в этот список попала за песни в стиле панк.

В девяностых в жизни Медведевой произошло сразу несколько поворотов. Она вернулась на родину, начала работать журналисткой и писать собственные песни и прозу. О своём российском читателе отзывалась цинично: “К литературе у русскоязычного читателя отношение странное — ему обязательно надо, чтобы по башке огрели: инцест, педофилия, гомосексуализм, исповедь предателя Родины”.

Её изумляло — после Европы — и отношение к писательницам: “Я не говорю о том, что я первооткрыватель чего-либо, хотя, наверное, открыла некую ветвь искренности и настоящести, если можно так выразиться, в том, что касается женского творчества. Особенно в России. На том же самом Западе существуют современные женщины-писатели, которые не ханжи. В России, по‑моему, их нету. Вот смотрите, мужчины могут позволить себе какие-то откровенности, а когда это делают сами женщины, у них это вызывает массу протеста. Как будто есть некий договор неписаный: об этом говорить будем, об этом не будем...”

Если писать книги её заставил полюбить третий муж, тот самый Эдуард Лимонов (и во Франции она моментально оказалась востребованнее), то в рок она влюбилась, вступив в отношения с Высокосовым из “Коррозии металла”. Пока на телевидение Медведеву приглашали как скандальную писательницу, она покоряла российскую сцену как певица.

Новый стиль Медведевой сочетал силу и депрессивность, на её концертах порой задыхались — словно огромной волной захлестнуло. Её творчество потрясало, его отмечали как особенное, и — она жила так же бедно, как, бывало, в Париже, выступая в ночных ресторанах с Алёшей Дмитриевичем. Никому и в голову не могло прийти, что при всех похвалах от критиков Наталия Георгиевна совершенно не востребована ценителями рок-музыки, живёт в бедности. Так, в бедности, она и умерла. Сгорела от плеврита в считанные дни — не хотела обращаться к докторам. Сорок четыре года, зима 2003.

Янка Дягилева

Женский голос поколения, взрослевшего в Перестройку и ранние девяностые, соучастница, как порой шутят, “Гражданской обороны” и “Калинова моста” — и просто сама по себе певица, лицо собственного проекта «Великие октябри», Янка Дягилева родилась в середине шестидесятых. Чуть раньше того времени, когда Троянская открыла для себя “Битлз”, и вскоре после того, как Медведева села за пианино. Это произошло в Новосибирске, в Сибири, особом для русского рока пространстве.

Ещё в юности Янка начала постоянно искать себя, метаться, пробуя здесь и там. Начала учиться в музыкалке — бросила, пошла в простой кружок гитары, поняв, что премудростей не хочет, а хочет сразу практику, технику, аккорды, песни во дворе. Читала стихи запоем, обязательно — Серебряный век; писала стихи так же, запоем, и совершенно уже не “серебряные”. Поступила в институт — бросила институт.

В двадцать один год Дягилева познакомилась с Егором Летовым (омичом) и, как считается, это стало окончательной точкой поворота. Теперь Янка Дягилева существовала в роке и для рока.

Уже в двадцать два года — первое выступление на большой сцене, на панк-фестивале в Тюмени. Удивление и восторг публики: разве можно девушке петь вот так? Многих почему-то шокировала, что на сцену решилась выйти девчонка немодельной, мягко говоря, фигуры, конопатая, немного квадратная. А дальше — три года плотного творчества. Концерты. Записи. Огромные фестивали и крохотные квартирники. Казалось, Янку ждёт растущая всё более популярность; казалось, через двадцать лет при ней будут почти что вставать по стойке “смирно” — хотя и амплуа не велит — юные рокеры. Но что-то случилось — что-то страшное. Одни говорят, Янку съела тоска. Другие — что она стала жертвой преступления, которое никто не захотел раскрывать; некоторые из друзей Янки заподозрили вполне конкретного человека. Убийство “воздыхателем” — разве редкость в России?

Майским вечером двадцатипятилетняя певица вышла из дачного домика и не вернулась. Через неделю рыбак обнаружил её тело в реке. На похороны пришло больше тысячи человек. После похорон домой к Янке пришёл Летов и забрал всё, что нашёл: черновики, письма... “Чтобы не пропало”. Авторские и имущественные права при этом перешли лучшей подруге — так решил отец. Дом, в котором жила Янка, стал её неофициальным музеем, местом паломничества сибирских любителей рока — но скоро его обещают снести.