Кара богов, или Десять казней для Монтесумы

Начало:  Знамения, предрекавшие крах империи ацтеков

ПРАВЛЕНИЕ ПОД «НЕСЧАСТЛИВОЙ ЗВЕЗДОЙ»

В год его восшествия на престол началась засуха, а после, как следствие, голод, который достиг апогея в 1505 г. На следующий год приметы обещали хороший урожай, однако поля подверглись нашествию полчищ грызунов, которых приходилось отгонять с помощью факелов.

В этот год — 1 Кролик по ацтекскому календарю — заканчивался цикл в 52 года, ацтекский «век». Первый год предыдущего цикла, также 1 Кролик, был тоже голодным. Чтобы «век» не начался при неблагоприятных обстоятельствах, Монтесума пошел на беспрецедентный шаг — перенес празднование «Нового огня» на следующий, 1507 г. — 2 Тростник. Однако и он не обошелся без мрачных предзнаменований — в самом начале случилось затмение Солнца, а позднее — и землетрясение. Цикл начался под «несчастливой звездой», однако (удивительно!) ацтеки не сочли затмение в начале календарного цикла знамением. О нем сохранились сведения лишь в одном источнике — кодексе Теллериано-Ременсис. Может быть, данные о «плохом» начале цикла были вымараны еще при Монтесуме?

О другом солнечном затмении — от 8 мая 1510 г. — сведений куда больше. Его описывают, безусловно, как зловещее событие, но… не предвещающее никаких грядущих бед. Исчезновение светила было опасно само по себе.

Царствование Монтесумы омрачали и другие неприятные события. В самом начале, в 1504 г., один из храмов поразила молния. Не это ли событие — как мрачное знамение — описал позднее Саагун? Еще один храм — богини Тоси — сгорел через несколько лет. В 1507 г. был еще один дурной знак — помимо затмения Солнца и землетрясения.

Монтесума решил подчинить одно из селений Оахаки. Противников заманили через реку во вражеский лагерь. Пытаясь спастись, те прыгали в воду и… превращались в кайманов. Пораженные ужасом ацтеки не стали штурмовать сам город.

В этом же году, при возвращении из похода в область миштеков, 1 800 воинов утонули в реке. Следующее поражение — не от противника, а от природных сил — ацтеки потерпели в 1509 г. в Оахаке. Когда их войска переходили высокогорья, началась снежная буря. Одни воины умерли от холода, другие были раздавлены камнепадом или вырванными с корнем деревьями.

Через год после второго затмения Солнца, в 1511 г., также были снегопады и землетрясения.

Помимо этого, одолевали полчища животных и насекомых: то грызунов, то саранчи, то бабочек, то огромных рыб, которых выбросило на берег после того, как «разверзлась земля».

Каждое событие не было таким уж необычным само по себе, но их частота поражала. Не прокляли ли боги их народ? Не приближается ли конец эры? Так, как считалось, думали ацтеки. А тут еще знаки на небе и слухи о бороздящих океан странных судах…

ЛЕГЕНДА? ФАБРИКАЦИЯ МОНАХОВ? ИЛИ…

Историки XIX и первой половины ХХ вв. считали легенды о знамениях абсолютной истиной. Мало того, по их мнению, ацтеки были настолько деморализованы зловещими знаками, что именно поэтому не оказали конкистадорам должного отпора.

Легенды трактовали с позиций рационализма. Считалось — те, что можно объяснить, передают действительно произошедшие события, а труднообъяснимые следует отнести к последствиям психологического стресса, массовой истерии или же… воздействия наркотиков. Так, полагали, что приводимые к Монтесуме двухголовые уродцы были сиамскими близнецами, «умершая и воскресшая» женщина находилась в коме, а видения вроде залитого кровью озера — капризы воображения человека, отведавшего галлюциногенов. Источником панических настроений служили не только небесные знаки и бедствия, но и смутные слухи о белых пришельцах, обосновавшихся на островах Карибского бассейна и подбиравшихся к их землям.

В 1502 г. произошла встреча Колумба с ладьей майя. В 1509 г. экспедиция Хуана Диаса де Солиса и Висенте Яньеса Пинсона оказалась у побережья Юкатана, а через два года на берег полуострова выбросило лодку с потерпевшими крушения матросами другого корабля. Двое — Гонсало Герреро и Херонимо де Агиляр — дожили до похода Кортеса.

Монтесума знал от купцов о том, что происходит в стране майя. Однажды ему даже поднесли сундук со странной одеждой и оружием. Кроме того, ходили слухи, что Восточные (Большие Антильские) острова захвачены и заселены белыми людьми, прибывшими из очень дальних стран. Часть островитян, сбежав на материк, рассказывала о зверствах чужеземцев.

Знал о продвижениях испанцев и Несауальпилли — именно поэтому он был настроен так пессимистично и пророчил скорое крушение империи.

В 90-е гг. ХХ в. в научных кругах произошел крен в другую сторону — ученые стали не только отрицать, что легенды о знамениях основаны на фактах, но и сомневаться в их ацтекском происхождении. Все «пророчества» стали считать фабрикацией миссионеров. Ученые обратили внимание на то, что во многих знамениях ярко выражены христианские мотивы. В том, что они — плод творчества миссионеров, в общем-то, не сомневались и раньше. Однако даже сюжетам, повествующим о природных катастрофах и чудесах, вроде появления кометы и плачущей женщины, исследователи находили параллели в работах античных историков и средневековых богословов. Распространителями этих историй, как считалось, были студенты и преподаватели колледжа Санта-Крус.

Вскоре это толкование подверглось критике. Оппоненты утверждали, что легенды о «пророчествах» появились раньше, чем начал работать знаменитый колледж, а свидетельства о том, что кометы и землетрясения считались индейцами знамениями издавна, можно найти в проповедях миссионеров. К тому же, многие сюжеты базируются на ацтекской мифологии и имеют параллели не только в источниках Старого Света, но и в сказаниях о славе и крушении царства тольтеков — загадочного народа мастеров, учителей и предшественников грозных ацтеков. 

Бельгийский ученый Мишель Гролиш предложил разделить все легенды на две группы: пророчества в «испанском» и «ацтекском» духе. К первым относятся сюжеты с явным христианским влиянием: явление ангела пленнику, откровения умирающего жреца, пророчество Папанцин и т. д. Вторая группа — восемь знамений Саагуна, которые четко разделены на два цикла, основанных на представлениях ацтеков о двойственной природе всего сущего. Четыре первых знамения цикла: свет на востоке, пожар, удар молнии, комета —– «небесного» происхождения, четыре последних: наводнение, плачущая богиня, птица с зеркалом и монстры — «земного»

В земной, женской, водной серии знамений фигурирует ночь, которая положит конец миру ацтеков, в небесной, огненной, мужской — речь о новом дне и новой эре, которая начнется с высадки испанцев.

Из анализа следует — эти знамения, хоть и основаны на доиспанской традиции, не предвосхищают события, а дают оценку уже совершившимся. Напрашивается вывод — миф о знамениях оформился ПОСЛЕ конкисты.

Эту точку зрения, как и классификацию знамений на заимствованные и имеющие доиспанские корни, разделяет в наше время большинство исследователей. «То, что испанцы делали или могли делать во время конкисты, впоследствии было переосмыслено и представлено в форме предзнаменований, которые предвещали все их действия», — считает А. В. Калюта.

Из этой концепции следуют совсем парадоксальные трактовки. Мексиканская исследовательница Диана Магалони утверждала, что каждое из восьми знамений Саагуна, кроме первого, предвещает конкретное событие конкисты. Пожар в храме — это избиение испанцами участников ритуального праздника в Теночтитлане, молния, уничтожившая храм, и комета символизируют смерть Монтесумы, наводнение — поражение ацтеков в финальном сражении, плачущая богиня — сдачу города, птица с зеркалом — проповедь миссионеров, причем люди верхом на «косулях» — всадники Апокалипсиса.

Трактовка Магалони подвергалась критике. Находятся, однако, и последователи. К примеру, американский антрополог Скотт О’Макк считал, что путь «камня для жертвоприношений» из легенды, пересказанной Дураном, повторяет путь Кортеса в Теночтитлан.

Что же касается самих событий, воспринятых поздней как знаки свыше — их считают абсолютным вымыслом. Поэтому, утверждает А. В. Калюта, «они никак не могут служить аутентичными свидетельствами психологического состояния науа [ацтеков], в частности правящей элиты, накануне прихода испанцев». Отрицает исследовательница и влияние на ацтеков слухов о передвижении испанцев, отвергая очевидные факты — то, что ацтеки обладали информацией о белых.

«…Вплоть до 1516–1517 гг. контакты испанцев даже с майя, отделенными от о. Кубы лишь Юкатанским проливом, равно как и майя с аборигенами колонизированных испанцами к этому времени Больших Антилл, носили эпизодический характер и едва ли могли существенно повлиять на видение мира других аборигенных этносов Месоамерики, тем более столь удаленных от побережья, как обитатели Центрального нагорья — науа. Действительно, в 1502 г. Х. Колумб у берегов Карибского моря встретился с торговой лодкой майя, но это была единственная встреча, и она не произвела особого впечатления ни на Х. Колумба, ни на владельцев лодки. Что же касается уцелевших во время крушения членов экипажа небольшого испанского судна, которое шло из Панамы в Санто-Доминго (совр. Гаити), то с ним поступили так, как обычно поступали со всеми незваными пришельцами, в том числе и занесенными штормом аборигенами Антилл. За исключением восьми человек, все они были почти сразу же принесены в жертву и съедены во время ритуального пиршества, а двое уцелевших после всех дальнейших злоключений испанцев Гонсало Герреро и Херонимо де Агиляр стали невольниками местных вождей и, по словам того же Х. де Агиляра, впоследствии переводчика в отряде Э. Кортеса, с ними, особенно поначалу, обращались, как со всеми прочими невольниками, не выпуская за пределы домохозяйства, что сильно ограничивало их возможности общения с миром аборигенов», — пишет исследовательница.

В этих выводах, несомненно, есть рациональное зерно. Но не перегибают ли ученые палку, считая абсолютно ВСЕ знамения вымыслом и полностью отвергая их доиспанское происхождение? 

Представляется разумным разбить все легенды о знамениях не на две, а на четыре-пять групп. В первую группу следует включить знамения с христианскими мотивами. В них фигурируют ангелы, кресты, проповеди о преимуществах новой религии и пр. Эти «знамения» известны по трудам миссионеров, и в их раннеколониальном происхождении сомневаться не приходится.

Вторая группа — легенды о дурном правителе, разгневавшем своим высокомерием богов. Они дошли до нас из тескокских источников и, вероятно, отражают настроения тамошней знати. Известно, что Монтесума проводил жесткие административные и религиозные реформы, ущемлял права своих партнеров из Тескоко. Не исключено, что часть этих историй стали распространять еще при Несауальпилли и, возможно, по его приказу. Косвенно подтверждает гипотезу то, что «колдун» Мартин Оселотль, посаженный в тюрьму за их распространение, являлся подданным Тескоко и действовал по указанию «сеньора».

Третья группа — знамения, описывающие природные явления, стихийные бедствия и катастрофы, которые, скорее всего, произошли в реальности. Ведь если в большинстве свидетельств сказано, что ацтеки незадолго до конкисты наблюдали некое свечение на небе или же комету, проще признать, что эти явления имели место, чем искать в источниках заимствования.

Самый загадочный феномен — сияние, которое ацтеки наблюдали ночью на востоке между 1508 и 1511 гг. Оно упомянуто практически во всех источниках, которые, несомненно, донесли до нас память о реальном природном явлении. Каком? В сиянии «мишпамитль» видели и комету, и метеорный поток, и зодиакальное свечение. Украинский ученый В. Талах утверждает: в начале XVI в. ацтеки видели полярное сияние, которое возможно на широте Мехико при сочетании местного ослабления магнитного поля Земли и резкого повышения солнечной активности. Это явление было известно жрецам издавна и предвещало стихийные бедствия: заморозки и неурожай, что вскоре и произошло в стране ацтеков. Природный феномен казался людям древности чем-то сверхъестественным, зловещим и позднее был интерпретирован как знак скорой смерти Монтесумы. А до конкисты он играл на руку творцам историй о «дурном правителе».

Явления следующей группы также могли послужить им козырем. Сюда можно отнести затмения, нашествия грызунов и саранчи, землетрясения, наводнения, камнепады — природные бедствия и катастрофы, которые произошли в реальности, отражены в источниках, однако не названы знамениями.

Последняя группа — всяческие чудеса и монстры. Скорее всего, эти «знамения» — плод вымысла, а может — результат воздействия наркотиков. Когда возникли легенды о них — вопрос спорный. Подобные сюжеты могли сформироваться как после, так и до конкисты — как реакция на слухи об испанцах. Ведь, вопреки мнению о том, что ацтеки, живя далеко от океана, ничего не знали о белых пришельцах, те все же получали информацию от майя и своих колонистов с побережья. Выжившие моряки также не были покорными рабами, оторванными от контактов с внешним миром, как считает А. В. Калюта. Гонсало Герреро вскоре стал военачальником и был причислен к местной знати. Именно он рассказал майя об испанцах, а также подготовил к встрече с ними. Уже первая экспедиция на Юкатан встретила яростный отпор, при этом майя знали, с кем сражаются, так как кричали «сastilian», т. е. «кастильцы». Впоследствии именно майя дольше всех сопротивлялись захватчикам. Герреро оказал им большую помощь, но, возможно, был не единственным белым «консультантом» — поле его деятельности слишком широко для одного человека.

Агиляр, хотя и оставался рабом до того, пока его не выкупил Кортес, также сумел отличиться в боях. По его совету войска его хозяина заманили противников в засаду.

Без сомнения, цикл легенд о знамениях окончательно оформился в колониальную эпоху. К созданию некоторых приложили руку миссионеры и получившие католическое воспитание индейцы, другие основаны на доиспанской традиции. Часть этих историй — чистый вымысел, однако часть отразила информацию о реальных природных явлениях, которые, возможно, с самого начала возбуждали тревожные чувства, а поздней были переосмыслены как знамения грядущей катастрофы. Доколониальное происхождение могут иметь и легенды о «дурном правителе», источник которых, скорее всего, в среде тескокской элиты.

Осмысление и переоценка случившегося произошли уже после конкисты. Поэтому, конечно, нельзя утверждать, что ацтеки сидели сложа руки в ожидании грядущих бедствий, но то, что в докортесовом Теночтитлане СОВСЕМ не витали тревожные слухи, отрицать вряд ли разумно. Неурожаи, заморозки, голод, наводнения, необычные явления на небе, распускаемые врагами императора истории о дурном, проклятом правителе, которого, несомненно, ждет кара богов, плюс смутные известия о странных белых людях — грозных воинах, бороздящих на огромных ладьях океан, давали для этого достаточную почву и могли вызвать ощущение тревоги и зыбкости окружающего мира. Ацтеки чувствовали — что-то надвигается. Но откуда последует удар — было им неизвестно.