Гай Гибсон: виражи самого знаменитого пилота «Ланкастера»

Пробы, ошибки и обидные синяки

До войны теоретики стратегических бомбардировок вроде Джулио Дуэ рисовали апокалиптические картины воздушных налётов, сравнимые с разговорами о ядерной войне в 60-е годы.

Массовые атаки на жилые кварталы начались далеко не сразу. Поначалу вообще сыпали листовки или пытались точно попасть в сугубо военные объекты. А когда начали бомбить всерьёз, внезапно оказалось, что сделать это не так уж и просто. Есть подводные камни — навигация, погода, зенитки и так далее. Летать днём слишком опасно, а ночью попасть даже в цель размером с город зачастую было проблематично.

Британский пилот Гай Гибсон успел вкусить всех прелестей периода становления тактики бомбардировок, летая на двухмоторном «Хэмпдене».

Время было раздолбайское. Отправиться в боевой вылет мог едва ли не кто угодно — стрелков набирали из добровольцев среди наземного персонала.

Потери при этом были весьма чувствительные. К осени 1940-го в 83-й эскадрилье, где летал Гибсон, уже не оставалось ни одного пилота, летавшего с первых дней войны, кроме него самого.

Бары, пьянки, мелкие пакости

Чтобы гибло и попадало в плен меньше людей, требовалась сплочённость. В отличие от «харрикейнов» и «спитфайров», у бомбардировщиков на эффективность отдельного самолёта влияла сыгранность всего экипажа.

Средством её улучшить были попойки. Многие пилоты считали, что всё равно не доживут до конца войны. Поэтому негативных последствий чрезмерного употребления алкоголя лётчики не особо боялись. Зато традиция собираться в нелётные дни в каком-нибудь баре и надираться до потери сознания гарантировала, что экипаж не разбежится по окрестностям к подружкам, а будет вместе. Люди лучше узнают друг друга и будут работать слаженно.

Иногда в барах можно было нарваться и на драку. В первые месяцы после Дюнкерка, например, многие эвакуировавшиеся были возмущены тем, что они почти не видели британских самолётов.

Поэтому лётчикам не рекомендовалось появляться в питейных заведениях в одиночку — можно было огрести от разозлённой пехоты.

Другой особенностью 1940 года были конфликты между бомбардировщиками и истребителями. Претензия проста — истребитель летает несколько часов, сбивает самолёты, а потом приходит в бар свеженький, франтует, ловит восхищённые взгляды. Бомбардировщики же зачастую трясутся в своём «Хемпдене» всю ночь, попадают домой уставшие, злые. Хвастаться сбитыми не выходит, а результативность бомбовых ударов ещё подсчитай. И вот приходят бомбардировщики в бар, а там очередной истребитель выпендривается.

Бомберов обычно было больше, и они были злее, поэтому преимущество в драках обычно было на их стороне.

Но были и другие способы подгадить друг другу — как классическое «выкрасть знамя эскадрильи ночью», так и чисто авиационные придумки. Например, прилететь и «разбомбить» аэродром, качественно загадив его мелкими обрывками туалетной бумаги.

Ночной истребитель

Каково же было удивление Гибсона, когда в ноябре 1940 года его перевели командовать крылом в 29-ю — истребительную! — эскадрилью.

Правда, летать ему предстояло не на лёгком одномоторном истребителе, а на ночном «Бофайтере» — двухмоторной машине, больше напоминающей бомбардировщик. И, как и в бомбардировщике, в оснащённом радаром «Бофайтере» результат работы зависел от сплочённых действий команды.

К сожалению для Гибсона, не от них одних. Жизнь «ночника» представляла слишком мало возможностей для атак. Даже при наведении операторами радаров с земли, а потом при помощи прибора поменьше на борту, просто встретить неприятеля и отстреляться было большой удачей.

Гибсон к тому же не отличался и особой меткостью стрельбы. А на «бофайтерах» тогда ещё часто заклинивали пушки. И, хотя наш герой и успел записать на свой счёт три подтверждённые победы, работа «ночником» ему не понравилась. Мотаешься регулярно в условиях плохой видимости, а результат неочевиден. Единственный плюс — низкие потери. Но Гибсон жаждал совсем другого.

А затем стало ещё хуже — в конце 1941-го его перевели в учебное подразделение передавать опыт. Возражения делу не помогли, Британии требовались новые и новые пилоты, и кто-то должен был их учить.

Пилот «Ланкастера»

Но весной 1942-го Гибсона назначили командиром 106-й эскадрильи, вернув его в бомбардировщики.

Возглавив подразделение, он теперь летал в пять раз меньше. Правда, усталости было больше — на него свалился ряд организационных вопросов.

Кроме того, надо было ждать обратно своих ребят, что было особой формой психологической пытки.

В случае гибели пилотов приходилось писать похоронки, а то и лично общаться с вдовами погибших.

Это был период накопления и систематизации опыта. В RAF (Royal Air Force — Королевские ВВС) переходили от спорадических малоэффективных налётов к сжиганию городов в огненных смерчах, что стало визитной карточкой тех же «ланкастеров» во Вторую мировую.

Бомбили теперь не поодиночке, не по разумению отдельных экипажей, а по чётко выверенному плану. Лучшие — эскадрилья «патфайндеров» («первопроходцев») — сбрасывали ярко горящие бомбы-маркеры. После чего по хорошо освещённому району работали сотни бомбардировщиков, что зачастую приводило к весьма разрушительным результатам.

Самый главный вылет

В марте 1943-го Гибсону сделали лестное предложение — совершить «самый важный вылет за всю войну». Он, конечно, тут же согласился. Целью были дамбы в долине Рура. Разрушь их — и крупнейший промышленный район Германии останется без воды. Что повлияет на производство как бы не сильнее, чем знаменитые «рейды тысячи бомбардировщиков».

В мае рейд состоялся — и завершился успехом.

Это был самый результативный неядерный удар силами бомбардировочной эскадрильи за всю войну. И возглавлявший его Гибсон быстро стал одним из самых знаменитых лётчиков Британии.

Вскоре после этого он совершил пропагандистское турне за океан по личному приглашению Черчилля. Затем написал мемуары. Пробовал себя в политике, баллотировавшись в парламент от консерваторов. Не вышло. Не беда — зато можно работать на неплохих штабных должностях. Но бурный нрав и деятельная натура не позволяли сидеть на месте.

Гибсон выбил себе разрешение на боевой вылет. И 19 сентября 1944 года отправился в рейд на двухмоторном «Москито» — сбрасывать маркеры для «ланкастеров». Из этого полёта наш герой уже не вернулся: многообещающая карьера Гая Пенроуза Гибсона трагически завершилась.