Мария Гамильтон: за что Петр I казнил свою любовницу
413
просмотров
Фрейлина спала с царём, подворовывала у царицы и пускала о ней глупые сплетни, но страшная кара постигла её за подрыв российской демографической политики.

 Фрейлина русской царицы Екатерины I Мария Гамильтон носила звучную шотландскую фамилию, но никогда не бывала на исторической родине. Её предок приехал в Москву ещё при Иване Грозном. К моменту рождения Марии её семья полностью обрусела, но благодаря иностранному происхождению все Гамильтоны были приближены к царскому двору. Неудивительно, что юная Маша уже в начале 1710-х годов оказалась приставлена к Екатерине — жене Петра I и будущей русской императрице.

Портретов Марии Гамильтон не сохранилось, но она была достаточно привлекательна для того, чтобы на неё обратил внимание русский царь. Пётр отличался повышенной сексуальной активностью, и лишь немногим женщинам, служившим при дворе, удавалось избегнуть его домогательств. Екатерина не препятствовала такой охоте за юбками, мало того, она даже подсылала к мужу своих смазливых служанок. Мимолётные флирты и связи царя её не волновали — будущая императрица была уверена, что сердцем государя прочно владеет лишь она одна.

Екатерина I [Ж.-М. Натье, 1717].

 Возможно, именно по этой схеме в царскую постель попала и Мария Гамильтон. Знаменитый токарь Андрей Нартов, помогавший Петру в его увлечении ремёслами, в 1715 году записал в своём дневнике: «Впущена была к его величеству в токарную присланная от императрицы комнатная ближняя девица Гамильтон, которую, обняв, потрепал рукою по плечу, сказал: «Любить девок хорошо, да не всегда, инако, Андрей, забудем ремесло». После сел и начал точить». Для царя Маша Гамильтон явно была просто очередным объектом для утоления обуревавшей царя похоти.

Для самой Маши связь с царём являлась, видимо, просто служебной обязанностью. Сердце фрейлины принадлежало не государю, а одному из его многочисленных денщиков Ивану Орлову. Судя по дальнейшим событиям, она сильно любила царского адъютанта, а его ответные чувства глубиной не отличались.

Связь денщика и фрейлины дважды приводила к беременности. Растущий живот Гамильтон тщательно скрывала, а нежелательный плод вытравливала с помощью лекарств, которые она, жалуясь на запоры, выпрашивала у придворного аптекаря. Любовник быстро охладел к Марии, поколачивал её, завёл связь с другой фрейлиной — Авдотьей Чернышёвой. Эта женщина, тоже бывшая любовница Петра I, была выдана царём замуж за генерала Григория Чернышёва, и славилась на весь Петербург своей нимфоманией. Орлов был всего лишь одним из её многочисленных любовников, но Мария ревновала, переживала и пыталась возродить его остывшие чувства к ней любыми способами. В 1716 году и Орлов, и Гамильтон в составе царской свиты отправились в заграничное турне. Во время переездов Мария подворовывала в покоях Екатерины. Украденные 300 червонцев она отдала любовнику, но эти деньги помогли мало.

Связь всё ещё тянулась, и в 1717 году Гамильтон вновь понесла. В этот раз уговорить аптекаря почему-то не удалось, и фрейлине, скрывавшей беременность, пришлось тайно рожать. Позже, на следствии, она показала, что ребёнок ударился о край посудины, куда она рожала, и умер, однако её горничная Катерина Терповская засвидетельствовала, что Гамильтон сама задушила младенца. Тело ребёнка горничная выбросила в Неву.

Упомянутое следствие было заведено, однако, вовсе не из-за детоубийства. В своей дальнейшей судьбе виновата оказалась сама Гамильтон. Желая избавиться от соперницы Авдотьи Чернышёвой, Мария пустила по Петербургу дерзкий слух. Дескать, Чернышёва рассказывала одному из царских денщиков, будто царица ест воск, и из-за того у неё по лицу пошли угри. Очень довольная своей проделкой, Мария поведала о ней Орлову. Тот страшно перепугался: он отлично знал, что клевета на царскую особу — государственное преступление. При первой возможности он бросился в ноги к Екатерине и наябедничал на свою любовницу. Государыня удивилась: угрей у неё на лице не было, воск она отродясь не ела, и даже зловредный слух до неё ещё не дошёл. Она вызвала Гамильтон. Та сперва отнекивалась, и созналась, что сама пустила сплетню, только когда Екатерина собственноручно надавала ей тумаков. Фрейлину со слишком длинным языком взяли под стражу. На всякий случай, надели кандалы и на доносчика Орлова. Обоих препроводили в свежепостроенную Петропавловскую крепость. Можно сказать, что незадачливые любовники справили новоселье в её Трубецком бастионе.

Петропавловская крепость [Гравюра 1730-х годов].

 В комнатах у Гамильтон произвели обыск. Обнаружилось много украденных вещей царицы, в том числе ювелирные украшения с алмазами и платья Екатерины. Как раз в это время Пётр плотно занимался семейными проблемами: готовил возвращение на родину и арест сбежавшего сына Алексея и чинил кровавый сыск по делу майора Глебова — воздыхателя первой жены царя. Дело об оскорблении и ограблении Екатерины прекрасно дополняло этот список. Началось следствие.

После первых допросов служанок Марии всплыла информация об изведённых младенцах. Орлов, припугнутый пыткой, всё валил на любовницу: он, якобы, ничего не знал ни о её беременностях, ни о происхождении червонцев, которые она ему дарила. Мария молчала. После того как ей дважды дали по пять ударов кнутом, она начала сознаваться в содеянном, но брала всю вину на себя. Упорствовала она лишь в том, что третьего ребёнка не убивала. Ни одного показания против Орлова она не дала: видимо, действительно его сильно любила. О ходе дознания доложили Петру. Царь неожиданно серьёзно отнёсся к делу об убиенных младенцах. Уже несколько лет в окрестностях дворца и даже в дворцовой канализации находили трупики новорожденных. По Петербургу ползли нехорошие слухи, и появилась возможность положить им конец. Кроме того, Пётр, видимо, имел основание сомневаться, уж не его ли приплод вытравила попавшаяся фрейлина.

Пётр Великий [С. Кириллов, 1984].

Суровый приговор Гамильтон (в следственном деле она именовалась «девицей Гамонтовой») предрешило ещё одно обстоятельство. В то время Петра I всерьёз занимала демографическая политика. Он всячески заботился о повышении рождаемости в России. В ноябре 1715 года вышел царский указ об учреждении специальных гошпиталей, предназначенных для появления на свет незаконнорожденных детей. Эти байстрючата пользовались покровительством государства. Ведь из них вырастали будущие солдаты. На Руси и в допетровские времена женщин-детоубийц было принято живьём закапывать в землю по грудь. Теперь особое наказание давалось за лишение жизни незаконнорожденных детей. Если в обычной семье отцу случалось прибить собственного отпрыска, ему грозил год тюрьмы и церковное покаяние. Женщине, избавившейся от ребёнка, рождённого вне брака, полагалась смертная казнь. Эта участь ждала и Марию Гамильтон.

Женщина, закопанная в землю [рисунок конца 17-го века].

27 ноября 1718 года Пётр I подписал приговор. «Девка Мария Гамонтова» за «душегубство» и воровство у царицы приговаривалась к казни. Сплетни о воске и угрях, из-за которых и началось следствие, к концу розыска куда-то улетучились. Служанка Терповская, помогавшая избавляться от трупиков, была приговорена к наказанию кнутом и годовой ссылке на прядильный двор. Иван Орлов вышел сухим из воды: из Марии не удалось выбить показаний против него. Царского денщика в день приговора освободили из-под стражи и в возмещение перенесённых тягот пожаловали ему звание гвардейского поручика. И Екатерина, и вдовствующая царица Прасковья Фёдоровна просили Петра помиловать Гамильтон, но царь был непреклонен: та, кто убивала будущих солдат, недостойна жизни.

Мария Гамильтон перед казнью [Павел Сведомский, 1904]

 Казнь состоялась 14 марта 1719 года на Троицкой площади в Петербурге. Собралось довольно много народу. Казни, в том числе женские, в новой российской столице были делом вполне обычным, но в этот раз публика пришла посмотреть на инновацию: первое в России применение привезённого из Англии специального меча. Мария поднялась на эшафот в белом платье с чёрными лентами. Ни палач, ни его импортное орудие не подвели — через несколько минут голова женщины скатилась к ногам стоявшего в первых рядах публики Петра. Тот поднял окровавленную голову и принялся читать окружающим лекцию об артериях и прочих сосудах шеи, показывая их на подвернувшемся кстати наглядном пособии. Когда тема лекции была исчерпана, царь поцеловал голову недавней любовницы в губы и выбросил её в грязь.

История Марии Гамильтон имела необычное продолжение. Спустя 70 лет возглавлявшая Академию наук княгиня Екатерина Дашкова обнаружила большой перерасход спирта в подведомственной ей кунсткамере. Проведённая ревизия выяснила, что алкоголь идёт на поддержание в форме хранящихся в запасниках женской и мужской отрубленных голов. Дальнейшие изыскания установили, что это головы Марии Гамильтон и казнённого в 1724 году любовника Екатерины I Виллима Монса. Дашкова рассказала об этой находке своей подруге Екатерине II. Императрица, осмотрев страшные экспонаты, повелела закопать их в том же подвале, где они хранились долгие десятилетия.

Ваша реакция?


Мы думаем Вам понравится