Баския в пяти картинах

1. «Знаменитые негритянские атлеты» (1981)

Четыре лица без определенных черт, бейсбольный мяч и три слова — все очень просто и нарисовано с детской энергией, выходящей за контуры. Баския еще школьником начинал с уличного искусства и в дуэте с Элом Диасом работал под ником SAMO. Первые вещи для выставок в галереях — рисунки, в том числе и этот, с фразой, которая часто встречается на его работах, — «famous negro athletes» («знаменитые негритянские атлеты»). Помимо ритмичности и даже перкуссионности этих слов, их важность в том, что Баския указывает на простой факт: чернокожие знаменитости в Америке существуют только в спорте, но не в культуре и искусстве. 

Жан-Мишеля Баския сложно понять без базовых представлений о рейганомике и борьбе за права человека в США в 1960-е. Еще сложнее осознать, что его слава (но не он сам) является продуктом этих идеологически полярных процес­сов. Рейганомика, то есть экономическая стратегия правительства США при пре­зиденте Рональде Рейгане, заключалась в снижении налогов для богатых людей и корпораций, из-за чего у тех и других освободились излишки капи­тала, которые использовались для разных спекулятивных игр, в том числе и на художественном рынке. Именно этим объясняются высокие цены на работы художника при его жизни и уже после смерти. Баския умер в 1988 году, через год после выхода на экраны фильма Оливера Стоуна «Уолл-стрит». «Жадность — это хорошо», — утверждает главный герой фильма, корпоративный рейдер Гордон Гекко (кстати, фамилия говорящая, в одной букве от прожорливой ящерицы геккона). Прошлые и нынешние коллекцио­неры Баския часто похожи на Гекко. 

Кульминацией борьбы за права человека в США стало убийство чернокожего политика Мартина Лютера Кинга белым фанатиком во время митинга 4 апреля 1968 года в Мемфисе. Бунты афроамерикан­ского населения по всей Америке убедили правительство, что в структуре американских городов нужно что-то менять. Были приняты новые законы о десегрегации, вводившие, например, общие автобусы для белых и черных школ. Результатом этих мер стала вспыш­ка бытового расизма, известная как «побег белых» («white flight») из центров больших городов на окраины, в так называемую одноэтажную Америку. Так в мегаполисах США образовались трущобы, существующие и по сей день (хотя сегодня джентрификация потихоньку вытесняет беднейшие слои населения на окраины). В них жили и живут собратья Баския, чьи интересы и духовную жизнь он взялся представлять в ультраснобском и элитарном мире современ­ного искусства.

2. «Духовики» (1983)

Триптих «Духовики» посвящен концертному альбому саксофониста Чарли Паркера и Диззи Гиллеспи «Джаз в Мэсси-холле», записанному 15 мая 1953 года. Это шедевр одной из джазовых манер, би-бопа, отличающейся высокой скоростью и головокружительной сложностью. Помимо их схема­тичных портретов, Баския покрывает холсты надписями, отсылающими к музыке («Ornithology» — композиция Чарли Паркера, у которого было прозвище Птица), анатомии («ear», «teeth», «feet» и «larnyx», искаженное «larynx» — «гортань», важный орган для духовика) и даже спискам покупок («soap» — «мыло»). В центральной части красуется череп — частый у Баския мотив, связанный со скоротечностью жизни, в первую очередь афроамерикан­ской.

Обращение Баския к Паркеру и Гиллеспи вскрывает общие приемы: импро­визацион­ность, нарочито разболтанные композицион­ные ходы, умение впле­тать ошибки в музыкальную (и изобразительную) ткань. Кроме того, это по­пыт­ка включить Паркера и Гиллеспи в современность и утвердить их место в истории с помощью монументаль­ной живописи. Список несправедли­востей, допущенных по отношению к гениям афроамериканского искусства, очень длинный, и особое место занимают в нем джазмены и блюзмены, к которым в Европе относились намного человечнее, чем на родине.

3. Жан-Мишель Баския, Энди Уорхол. Без названия (1984)

Эта работа Баския, написанная вместе с Энди Уорхолом, — единственная, которую можно увидеть в России (она выставлена в Мраморном дворце Русского музея). Баския взял Уорхола нахрапом: в 1980 году подошел к нему в ресторане и сунул несколько рисунков. Правда, до совместной работы дело дошло только к 1984 году. Оба работали независимо: Уорхол раскрашивал контуры предметов, спроецированные на холст диапроектором, Баския затем экспрессивно лепил слой за слоем (результат напоминает рекламу мебельного магазина, покрытую граффити).

На тот момент коллеги и критики относились к Уорхолу крайне негативно. Его считали придворным художником у людей, добившихся успеха при Рейгане, портретистом спекулянтов и плутократии. И действительно, редкий образ успешного бизнесмена в американском кино 1980-х обходится без портрета кисти Уорхола в интерьере. Ореол звездности и ощутимого финансового достатка, однако, привлекал Баския и близкое ему поколение художников, не нашедших точек соприкосновения с академичным и строгим искусством концептуализма и минимализма. Признание Уорхола было для Баския крайне важным, но недолго. С первых совместных выставок середины 1980-х на дуэт посыпались критические отзывы, и Баския почувствовал, что ассоциации с Уорхолом тянут его ко дну, после чего прекратил общение со старшим коллегой. Смерть Уорхола в 1987 году тем не менее Баския перенес крайне тяжело и погрузился в депрессию, которая и стала одной из причин его ранней кончины от передозировки героина.

4. «Автопортрет» (1984)

С самого начала своей карьеры Баския рассчитывал на признание наравне с гениями авангарда. Его «Автопортрет» 1984 года тому доказа­тельство: кар­тина ставит Баския в освященный давней традицией ряд худож­ников, утвер­ждав­ших свое право на независимость от заказчика и чисто ремесленных вопросов. Надо сказать, что Баския своего добился: его очень часто называют «черным Пикассо». На «Автопортре­те», однако, не чувствуется уверенности в том, что поиск славы обречен на успех: художник тщательно выписывает зубы, не улыбается, но скалится на зрителя, как бы сопротивляясь одомаш­ниванию.

До появления Бэнкси Баския был главным символом успеха для не-белых уличных художников, мечтающих о карьере в большом мире искусства. Стре­мительное продвижение через анонимность улиц в престижную галерею Аннины Нозей, коллекцию Генри Гельдцалера, европейские собрания, аукционные рекорды и, наконец, посмертная ретроспектива в американской Третьяковке, Музее Уитни, в 1992 году считались до недавних пор образцом взлета для граффитчика. Но искусство Баския не похоже на то, чем занимались его соратники, прославлявшие свои имена тщательно выписанными каллигра­фическими надписями. У его работ европейская родословная: мать водила Баския в Музей современного искусства Нью-Йорка смотреть на Пикассо и авангард, а его стиль больше напоминает ар-брют, направление, открытое французским художником Жаном Дюбюффе в 1950-е годы. Дюбюффе увлекся искусством аутсайдеров и примитивными рисунками в общественных местах, увидев в этих выплесках массового сознания основания для новой, брутальной и прямолинейной эстетики, напоминающей о европейской архаике.

5. «Верхом на смерти» (1988)

«Верхом на смерти» — практически рентгеновское изображение: вроде бы художник и победил, оседлав вечного врага человечества, а вроде и проиграл, потому что диагноз неумолим. Эта вещь сделана в последний год жизни Баския. Чернокожая мужская фигура в профиль, висящая в воздухе, под ней — смерть на четвереньках. Они постепенно растворяются в золотом — то ли фоне, то ли тумане (в европейском христианском искусстве такие фоны символизи­ровали небеса и вечность).

К молодым знаменитостям часто приковано пристальное внимание СМИ. В 1987 году многим критикам казалось, что Баския повторяется и работает только для коллекционеров. Как уже было сказано, сам он погружался в депрессию, став в итоге жертвой героиновой эпидемии и превратившись из «лучезарного ребенка», как назвал его критик Рене Рикар, в наркомана.

Смерть от передозировки в 1988 году превратила Баския в романтического героя и поставила его в один ряд с другими художниками, уничтожившими себя. В 1996 году вышел фильм о Баския, снятый его другом Джулианом Шнабелем, — а байопики о художниках можно пересчитать по пальцам.

Однако нельзя сказать, что притягательность Баския поверхностна и основана только на трагических обстоятельствах рано оборвавшейся жизни. В образе дикаря, рассказывающего правду, либеральный Запад видел надежду на спасе­ние еще со времен Вольтера. Баския стал в ряд таких дикарей, открыв поклон­никам, не имеющим лишних миллионов на покупку его вещей, правду об их зависимом и угнетенном состоянии. Картины Баския — это шум и ярость, которые дано почувствовать всем, кто чувствует себя в клетке рутины.