Как американцы потеряли Дальний Восток: «это хуже, чем Перл-Харбор»

«Главком занят»

По мере того как рассвет этого дня (в Восточном полушарии это было уже восьмое декабря 1941 года) продвигался на запад, японцы продолжили заниматься тем, с чего и положено начинать любой уважающий себя блицкриг, — уничтожения вражеской авиации, причём желательно на земле. Их авиаудары последовательно обрушились на американские аэродромы на атолле Уэйк и филиппинском острове Минданао, а также на британские в Гонконге и Сингапуре. При этом основные силы американских «ВВС Дальнего Востока» на Филиппинах удара на рассвете избежали.

На восьмое декабря 1941 года эти силы были достаточно внушительными и насчитывали 35 новейших стратегических четырёхмоторных бомбардировщиков «Боинг» B-17 «Летающая крепость» и 107 истребителей «Кёртис» P-40 «Уорхок». Плюс 29 бомбардировщиков и 38 истребителей более старых типов, а также ещё 50 разведывательных и учебных машин. Бóльшая часть этих самолётов базировалась на аэродромах Ида-Филд и Кларк-Филд на главном острове архипелага Лусоне.

На рассвете седьмого декабря — в 7:48 по времени Гавайских островов, или в 2:18 уже восьмого декабря по времени Филиппин — на Пёрл-Харбор упали первые японские бомбы. В 2:30 в штабе Азиатского флота ВМС США на Филиппинах приняли знаменитую радиограмму «Авиационная атака Пёрл-Харбора. Это не учения», но не сообщили о ней в штаб Сил армии США на Дальнем Востоке (USAFFE), поскольку посчитали, что те получили эту информацию по своим каналам. В результате начальник штаба, бригадный генерал Ричард Сазерленд узнал о начале войны из передачи обычной коммерческой радиостанции лишь час спустя, около 3:30. Он немедленно позвонил своему шефу, главнокомандующему USAFFE генерал-лейтенанту Дугласу Макартуру и сообщил ему эту новость.

Большинство американских исследователей сходятся в том, что у генерала Макартура в этот момент случился нервный срыв и он впал в прострацию.

Причём не так, как в известных сказочках про «сбежавшего из Кремля» Сталина, а по-настоящему: в течении нескольких важных часов в подчинённые Макартуру войска не поступало вообще никаких приказов командования. И если по Азиатскому флоту США была объявлена боевая тревога, то военнослужащие Армии США на Филиппинах по большей части узнали о начале войны лишь придя в обычное время на завтрак. При этом начальник штаба Макартура, генерал Сазерленд всё это время был занят прежде всего тем, что «оберегал» своего шефа от слишком рьяных и инициативных подчинённых.

Одним из них был командующий ВВС Дальнего Востока генерал-майор Льюис Бреретон. Согласно предвоенному плану «Радуга 5» с началом боевых действий его дальние бомбардировщики должны были немедленно нанести удар по аэродромам на принадлежавшем тогда Японии острове Формоза (нынешний Тайвань), где была сконцентрирована вражеская авиация, способная достигнуть Филиппин. Поэтому около 5:00 генерал-майор прибыл в штаб главкома, доложил начальнику штаба о готовности и запросил подтверждение действий согласно плану. Однако бригадный генерал Сазерленд сказал, что главком занят, и приказал ждать дальнейших распоряжений.

Через восемь часов

Драгоценное время шло, приказов от Макартура не поступало, и это несмотря на то, что в 5:30 из министерства обороны и генштаба армии США пришло уже официальное подтверждение состояния войны и приказ действовать согласно плану «Радуга 5», а в 6:15 — сообщение о японском авиаударе уже совсем рядом, по аэродрому на втором по величине филиппинском острове Минданао. В 7:15 генерал-майор Бреретон не выдержал — опять прибыл в штаб и запросил встречи с Макартуром, чтобы лично убедить его отдать приказ об атаке японских аэродромов. Сазерленд его к главкому не пустил и опять приказал ждать дальнейших распоряжений.

Около 8:00 Бреретону дозвонились из главного штаба армейской авиации. В Вашингтоне к тому времени уже знали примерное число потерянных в Пёрл-Харборе самолётов, поэтому главком авиации генерал-майор Генри Арнольд решил лично предупредить командующего ВВС Дальнего Востока, дабы тот ни в коем случае не допустил, чтобы его самолёты были застигнуты «с хвостами на земле». Сразу после этого Бреретон позвонил Сазерленду, но начальника штаба не оказалась на месте.

Тогда Бреретон решил обезопасить наиболее ценные машины. К 8:30 он поднял в воздух все «летающие крепости» и три эскадрильи истребителей Р-40 c тем, чтобы они хотя бы не изображали мишени на аэродромах.

В 8:50 Сазерленд наконец перезвонил Бреретону, но лишь затем, чтобы опять отказать, а также запретить ему впредь звонить в штаб и отвлекать их своими глупостями от важных дел.

Между тем японцы всё не появлялись.

Объяснялось это просто. Японское командование изначально планировало нанести удар по американским аэродромам на острове Лусон как и везде, на рассвете. Но подвела погода – остров Формоза с ночи накрыло густым туманом, вылет был отложен. Если бы генерал-майору Бреретону разрешили послать его «летающие крепости», то, подлетев к Формозе, они обнаружили бы на тамошних аэродромах идеальные цели — почти две сотни полностью заправленных и вооружённых самолётов. Однако этого не случилось, а туман между тем рассеялся, и в 9:30 авиагруппа из состава 11-го Воздушного флота — 108 двухмоторных бомбардировщиков «Мицубиси» G3M и G4M с эскортом из 90 истребителей «Мицубиси» A6M «Зеро» — начала взлёт и вскоре взяла курс на юг.

Около 10:00 командующий ВВС Дальнего Востока генерал-майор Льюис Бреретон нарушил прямой приказ «не беспокоить» и уже в четвёртый раз за это утро обратился в штаб Сил армии США на Дальнем Востоке. Начальник оного штаба, бригадный генерал Сазерленд, уже не выбирая выражений, тоже в четвёртый раз запретил ему «предпринимать какие-либо агрессивные действия». Единственное, что выбил себе Бреретон, было разрешение на разведывательный вылет. Спустя почти восемь часов с начала войны у него появилась возможность сделать хоть что-нибудь.

Филиппины обречены

Ситуация изменилась всего через 15 минут. Видимо, в голове у главнокомандующего Силами армии США на Дальнем Востоке генерал-лейтенанта Дугласа Макартура наконец заработали какие-то шестерёнки, и в 10:15 он уже сам позвонил Бреретону и дал разрешение на действия в соответствии с предвоенными планами. Обрадованный Бреретон немедленно приказал посадить все кружащие над островом самолёты и начать подготовку «летающих крепостей» к бомбардировке аэродромов на Формозе. Вылет был назначен на 14:00 с тем, чтобы прибыть в район целей на закате. При этом три B-17 зачем-то продолжали готовить к разведывательному вылету лишь с фотокамерами на борту.

До начала войны на Филиппины успели доставить целых семь радиолокаторов ПВО дальнего обнаружения типа SCR-270 — на два больше, чем было в Пёрл-Харборе. Однако на восьмое декабря полностью рабочим был лишь один радар на аэродроме Иба-Филд. В 11:30 его операторы засекли две крупные воздушные цели на дистанции 210 км. Но тогдашние РЛС были очень несовершенны, поэтому курс вражеских самолётов был определён неточно. Было решено, что они летят бомбить Манилу, и в результате поднятые в 11:45 в воздух истребители отправились прикрывать подходы к столице, а дежурные группы, что должны были в подобной ситуации прикрывать аэродромы, по невыясненным причинам так и не получили команды на взлёт.

Однако главная база Азиатского флота ВМС США в манильском заливе японцев пока не интересовала. Их первоочередной задачей на данном ТВД было выбивание вражеской авиации, способной осложнить предстоящие десантные операции японской армии и морской пехоты. Японская разведка не могла оперативно выяснить сколько самолётов базировалась в тот момент на том или ином аэродроме. Поэтому, достигнув северного побережья острова Лусон, их ударная авиагруппа, не мудрствуя лукаво, разделилась на две равные части, которые направились к двум самым большим аэродромам — Иба-Филд и Кларк-Филд.

Около 12:00 в Центр ПВО поступили сообщения уже от наземных наблюдателей. Но из-за плохой координации и организации связи собственно аэродромов эти данные достигли с серьёзным запозданием. Подъём истребителей начался лишь в 12:35, когда над Кларк-Филд уже появились японские самолёты, поэтому поднять удалось лишь четыре «уорхока».

А между тем бомбардиры японских «Нелл» и «Бетти» уже видели в своих бомбовых прицелах «обр. 90 мод.1» картину маслом под названием «мечта бомбардировщика» в виде толп заправлявшихся самолётов.

Включая две эскадрильи огромных «летающих крепостей», окружённых не только бензозаправщиками, но и штабелями подготовленных к подвеске авиабомб.

Три эскадрильи японских двухмоторных «Мицубиси» G3M и G4M — 53 машины — шли на высоте 6000 метров, куда американские 76,2-мм зенитки М3 с их низкой начальной скоростью снаряда теоретически добивали, но в реальности были там крайне неэффективны. Поэтому бомбардировщики практически в полигонных условиях, выбирая цели, выгрузили свои 636 60-килограммовых осколочно-фугасных бомб.

Следом за этим к земле спикировала часть эскортных «Зеро», и 34 истребителя занялись штурмовкой того, что ещё не горело и не взрывалось.

Спустя семь минут всё то же самое произошло и на Иба-Филд. С той лишь разницей, что снизившиеся там для штурмовки 51 «Зеро» выяснили, что бомбардировщики не оставили им никаких целей. Но не возвращаться же с полным боекомплектом? Поэтому японские истребители полетели на Кларк-Филд поискать, не осталось ли там чего достойного снарядов их 20-мм крыльевых пушек. Спустя 45 минут налёт закончился, японская авиагруппа собралась, построилась и взяла курс на север. Их суммарные потери составили всего семь машин — по большей части те, что не смогли дотянуть до Формозы из-за недостатка топлива.

Из 17 находившихся на Кларк-Филд B-17 «летающих крепостей» 12 были уничтожены полностью, ещё четыре серьёзно повреждены. Тридцать четыре Р-40 «Уорхок» разгромили на земле и в воздухе, ещё шесть тоже получили сильные повреждения. Таким образом, численность наиболее боеспособных машин ВВС Дальнего Востока была практически уполовинена в ходе одного-единственного авиаудара — и это не считая ещё около 50 машин старых типов, также попавших под раздачу. А в это время японская морская пехота уже захватывала первые плацдармы на острове Лусон.

Но японцы на этом не успокоились и через день нанесли ещё один удар, уже по более мелким аэродромам, куда американцы перегнали уцелевшие самолёты. В результате на третий день войны ВВС Дальнего Востока фактически перестали существовать как боевая единица. Небо для японского вторжения было расчищено, и в тот же день, десятого декабря 1941 года, безо всякого противодействия с воздуха на побережье острова началась высадка передовых, а 12-го – уже и основных сил японской 14-й армии.

Филиппины были обречены.

Эпилог

Расследованием обстоятельств и причин катастрофы в Пёрл-Харборе занималось восемь различных комиссий, включая самый высший уровень — расследование Конгресса и Сената США, продлившееся с 15 ноября 1945 года до 31 мая 1946 года. Уже по горячим следам оба тамошних руководителя, адмирал Хасбэнд Киммел от флота и генерал-лейтенант Уолтер Шорт от армии, были отстранены от командования, а затем пошли под суд, который признал их виновными в «небрежении служебными обязанностями» — или, по-нашему, в «халатности».

Хотя, по нашим же меркам, отделались они легко — понижением в звании и увольнением с военной службы.

Реакция президента США Ф. Д. Рузвельта на разгром ВВС Дальнего Востока, который ну никак нельзя было списать на «внезапность», вынесена в заголовок статьи. Однако никакого расследования этой катастрофы никогда так и не проводилось — у генерал-лейтенанта Дугласа Макартура были слишком серьёзные политические связи, чтобы его можно было так же легко сделать козлом отпущения. Даже несмотря на то, что, в отличие от Киммела и Шорта, в его случае та самая «преступная халатность» была просто вопиющей и очевидной. Поэтому несмотря на Кларк-Филд и потерю Филиппин, с которых он героически смылся на торпедном катере, бросив обречённый гарнизон, в дальнейшем Макартур сделал блестящую карьеру, дослужившись до звания «пятизвёздного» генерала армии — единственного в истории армии США.

Уволить его со службы удалось лишь президенту Трумэну в 1951 году. С замечательным объяснением причин этого решения: «Я отправил его в отставку за то, что он не уважал власть президента. А вовсе не за то, что он был тупым сукиным сыном, хотя он им был, но среди генералов это не считается чем-то противозаконным. Если бы считалось, то половину — если не три чет­вер­ти — из них пришлось бы вообще посадить».