Китайцы в Красной Армии: искусство войны

В предыдущем материале мы разобрались с вопросом, откуда в охваченной Гражданской войной России взялись китайцы и что двигало ими при решении вступить в борьбу. Сегодняшний рассказ — о том, где воевали китайцы, каковы они были в бою, что говорили о них враги и как складывались отношения чужаков с местным населением, в том числе с женщинами.

Где служили китайские бойцы

Китайские интернационалисты служили в красногвардейских отрядах, в воинских частях РККА, партизанских отрядах на Дальнем Востоке и войсках ВЧК-ГПУ. Самым большим китайским военным соединением был полк, всего один. Китайские отряды никогда не действовали самостоятельно — только в составе крупных красноармейских соединений. Исключениями были партизанские отряды.

На первом этапе Гражданской войны основным районом деятельности китайских отрядов стали Румынский фронт, Одесса, Петроград и Москва. В Одессе осенью 1917 года из портовых кули и фабричных рабочих была создана самая первая красногвардейская китайская рота Пи Кай-джина. Она входила в интернациональный отряд Адольфа Шипека, в котором помимо китайцев служили чехи, словаки и сербы, а также начинал свой путь в революцию самый известный сербский интернационалист Олеко Дундич.

На втором этапе, с мая 1918 года, китайцы появляются на Царицынском фронте, на Северном Кавказе, Урале, Поволжье и Дальнем Востоке. Сильные китайские отряды действовали против английских и американских интервентов на Северном фронте. Один китайский батальон, постоянно пополняясь, всю войну сражался против войск Юденича. Тогда же китайские отряды начали активно привлекать к подавлению крупных белогвардейских и кулацких мятежей. Так, Самарский китайский батальон численностью 500 штыков использовался в подавлении Ярославского мятежа.

После разгрома Колчака основная масса китайских бойцов участвовала в боях на Южном фронте против войск Деникина. Отдельные китайские отряды действовали в составе интернациональных соединений против петлюровцев на Украине. На данном этапе появились кавалерийские подразделения китайцев — в первую очередь они создавались в Первой конной армии из остатков батальонов Царицынского фронта, а также из осколков китайских отрядов, отступивших с Северного Кавказа.

В 1920 году на польском фронте действовали китайские ударные батальоны, сформированные из отрядов, воевавших на Украине, и Петроградского китайского батальона. В составе Первой конной армии сражалось несколько сот китайских сабель. Как известно, в той неудачной для РККА кампании часть ударной группировки в 12 000 человек прорвалась далеко вперёд и, будучи отрезанной от основных сил польским контрударом на Висле, приняла решение интернироваться в Германии. В числе этих 12 000 было 500 китайских бойцов, которых немецкие власти держали в отдельном лагере и агитировали остаться в Германии. Китайцы отказались и впоследствии были репатриированы вместе со всеми.

Для большинства китайских интернационалистов в европейской части России война закончилась со взятием Крыма и изгнанием войск Врангеля с территории России. Однако многие китайцы продолжили служить в рядах милиции, частях ЧОН и войсках ВЧК-ГПУ. Они боролись с бандитизмом на Кавказе и в Сибири, в голодные 1921–1922 гг. охраняли маршруты доставки продовольствия для голодающих губерний.

На Дальнем востоке китайцы сражались до окончательно разгрома всех контрреволюционных сил и ухода японских интервентов. В составе партизанских отрядов и регулярных частей Красной армии они преграждали японским интервентам путь в тыл Амурской красной армии в сражении у Бешеной протоки, освобождали Иркутск, дрались в знаменитом Волочаевском бою.

Все китайские отряды формировались, как правило, вокруг сильных авторитетных личностей. Если к китайцам назначался командир не из их среды, то они устраивали ему дотошный расспрос по биографии, начиная с происхождения родителей и детских лет — китайцам было крайне важно досконально знать человека, которому они доверяли свою жизнь.

Командир, прошедший долгий, изнуряющий пересказ своего жизненного пути, хотя и терял значительное количество пота и нервных клеток, обретал беззаветно преданных бойцов, на которых мог положиться в абсолютно любой обстановке. Так, командир Харьковского партизанского отряда кавалер четырёх георгиевских крестов Третьяков пережил четырёхчасовой подробнейший расспрос, но впоследствии считал самой серьёзной потерей своего отряда уход «своих» китайцев во владикавказский батальон Пау Ти-сана.

Среди китайских командиров можно выделить четырёх наиболее успешных, знаменитых и талантливых — это Сан Фу-ян, Пау Ти-сан, Жен Фу-чен и самый успешный китайский партизан Дальнего Востока Сан Ди-у.

Китайские герои революции

Сан Фу-ян командовал созданным в январе 1918 года на съезде делегатов 2-й Революционной армии в Тирасполе интернациональным китайским батальоном. Этот батальон был влит в отряд Ионы Якира, который оставил яркие и восторженные описания своих бойцов-китайцев. Китайцы успешно сдерживали наступление румынской армии и боролись с бандитизмом. Все они были лесорубами и землекопами, пригнанными на рытье траншей ещё царским правительством. После заключения Брестского мира отряд Якира с потерями пробился через всю Украину в Советскую Россию.

В мае 1918 года Сан Фу-ян принялся за организацию Московского китайского батальона, который формировался по адресу: Москва, Нижний лесной переулок, дом 2 — напротив храма Христа Спасителя. Тогда же Сан Фу-ян выступил со страниц газеты «Правда» с обращением ко «Всем революционным социалистам-китайцам» с призывом вступать в ряды Красной армии. Сформированный им в Москве батальон в 800 штыков успешно воевал в составе 21-го Московского полка особой бригады на Новохопёрском участке Южного фронта под Царицыным. Там китайцы получили самые похвальные отзывы от командира 16-й дивизии В.И. Киквидзе.

В апреле 1918 года решением Терского совнаркома был создан Владикавказский китайский батальон под командованием Пау Ти-сана (настоящее имя Пао Цин Шань). Пау был, наверное, самым «нестандартным» китайским интернационалистом: он был ввезён в Россию русским офицером в качестве слуги во время русско-японской войны. Здесь он смог получить образование и даже поступить в 1914 году в Петроградский технологический институт. Пау курил трубку, блестяще разбирался в различной технике и механизмах, ходил в кожаной куртке и обладал редким даже по китайским меркам хладнокровием.

Харизматичная личность Пау Ти-сана привлекала в отряд китайских рабочих, и к лету батальон насчитывал уже 800 штыков, став серьёзной опорой Советской власти на Тереке. В августовских боях за Владикавказ белые так и не смогли полностью взять город и понесли серьёзные потери из-за действий бойцов батальона, которые даже смогли захватить два броневика противника. Линейную церковь и здание бывшего воинского присутствия китайцы смогли удержать до подхода основных сил красных. Двухорудийная «русская» батарея батальона, которой командовал легендарный артиллерист Ф.Е. Тасуй, смогла закрепиться на окраине города в Курской слободке и оказывала огневую поддержку сражавшимся в окружении бойцам. Впоследствии батальон принял участие в беспримерном марше на Астрахань, где пополнился астраханскими китайцами-грузчиками. Батальон принял участие в освобождении Северного Кавказа, а сам Пау в 1922 году был переведён на Туркестанский фронт командовать Мусульманскими кавалерийским дивизионом.

Жен Фу-чен также оказался редким исключением среди китайских интернационалистов. Он был кадровым офицером китайской армии, а после увольнения стал строительным подрядчиком. В Россию он приехал как подрядчик китайских рабочих на Алапаевские заводы. Среди подрядчиков выделялся кристальной честностью, чем в революционные годы сплотил вокруг себя местных китайцев и сформировал красногвардейский отряд. Вскоре отряд разросся до батальона, а затем полка 3-й бригады сводной Уральской дивизии, впоследствии 29-й стрелковой дивизии РККА.

В первом же бою 29 октября 1918 года китайский батальон, перейдя реку Актай, выбил противника из двух рядов окопов и отбросил его к Верхотурью. Однако белым удалось отрезать подход подкреплений красных, и они весь день контратаками пытались выбить китайцев с новых позиций. Видя, что к ним не пробиться, комбриг И.П. Вырышев отдал приказ на отход. Китайцы не только пробились обратно к своим, но и привели много пленных. После этого боя их батальон стали ставить на наиболее важные участки фронта. В конце осени 1918 года батальон был объединён с китайским батальоном знаменитого крестьянского полка «Красных орлов», а также прибывшим в Пермь из Москвы китайским батальоном Ли Хан-чина. Новое формирование стало называться «225-й Китайский интернациональный стрелковый полк». Полк принял участие в боях за Нижний Тагил, а затем сдерживал наступление колчаковских отрядов.

Осенью-зимой 1918 года Уральская дивизия участвовала в ликвидации наступательных операций чехословацкого корпуса по обходу левого фланга 3-й армии в районе города Верхотурье. В ноябре 1918 года полк вёл тяжёлые бои с колчаковцами. 29 ноября около станции Выя белогвардейцам удалось окружить Китайский полк, а также 17-й Петроградский и пришедший им на помощь 1-й Камышловский полки. Жен Фу-чен сумел остановить панику в рядах и лично возглавил контратаку на прорыв. Красным удалось вырваться из окружения, однако сам Жен Фу-чен пал смертью храбрых.

Сан Ди-у был самым результативным китайским партизаном на Дальнем Востоке. Бил всех — японцев, семёновцев, калмыковцев, меркуловцев, враждебных хунхузов, гонялся за Унгерном. Пустил под откос паровоз американских интервентов. Будучи глубоко старше 40 лет, лично ходил в рукопашные. Основной базой пополнения отряда Сан Ди-у были приграничные амурские китайские фанзы, а также таёжные охотники. Отряд действовал совместно с красногвардейским отрядом амурских грузчиков И.П. Шевчука.

Сан Ди-у родом из Хэйлунцзяна, был участником Ихэтуаньского восстания. С 1902 года он с племянником (сыном повешенного англичанами брата) жил в Приамурской тайге на российской территории. Был старшиной — выборным главой отрядов самообороны местных промысловиков, регулируя конфликты с местными бандитами. В 1913 году Сан Ди-у поступил работать на мельницу Ти Фон-тая в Хабаровске, где была ячейка китайских социалистов. Там он стал сначала социалистом, а потом и убеждённым коммунистом. Был четыре раза ранен, умер от ран 11 сентября 1924 года в хабаровской больнице Красного Креста.

В наивных любительских строчках, опубликованных в 1924 году в Сарапуле в «Сборнике пролетарской поэзии», перечислены все главные герои китайских интернационалистов:

Сан Фу-ян и Шен Чен-хо -

Красные китайцы!

Белые от них бегут

Как лесные зайцы.

Пау Ти-сан и Жен Фу-чен

Здорово воюют,

Скачут, скачут на конях -

Все враги горюют.

Син Ди-у и Ку Ма-чен

Это партизаны.

На Амуре интервентам

Наносили раны.

Молодцы, товарищи,

Китайские товарищи!

Были на европейском театре военных действий и другие крупные, но не столь известные китайские подразделения.

Весной 1918 года известный корейский коммунист, участник Первой русской революции Ан Нен-хак организовал в Тюмени китайский рабочий красногвардейский отряд, с которым после падения Тюмени 20 июля 1918 года смог пробиться к Перми. Там остатки батальона влились в отряды Красной армии. Сам Ан Нен-хак был отозван на партийную работу в Москву и в июле 1920 года возглавил оргбюро китайских коммунистов при ЦК РКП(б). В 1920 году он организовал выход первой китайской коммунистической газеты «Пробуждение Востока».

В 41-м Уросозерском красногвардейском полку И.Д. Спиридонова сражалась 3-я китайская рота, которой командовал рабочий Ван Шу-шань. Позднее на участке северного фронта Усть-Ваеньга — Холмогоры — Архангельск в отряде героя гражданской войны Хаджи-Мурата Дзарахохова сражался китайский отряд Жан Вин-ки. За мужество и героизм, проявленные в боях с англо-американскими интервентами и белогвардейцами, Жан Вин-ки был представлен к ордену Красного Знамени. Отряд состоял в основном из бывших работников Мурманской железной дороги, которые уже весной 1918 года сражались в полку И.Д. Спиридонова. Бойцы отряда питали особую ненависть к англичанам, так как их костяк состоял из ветеранов Ихэтуаньского восстания, сидевших в английских и немецких концлагерях.

В апреле 1918 года в латвийской Куправе юго-западнее Пскова был сформирован китайский рабочий батальон численностью 307 штыков, которым командовал некто Болдырев, а заместителем был Лю Гуан-лян. Батальон влили в 461-й стрелковый полк РККА. К лету в Петрограде сформировали полнокровный Петроградский китайский интернациональный батальон, который почти без перерывов держал фронт на Псковском направлении.

В 1918 на Северном Кавказе был сформирован китайский батальон 292-го Дербентского полка 33-й Кубанской дивизии, которым командовали комбат Ян Жунь и комиссар Цай Шань. В том же 1918 году в Москве сформировали Китайский рабочий батальон в 1800 штыков, который принял участие в боях на Урале, а в Самаре сколотили китайский батальон имени Карла Маркса в 500 штыков, который отправили на подавление Ярославского мятежа, а затем на Украину.

Китайцы в бою

Китайцы демонстрировали лучшие боевые качества, которые за ними единогласно признавали как свои, так и противники: хладнокровие, смелость и презрение к смерти. Красные командиры добавляли к этому набору исключительную дисциплинированность, ответственность, надёжность, неприхотливость, храбрость и, что важно, трезвость.

Трезвость и дисциплина. Пау Ти-сан на похвалу командования о дисциплине в батальоне отвечал:

«Мы, китайцы, любим порядок и дисциплину. Это в нас заложено. Посмотри, как китайцы сажают руками каждое пшеничное зёрнышко в отдельности, как корзинами таскают землю, чтобы создать поле там, где поля нет, и ты поймёшь, какая огромная внутренняя собранность нужна для подобного адского труда. Боец должен понимать, что воинская служба — это то же, что и землепашество: хорошо ухаживай за землёй — и ты будешь хорошим крестьянином, хорошо выполняй все требования устава воинской службы — и ты будешь хорошим солдатом».

Весной 1919 года станица Константиновская на реке Северский Донец несколько раз переходила из рук в руки. В ней было складировано большое количество спирта и самогона. Эти бои достаточно широко известны как в белой, так и в красной мемуаристике под названием «пьяные бои» и «пьяное село». Бойцы обеих сторон постоянно перепивались при взятии станицы, и противник легко выбивал их оттуда, тут же сам попадая в «пьяную» ловушку.

Окончательно станица была занята лихой атакой Преображенского стрелкового полка 16-й стрелковой дивизии 9-й армии красных. После того как белые оставили село, бойцы, невзирая на угрозы командиров, также разбрелись по селу в поисках спиртного и вскоре перепились. Не пила только китайская интернациональная рота полка, которая заняла несколько дворов на окраине станицы и установила по периметру пулемёты.

На рассвете белые ворвались в станицу и принялись колоть штыками спящих красноармейцев. В селе поднялась паника, самые трезвые бойцы бросились в периметр китайцев. Китайцы встретили белых слаженным пулемётным и ружейным огнём, но те перегруппировались и стали брать китайцев в кольцо. Исход боя решила загодя отправленная балкой в обход станицы тачанка, которая выскочила на возвышенность и стала бить из пулемёта по тылам белых. Те решили, что их окружили, заняли круговую оборону и оставались в ней, пока к станице не подошли на выручку части 23-й дивизии РККА.

Хладнокровие. Иона Якир, в отряде которого сражался самый первый китайский батальон, писал:

«Китаец — он стоек, он ничего не боится. Брат родной погибнет в бою, а он и глазом не моргнёт: подойдёт, глаза ему прикроет, и всё тут. Опять возле него сядет, в фуражке — патроны, и будет спокойно патрон за патроном выпускать. Если он понимает, что против него враг (а наши тираспольские китайцы понимали это — много над ними румыны издевались, пороли), то плохо этому врагу. Китаец будет драться до последнего».

Многие красные командиры отмечали особенность китайских бойцов — они стреляли не лёжа, а сидя, поджав под себя ноги. Как говорили сами китайцы, им так было удобнее и, главное, они видели, куда попадает пуля.

Храбрость. Корреспондент петроградской газеты «Вооружённый народ» в номере от 4 октября 1918 года писал:

«Вчера мне удалось побеседовать с героями-интернационалистами 1-го Камышловского полка — того, где храбро погиб один из преданнейших рабочему классу и революции т. Усиевич. Товарищи прибыли с Уральского фронта раненые, но полные энтузиазма и решимости бороться до конца. До полной победы пролетариата всех стран. Среди них имеются красноармейцы — эстонцы, латыши, мадьяры, немцы, китайцы. Лучшие из них — китайцы. Бесстрашно смотрят они в глаза смерти; истекая кровью, затыкая тряпками раны, крича «уля», бросаются они в атаку. Китайцы терпеливы, не требовательны, команда им даётся на китайском языке; остальные интернационалисты следуют примеру братьев Востока».

Донесение политотдела Реввоенсовета Южного фронта от 15 ноября 1918 года сообщало о Китайском сводном батальоне Сан Фу-яна из 21-го полка Московской бригады: «В полку батальон в 500 человек китайцев-интернационалистов. Китайцы дисциплинированы. Терпеливы, стойки в бою».

Стремление доводить дело до конца. В 1919 году к красному 3-му Кубанскому кавполку прибилось девять китайцев-добровольцев во главе с Ча Ян-чи. Казаки выдали им бурки, шашки, шапки-кубанки и много смеялись — китайцы не умели ездить верхом.

Осенью 1919 года полк вёл бои за село Лиски. Наступление шло хорошо, пока из-за окраинных домов не выехали английские танки и метко не положили пулемётные очереди прямо в гущу наступавших. В эскадроне, где служили китайцы, сразу убило командира и его заместителя. Полк побежал. Танки поехали было вдогон, но опустился густой туман, и за дальнейшими указаниями экипажи отправили в деревню вестового, а сами остались в машинах. Из тумана вышли девять китайцев, засунули в смотровые щели стволы винтовок и открыли огонь. В одном танке убили весь экипаж, второй смог завестись и уехать. Захваченный танк участвовал в московском параде 7 ноября 1919 года.

Самоотверженность. Во время августовских боёв 1918 года за Владикавказ белые казаки так и не смогли полностью взять город во многом из-за трёх китайских пулемётчиков на колокольне Линейной церкви. Ван Дэ-шин, Ко И-лу и Ти Фун-чо успели в последний момент занять выгодную позицию с большим запасом патронов. Они держали под обстрелом главные улицы города и прикрывали огнём своих сослуживцев, державших оборону на втором этаже воинского присутствия. Пулемётчики продержались все 12 дней осады и под конец пили собственную мочу, отдавая всю воду пулемётам. После освобождения города полностью обессиленных и обезвоженных пулемётчиков пришлось спускать с колокольни на руках.

Тогда же караульный взвод китайского батальона оказался отрезанным в здании воинского присутствия. Китайцы отступили на второй этаж, забаррикадировали окна и успешно отстреливались. Белые заняли весь первый этаж и оказались взаперти — двор простреливался из окон верхнего этажа, а улицу поливали огнём пулемётчики с колокольни Линейной церкви. Ночью белые прислали в здание подкрепления для решительного штурма. Однако у китайцев оказался значительный запас гранат, которые те привязывали к точно отмеренным верёвкам и как маятник забрасывали в окна первого этажа. Белые понесли тяжёлые потери, а китайцы, пользуясь паникой, смогли взорвать каменный забор во дворе и уйти.

Многочисленные мемуары красноармейцев отмечают готовность китайских бойцов к самопожертвованию. Так, ветеран Шахтёрского донбасского батальона П. Кусков вспоминал:

«Дело было в мае 1919 года под Ясиноватой. Получилось так, что наш красноармейский отряд 74-го полка попал под огонь деникинцев с двух сторон. Стало невмоготу, а отходить без прикрытия нельзя — перестреляют всех. Был с нами китаец, он пришёл в отряд недавно. Мы даже не знали его имени. Он сказал нам: «Ничего, я останусь…» Укрылся за скирдой соломы и открыл по деникинцам огонь. Атака белогвардейцев задержалась, и мы смогли выйти из-под обстрела. Безымянный китайский товарищ отдал жизнь за нас. Вечная ему память».

Боевые приёмы китайцев

Бой с кавалерией. В 1918 году соединение красных под командованием Е.М. Венедиктова отступало с Кубани сквозь восставшие казачьи станицы на север. В хуторе Калач Венедиктов был предательски убит восставшими, и командование принял его заместитель Скондаков. Патронов и еды не оставалось, на руках было много раненых и больных. Красноармейцы построились в каре, поместили раненых и больных в центр и со штыками наперевес двинулись дальше в путь.

Казаки гарцевали в отдалении, время от времени подъезжая и стреляя по плотному строю. Красные подбирали упавших и молча продолжали идти. Получив подкрепления и поняв, что у красных нет патронов, казаки атаковали в шашки на галопе, в разреженном строю. В красном отряде была рота китайцев-интернационалистов. Её командир Сун Цзы Бин «подал какую-то горловую команду», и китайцы группами по два человека бросились на налетающих казаков — один впереди и один чуть сзади. Тот, что впереди, как бы подставлял себя под удар шашки, но неожиданно приседал и, прикрываясь винтовкой, отводил удар в стороны. В ту же секунду второй китаец протыкал всадника штыком. Видя такое дело, одесские моряки из отряда с криком «полундра» тоже бросились в штыки, за ними остальные.

Уже упоминавшийся Сан Ди-у на Дальнем Востоке так убил японского кавалерийского офицера:

«Впереди вражеского отряда скакал японский офицер в высокой меховой шапке. Под ним была темно-рыжая, не очень резвая лошадь. В трёх саженях от японца Сан Ди-у резко бросился вправо, перекинул винтовку, схватил её за дуло и, поднявшись во весь рост, ударил японца по голове».

Хитрость. В 1918 году китайские бойцы из отряда И.Д. Спиридонова прикрывали отступление красных от Печенги. Винтовок на всех хватало, но с патронами была беда — выдали по пять штук. Десятку китайцев под командованием Ваш Шу-шана поставили задачу защищать железнодорожный мост возле станции Кемь — выставили заслоном, чтоб выиграть время на отступление.

Строить оборону с таким количеством боеприпасов было бесполезно. Китайцы разобрали пути, взяли кирки, лопаты, заступы и стали вяло имитировать ремонт дороги, благо были все в своих рабочих робах. Вскоре на них выехала разведка белых. Китайцы бросились к ним, наперебой крича, что начальство сбежало, и требовали хлеба и денег. Следом подъехал английский отряд в несколько солдат. Белые объяснили англичанам проблему, и те, не обращая никакого внимания на китайцев, стали осматривать пути. Китайцы всех незаметно окружили, по условному знаку достали спрятанные под хламом винтовки и в упор всех застрелили. Забрав оружие, китайцы ушли в Петрозаводск.

В китайском полку 3-й бригады Уральской дивизии никто, кроме командира, не умел читать по-русски. Жен Фу-чен попросил на всех бумагах, отправляемых в полк, вырезать на печатях маленький уголок, по которому китайцы определяли подлинность предъявляемых документов. Таким образом бойцы полка задержали двух белых шпионов, которые предъявляли часовым пропуска и требовали пропустить их.

Жестокие шпионы?

Сплетни об ордах китайских наёмников, разобранные ранее, появились, когда белые стали терпеть поражения на всех фронтах, и их надо было как-то оправдывать. Собственно, на пике войны противники рассказывали о китайцах, что они участвуют в некоем заговоре против России и являются шпионами, ужасно кровожадны и корыстны, любят мучить русское население, насилуют без разбора всех женщин и пьют кровь младенцев.

У печально известного слуха о том, что китайцы поголовно немецкие шпионы, есть совершенно конкретный автор — Фома Райлян. В марте 1918 года при известии о формировании Китайского петроградского батальона в «Новой петроградской газете» он опубликовал статью, в которой все китайцы, проживавшие в Петрограде, обвинялись в шпионаже в пользу Германии. Газету привлёк к суду Союз китайских рабочих Петрограда, но статью перепечатали различные белогвардейские газеты, и слух стал активно использоваться в антибольшевистской пропаганде.

Это привело к первым расправам над попавшими в плен китайскими бойцами. Так, когда отряд Якира проходил пограничные пункты и сдавал по условиям Брестского мира оружие, одну из безоружных колонн атаковали два эскадрона белоказаков. Русских из колонны взяли в плен, а роту китайцев из Тираспольского батальона изрубили как «изуверов, нехристей и немецких шпионов». Эта сплетня, нелепая сама по себе, после учинённой расправы сильно ожесточила китайцев. Их можно понять: именно китайцы держали развалившийся фронт, сдерживая румын и немцев и тем самым защищая территорию бывшей Российской империи…

Что касается слухов о некоей особой жестокости китайцев — они имеют совершенно прозрачную основу, которую можно разделить на два фактора.

Во-первых, человеку свойственно приписывать чужакам самые отрицательные качества, и на любой войне об «экзотических» подразделениях противника всегда ходят подобные слухи. Работает и пропаганда, показывая, что на стороне врага сражаются жестокие и беспринципные наёмники. Китайцы были наиболее «другими», ни на кого не похожими и непонятными участниками Гражданской войны, чем вызывали страх у противника.

Во-вторых, в начале лета 1918 года, когда белые достигли больших успехов и отряды красных, часто поддаваясь панике, оставляли позиции и сдавались в плен, именно китайские отряды сражались до последнего человека, нанося противнику урон и ожесточая его «бессмысленным» сопротивлением. Китайцы в бою никого не щадили, так как считали, что бесполезно воевать, не уничтожая врага. Если же противник сдавался до боя, то его охотно брали в плен — правда, это перестало работать без прямого приказа командования на Южном фронте после мелитопольской трагедии. У китайцев не было душевных терзаний, так как они чётко разделяли лагеря Гражданской войны на «своих» и «чужих». Ветеран Ван Фунь Шань писал: «Сердце радуется, когда сразишь ещё одного врага. Значит, день прожит не зря».

Образ китайцев как жестоких карателей носит пропагандистский характер. Командование любой армии всегда стремится как можно быстрее подавлять мятежи, диверсии и партизанские выступления в своём тылу. Части, которые не поддаются разложению и агитации со стороны противника, идеально подходят для такого рода дел. Красные часто использовали в таких ситуациях венгров и китайцев, белые — казаков и «дикие» полки. Китайцы исполняли приказы, как и любая дисциплинированная военная часть на их месте. Для них враг был везде одинаков — что на фронте, что в тылу.

На службу в органы и войска ВЧК-ГПУ китайцев брали по тем же мотивам: они были неподкупны, дисциплинированы, преданы Советской власти. Кроме того, в ЧК китайцы играли ещё и роль сдерживающего фактора: не секрет, что красные в тот период имели большие кадровые проблемы, в органы часто попадали случайные люди, действия которых могли приводить к мятежам и восстаниям. Протоколы заседаний ревтрибуналов часто содержат расстрельные приговоры руководителям местных ЧК, но только расстрелами проблему было не решить. В числе прочих мер по укреплению дисциплины было и создание китайских отрядов при уполномоченных органах: китайцы подтягивали дисциплину до своего уровня, моментально чувствовали обман и своим присутствием удерживали уполномоченных работников от противоправных действий.

Добровольцы или наёмники?

Слухи о корысти китайцев носят исключительно мемуарный характер, так как именно такого поведения ожидали от нищих и озлобленных «недолюдей» сами распространители этих россказней. Вот прекрасный образчик таких «свидетельств» из воспоминаний А.В. Туркула «Дроздовцы в огне»:

«Большевики откатились на запад. Мы шли по их тылам. У трактира, памятного по Крымской кампании 1854 года, мы увидели в громадной лощине катящиеся цепи красных. Артиллерия открыла по ним ураганный огонь. Наша конница поскакала в атаку. Тысячи полторы красных было взято в плен. Конница гнала большевиков, не останавливаясь, и вдруг затопталась в беспорядке на месте. Она наткнулась на батальон китайцев. Китайцы встретили нашу кавалерию залпами с колена. Отчаянные потери. Едва ли не четверть всадников переранена и перебита. Смертельно ранен в живот ротмистр Михайловский. Быстрая атака пеших разведчиков и 1-го батальона опрокинула китайцев. Человек триста захватили в плен. У многих были на пальцах золотые обручальные кольца с расстрелянных, в карманах портсигары и часы, тоже с расстрелянных. Азиатские палачи ЧК, с их крысиной вонью, со сбитыми в чёрный войлок волосами, с плоскими темными лицами, ожесточили наших. Все триста китайцев были расстреляны».

С каких расстрелянных были кольца, — где, кем и в каком количестве, — Туркул не уточняет, стремясь как можно более сгустить краски вокруг ненавистных китайцев.

Утверждения о сплошном наёмничестве китайцев также строятся на весьма зыбких основаниях и игнорировании очевидных мотивов, о которых говорилось в первой части статьи. Красные никогда и нигде не давали объявлений и не агитировали вступать в их ряды за деньги. Бойцы красногвардейских отрядов и красноармейских частей получали положенное денежное довольствие — как и в любой армии, в том числе в регулярных армиях белых. В Красной армии не существовало никаких доплат для интернационалистов, но апологеты подобных утверждений любят приводить вырванную из контекста цитату Ионы Якира:

«На жалованье китайцы очень серьёзно смотрели. Жизнь легко отдавали, а плати вовремя и корми хорошо. Да, вот так. Приходят это ко мне их уполномоченные и говорят, что их нанималось 530 человек и, значит, за всех я и должен платить. А скольких нет, то ничего — остаток денег, что на них причитается, они промеж всеми поделят. Долго я с ними толковал, убеждал, что неладно это, не по-нашему. Всё же они своё получили. Другой довод привели — нам, говорят, в Китай семьям убитых посылать надо. Много хорошего было у нас с ними в долгом многострадальном пути через всю Украину, весь Дон, на Воронежскую губернию».

Понятно, что здесь речь идёт о денежном довольствие красногвардейцев. Якир не выплачивал деньги из казны отряда на убитых китайцев, тогда как сами китайцы считали, что эти деньги следует при случае отправлять родным убитых. Китайцы всегда совершенно естественно узнавали условия службы в отрядах, в которые вступали, и жёстко требовали их соблюдения.

Разумеется, что получение денежного и вещевого довольствия было очень серьёзным мотивом для вступления в армию, но то и другое предлагали армии всех противоборствующих сторон. Такой же выбор стоял перед большинством нестарых и обнищавших мужчин на территории бывшей Российской империи. То, что в довольно равных условиях абсолютное большинство китайцев сделало свой выбор в пользу красных, говорит о том, что они руководствовались и другими мотивами.

18 ноября 1918 года в Москве проходил съезд представителей китайских отрядов. В ответ на волну клеветы в контрреволюционной прессе он вынес резолюцию:

«Формирование китайских красноармейских интернациональных отрядов в России происходит по почину самих китайских рабочих организаций, их собственными силами и собственными командованием и притом исключительно из китайских революционеров-добровольцев, и никакая клевета, ни угрозы, ни жестокости, учиняемые войсками Колчака, Деникина и Юденича над китайцами с молчаливого поощрения Антанты, не запугают китайцев».

Женский вопрос

Сплетни о массовых изнасилованиях — один из древнейших инструментов пропаганды. На любых войнах они усиленно распространяются конфликтующими сторонами, а реальные случаи раздуваются до немыслимых пределов. В то же время в затяжных военных конфликтах одним из важнейших факторов победы является армейская дисциплина, и противоборствующие стороны всегда стремятся поднять её на должный уровень. При столкновении регулярных армий обыкновенно побеждает та, в которой сильнее дисциплина — это азбучные истины, которым следовали как красные, так и белые, и даже отдельные «идейные» отряды анархистов.

Случаи изнасилования могут мгновенно обрушить дисциплину, и для любого вменяемого командования это служит сигналом для наведения порядка и репрессий в частях. На войнах этим обычно грешат иррегулярные части, банды дезертиров и уголовников, которых в избытке хватало на Гражданской. Китайцы служили в регулярных подразделениях и были оплотом дисциплины в них. На Дальнем Востоке Китайские партизаны сражались в основном с японскими интервентами и белоказачьими отрядами, опираясь на свои же китайские фанзы. Все слухи о массовых изнасилованиях китайцами русских женщин — обычная, ничем не подкреплённая военная пропаганда. Дела обстояли с точностью до наоборот, о чем говорят сами русские женщины.

По отношению к русским женщинам забитые бесправные кули испытывали восхищение пополам со стеснением, сознавая полную их недоступность. После того как революция дала им равные права и винтовки, китайцы старались возвыситься в своих глазах и глазах окружающих, в их сознании не было места грязным приставаниям, которые вообще претят китайской культуре. В этот момент, неожиданно для самих себя, китайцы стали замечать неподдельный интерес со стороны женщин. Так, зимой 1918 года белые попытались насильно мобилизовать китайских шахтёров с шахты «Горняцкая» на Донбассе, и, когда те отказались, заперли их в холодном вагоне на трое суток. Спасли китайцев местные женщины, которые по ночам, подкупив караульных, проносили китайцам горячую пищу.

Начиная с 1919 года начинают регистрироваться браки китайских интернационалистов с местными женщинами — в основном это были раненые и демобилизованные бойцы, так как китаец не женится, пока дело не закончит. Лейтмотив у русских невест был примерно одинаков: работящий, непьющий, покладистый, тихий, любит, всё несёт в дом и, главное — не бьёт! Семейственность и уважительное отношение к супруге сильно выделяли китайцев на общем фоне. Многие жёны китайцев, потеряв мужей, отказывались повторно выходить замуж, считая, что лучше человека им не встретить.

Так, вдова пулемётчика Су Ло-дю Вера Андреевна с 1924 года хранила верность умершему мужу, считая, что «лучше моего Коли и быть никого не может». Вдова китайского бойца Ти-сана Вера Адамовна вспоминала в 1957 году: «Мой Саша в красногвардейцах ходил, потом с бандитами воевал. Весь изранен, а человек тихий, смирный, беззлобный. Не пил и голоса на меня никогда не повысил. Любила я его — передать не могу как».

Китайцы, женившись на местных женщинах, уже не помышляли о возвращении на родину — они становились советскими гражданами, работали, растили детей. Если набрать на сайте «Подвиг народа» типичные китайские фамилии вроде «Ли» или «Ван», можно увидеть имена детей китайских интернационалистов.

Помощь мирного населения

Мирное население городов и сёл, в которых квартировали китайские бойцы, в массе своей относилось к ним с симпатией. Они, гордясь своим новым положением, никогда не отказывали в помощи, охотно делились пайками с детворой, которая приходила глазеть «на страшных чертей».

Во Владикавказе китайцы устроили празднование «Дуань-у» в честь дракона-повелителя влаги, защищающего крестьянские посевы от засухи. Повара весь день кормили всех желающих лапшой чаньмянь, а по территории части под звуки барабанов плясал самый настоящий дракон, сделанный из запасов кумача. Вечером китайцы напекли традиционных печений с пожеланиями и отпустили их на листочках в реку — все они были выловлены местной детворой.

В городе Грозном при захвате его частями генерала Деникина белые согнали всех раненых и больных красноармейцев на городское кладбище и изрубили шашками. Пулемётчик Цзи Шоу-шань получил сабельное ранение головы, очнулся в общей могиле глубокой ночью, смог из неё выползти и добрести до ближайших домов. Русская женщина Надежда Артёмовна Хохлова подобрала его, выходила и прятала от белогвардейских патрулей. Когда Цзи совсем оправился, она помогла ему бежать из города, указав, где по слухам собираются партизаны. Цзи впоследствии все свои красноармейские деньги перечислял Хохловой, которую называл мамой.

Хуан Синь-чуань из полка «Красных орлов» в тяжёлом оборонительном бою был ранен в обе ноги и потерял сознание. Его нашли местные русские жители, принесли в дом, спрятали от белых и выходили. В 1936 году, будучи мастером московского автомобильного завода, он их разыскал, взял отпуск и приехал в гости с подарками.

По ту сторону

Различные командиры белых, зелёных, бандитских и анархистских отрядов тоже старались привлекать на свою сторону китайцев, оказавшихся в трудном положении и без работы. Китайские рабочие, знакомые с положением китайцев на территории, подконтрольной большевикам, отказывались от таких предложений, часто расплачиваясь за отказ жизнью.

Те же артели, которые не имели никаких известий из внешнего мира, зачастую соглашались воевать при условии своевременной оплаты: белые, анархисты, националисты и прочие силы ничего другого предложить им не могли из-за отсутствия внятной и понятной китайским рабочим идеологии. Наёмные китайские отряды были в армиях Колчака и Деникина, Петлюры, атамана Семёнова. Они были ненадёжными, часто дезертировали, и при случае быстро переходили на сторону красных.

Единственные относительно устойчивые наёмные китайские отряды сражались в армии Юденича, который смог наладить правильную агитацию среди китайских рабочих, пресекал вспышки расизма в своих частях и заключал с китайцами подробные контракты. Однако, когда у Юденича случались перебои в денежном снабжении, китайцы также легко переходили на сторону красных либо дезертировали.

Кроме того, на территориях, подконтрольных антибольшевистским силам, китайских рабочих эксплуатировали так же, как и в период Первой мировой войны, только деньги платили уже «ненастоящие»; ещё хуже обстояло дело с продовольствием и одеждой. Из среды мирных китайцев часто брали заложников, когда узнавали о действиях на фронте красных китайских батальонов. При освобождении территории страны Красной армией китайские рабочие сразу же видели огромный контраст по отношению к своим соотечественникам по разные стороны фронта, получали вести с родины, могли получать китайские газеты и по распределению устраиваться на реально оплачиваемые работы.

Эпилог

Ван Чи-сян, председатель китайской секции РКП(б) в Азербайджане на 18-й Бакинской партконференции докладывал:

«Мы, китайцы, живущие в СССР, приехали сюда во время империалистической войны, так как тогда в России был большой спрос на рабочую силу. Мы думали, что нам придётся здесь жить 6–7 месяцев. Последующие события задержали нас в СССР. Во время гражданской войны и революции мы приняли активное участие и на опыте русской революции учились классовой борьбе».

После окончания Гражданской войны многие китайские бойцы, как и мечтали, вернулись на родину, которая переживала непростые времена. Они составили ядро будущих коммунистических партизанских отрядов, а затем кадровый костяк коммунистической партии Китая. Довольно многие китайцы предпочли сначала закончить обучение в России, которое стало бесплатным, и вернуться на родину дипломированными специалистами. Так, командир китайского отряда в партизанском соединении «Деда» Н.А. Каладаришвили Чень Боу-чуань после демобилизации закончил техникум в Москве, затем командирские курсы РККА и вернулся в Китай в 1930-х годах. Впоследствии он стал сотрудником Китайской академии наук.

Остальные китайцы, уже имевшие русских жён, привыкшие к новой родине, оставались здесь, поступая на работу и в учебные заведения. Тысячи китайцев трудились в народном хозяйстве, помогая восстанавливать страну и участвуя в первых пятилетках. Так, Ча Ян-чи окончил ростовский сельхозтехникум, выучился на агронома и стоял у истоков рисоводства в Чечено-Ингушской АССР.

Шан Чжэнь из Таньшаня работал на той самой шахте «Горняцкая», на которой белые пытались силой заставить китайцев вступить в их ряды. Он прошёл всю Гражданскую рядовым бойцом китайского батальона. В 1921 году Шан Чжэнь демобилизовался, вернулся на Донбасс восстанавливать повреждённые деникинцами шахты и женился на местной девушке, которая носила ему хлеб в памятном 1918 году.

Первую пятилетку Шан Чжэнь встретил бригадиром на своей уже родной Горняцкой. Во второй пятилетке его бригада досрочно выполнила и перевыполнила план, за что получила звание передовой.

В июле 1941 года всех молодых шахтёров, включая сына Шан Чжэня, призвали в армию и отправили на фронт. Сам Шан Чжэнь ездил добровольцем рыть окопы под Киевом, но через три месяца вернулся на шахту, где стало почти некому работать. В июле 1942 года Шан Чжэнь эвакуировал всех работников и оборудование на Урал и помог заминировать шахту.

18 июля 1942 немцы выбросили десант рядом с шахтой, завязался ожесточённый бой. В 11 часов утра, когда рукопашный бой уже кипел вокруг шахты, поступила команда на взрыв. Взорвав шахту, Шан Чжэнь с группой красноармейцев под градом пуль прорвался из кольца. Проделав свыше 3000 километров, он разыскал свою бригаду в Челябинске. Там же ему вручили похоронку на сына.

В январе 1945 года Шан Чжэнь вернулся на свою Горняцкую шахту и руководил работами по её восстановлению. 7 ноября 1947 года указом Президиума Верховного Совета СССР за доблестный и самоотверженный труд бригадир Шан Чжэнь был награждён орденом Ленина и медалью «За восстановление угольных шахт Донбасса».

Память

Уже во время Гражданской войны на местах героических боёв китайских красноармейцев над братскими могилами стали появляться небольшие памятные знаки. В 1920-е годы на выявленных братских могилах интернационалистов стали устанавливаться обелиски с установленными фамилиями. Так, китайские фамилии были указаны на братской могиле павших бойцов Саратовского интернационального полка у хутора Татаринов в Самарской губернии.

В 1950-е начался целенаправленный поиск таких захоронений и установка на них грандиозных памятников, как, например, в Морозовске Ростовской области.

В постсоветское время на волне стихийной декоммунизации многие памятники китайским бойцам оказались снесены или заброшены. Тем удивительнее следующий факт: уже в новое время, в 1993 году, администрацией Свердловской области на станции Выя был установлен памятник героям отряда Жен Фу-чена, погибшим в героической атаке.