Особенности датского нейтралитета во времена Континентальной блокады

В 1801–1806 годах Дания придерживалась в Наполеоновских войнах нейтралитета, и это вполне устраивало Англию. Всё изменилось после завоевания Наполеоном Пруссии и объявления Континентальной блокады: англичане заподозрили, что Дания решила занять сторону Франции. Эти подозрения существенно повлияли на дальнейшие шаги Лондона в отношении Копенгагена.

Дипломатический конфликт

Об изменении отношения британцев к датской политике в письме своему королю сообщал шведский посол:

«Кажется, политика сдержек и противовесов, которую до настоящего времени вели англичане по отношению к Дании, теперь закончилась».

Лондон и Копенгаген достигли компромисса, согласно которому Дания открывала на Эльбе несколько маленьких портов для торговли с Британией в обмен на неприкосновенность датских торговых кораблей в Северном море. Тем не менее британский министр иностранных дел Чарльз Грей отмечал: «Теперь Дания представляется для нас противником». Адмиралтейство решило подготовить в Ярмуте эскадру из 16 линейных кораблей, предназначенную для отправки на Балтику.

Перемене настроений способствовала и смена правительства в Лондоне. После смерти в феврале 1806 года Уильяма Питта-младшего в Англии было создано коалиционное правительство, которое вошло в историю под прозвищем Министерство всех талантов (Ministry of All the Talents). Премьер-министром стал Уильям Виндхэм Гренвилл. В правительство входили члены почти всех политических партий Великобритании, а значит, конфликт интересов был неизбежен. Не удивительно, что вскоре министры переругались не только между собой, но и с королём Георгом III. Весной 1807 года правительство распалось. Ему на смену пришла более агрессивная коалиция, в которой пост министра иностранных дел занял Джордж Каннинг.

Столь же энергичный, сколь и честолюбивый Каннинг произвёл приятное впечатление на датского посла Якоба Риста, чему способствовало согласие министра на отсрочку отправки британской эскадры на Балтику в обмен на открытие нескольких датских портов для торговли с Англией. После вступления в должность Каннинг заявил, что поднимет субсидии континентальным союзникам Британии до 2,6 млн фунтов в год, а также что Британия готова отправить в Балтийское море экспедиционный корпус в 30 000 человек, чтобы поддержать все антинаполеоновские операции на суше. Высадить эти войска Каннинг предложил в Дании. Очевидно, что о датчанах министр был того же мнения, что и его предшественник, и считал, что под маской датского нейтралитета скрываются профранцузские симпатии. Своему другу Гренвилю Левесону-Гоуэру он описывал датский нейтралитет как «показной». Датский историк Томас Манч-Петерсен предполагает, что Каннинг вообще считал Данию враждебным государством.

Уже в мае 1807 года, когда политики обсуждали очередной захват англичанами датского торгового корабля, Рист понял, что ошибся насчёт Каннинга. Министр занял традиционную английскую позицию и заявил, что воюющая держава имеет право задерживать все торговые суда, на которых обнаружена контрабанда. Результат переговоров был для Копенгагена обескураживающим: Каннинг охарактеризовал жалобы посла на британские преступления как «невыносимые и фривольные». Выход глава британского МИДа видел только в отправке эскадры на Балтику. Риста он обвинил в том, что тот вместо снижения напряжённости в англо-датских отношениях только нагнетает обстановку, и напрямую поинтересовался у датского коллеги Кристиана Гюнтера Бернсторфа, проводит ли Рист политику в соответствии с инструкциями датского правительства или это всё-таки самодеятельность посла. 9 июля 1807 года Бернсторф ответил, что Копенгаген полон решимости оставить Риста на его посту и что назначение кого-либо другого вряд ли что-то изменит.

Тильзитский мир

Одновременно происходили другие важные события. Когда Пруссия в сентябре 1806 года объявила Франции войну, её войска не стали дожидаться русской армии и вторглись в Гессен, начав военные действия до подхода союзников. Уже 14 октября прусская армия была наголову разгромлена в двойном сражении при Йене-Ауэрштадте, а 27 октября Пруссия заключила с Наполеоном мир, по условиям которого выплачивала Франции 33 млн талеров и отказывалась от вмешательства в дела Германии.

Русские войска только в ноябре вошли в Польшу, а первое столкновение с французами произошло 12 декабря. Военные действия между русскими и французами продолжались полгода. 2 июня 1807 года русская армия, при которой находился Александр I, потерпела поражение при Фридланде, причём часть французских войск отрезала русским дорогу в Россию. В этой ситуации императору не оставалось иного выхода, кроме как инициировать переговоры с Наполеоном.

7 июля 1807 года на реке Неман на плоту состоялось знаменитое свидание императоров, целью которого являлось подписание мирного договора. Позиция Александра I заключалась в следующем: Россия отказывается от союза с Великобританией и признаёт изменения, произошедшие в Европе в период Наполеоновских войн. Российский император требовал невмешательства Наполеона в русско-османские отношения и сохранения территориальной целостности Пруссии во главе с Фридрихом Вильгельмом III. Целью же Наполеона было добиться установления союзных отношений с Россией, которые были необходимы французскому императору, чтобы завершить завоевания на Пиренейском полуострове и вести успешную борьбу с Великобританией.

По итогам напряжённых переговоров в Тильзите были подписаны два документа: мирный договор и секретный союзный договор. По условиям мирного договора Россия соглашалась на отторжение от Пруссии земель на левом берегу Эльбы. Из принадлежавших Пруссии польских территорий образовывалось Герцогство Варшавское под протекторатом Наполеона. Город Данциг получал статус «вольного города», а к России отходил Белостокский округ. Франция выступала посредником в урегулировании русско-османских отношений. Секретный союзный договор предусматривал совместные действия против всякой враждебной третьей державы. Россия брала на себя роль посредника в урегулировании франко-английских разногласий, а в случае отказа Великобритании заключить мир обязалась порвать с ней всякие отношения и до конца 1807 года присоединиться к Континентальной блокаде.

Для Лондона Тильзитский мир стал тяжёлым ударом: теперь Англия, по сути, осталась один на один с наполеоновской Францией. Между тем ситуация на Балтике грозила катастрофой.

Дела датские

После Тильзита Лондон стал крайне подозрительным. В письме британскому послу в Копенгагене Бенджамину Гэрлайку от 9 июля 1807 года Каннинг писал, что, наблюдая за увеличившимся строительством датского флота, нейтралитет этого государства он воспринимает как «двуличный обман». Информацию министр черпал из различных отчётов. Например, лейтенант Королевского флота Фрэнсис Ханчетт сообщал, что на рейде Копенгагена стоят 17 линейных кораблей, 11 фрегатов, девять шлюпов, три плавбатареи и 12 канонерских лодок «с орудиями большого калибра».

Одновременно Каннинг получил письмо от лорда Пэмброка, недавно назначенного английским послом в Австрии. Тот ехал через Копенгаген и останавливался в датской столице в конце мая 1807 года. Пэмброк писал:

«Видно, что город серьёзно подготовлен против любого нападения извне. Северная крепость оснащена крупнокалиберными пушками, в гавани стоит пять плавбатарей и 8 канонерских лодок. Что касается линкоров, их не менее 20, и все готовы хоть сейчас выйти в море».

О настроениях датчан Пэмброк сообщал, что наблюдал

«неприязнь и ревность к англичанам, которые слишком видны даже обычному туристу, пребывающему в Дании проездом».

Примечательно, что привёз Пэмброка в Копенгаген фрегат «Астрея» — тот самый, которым командовал Джеймс Данбар, который разведывал обстановку в датской столице ещё в декабре 1806 года. Новый отчёт Данбара был гораздо более сдержанным. Капитан писал, что датский флот так и не был приведён в готовность, корабли до сих пор до конца не оснащены, а плавбатареи, галеры и мелкие суда не укомплектованы по штату ни орудиями, ни экипажами.

Как видно, данные из Копенгагена поступали абсолютно разные, и тут важнейшую роль играло само отношение министра иностранных дел и военного ведомства к проблеме, поскольку трактовать получаемые сведения можно было в любую сторону.

Каннинг взял за основу отчёт Пэмброка, хотя посол не являлся экспертом в военном деле, не мог реально оценить состояние готовности датского флота, а его военная карьера закончилась в далёком 1793 году, когда он в звании капитана участвовал в осаде Валансьена. Глава МИДа Британии писал:

«Со стороны Дании ни одного шага не было предпринято, чтобы не пускать французские суда через Зунды, в то же самое время укрепления и флот усилены, что заставляет подозревать их в скором выступлении против Англии».

Каннинга даже не переубедили слова его друга Гренвиля Левесона-Гоуэра, который проследовал через Копенгаген 29 мая 1807 года по пути в Санкт-Петербург и сообщил, что не заметил никакой необычной деятельности.

Наконец, 25 июля в Лондон поступили данные от ещё одного британского офицера — коммандера Фрэнсиса Бомэна, командира 18-пушечного шлюпа «Прокрис». Он описал состояние датского флота как

«обычное для мирного времени. На кораблях установлены только нижние мачты и часть балласта. Большинство кораблей требуют ремонта и могут быть приведены в боеготовое состояние примерно за шесть недель, если датчане найдут моряков, чтобы их укомплектовать».

В конце отчёта Бомэн писал:

«Я прошу не трактовать моё заключение таким образом, что датчане готовы к войне. Наоборот, я могу сказать, что флот их находится в обычном состоянии, и никаких признаков ускоренного ремонта я не обнаружил. Из того, что я смог узнать — это их обычное состояние, какое было во времена лорда Нельсона, то есть 2 апреля 1801 года. Большое количество кораблей в высокой степени готовности — это обычная политика Дании, которая всегда опасалась Швеции».

Однако ещё неделей раньше, 18 июля 1807 года, Адмиралтейство и военное ведомство стали прорабатывать вариант военного решения датского вопроса.

Продолжение следует: