Рядовой Генри Джонсон и его товарищи: история «Адских гарлемских бойцов»

Около 13% солдат, воевавших в составе Американских экспедиционных сил в Первую мировую, составляли афроамериканцы. Более 150 000 из них выполняли самую тяжёлую и грязную фронтовую работу: были грузчиками, чернорабочими, офицерскими стюардами и служили в похоронных командах. Но история нашего героя и его сослуживцев заставила американских военных по-иному взглянуть на боевые качества солдат-афроамериканцев и расовые проблемы в армии США.

Рядовой армии США Генри Линкольн Джонсон не отличался выдающимися физическими кондициями, но именно он вышел победителем в одной из самых знаменитых рукопашных схваток Первой мировой. Этот человек стал первым в истории иностранным чернокожим солдатом, получившим Военный крест с золотой пальмовой ветвью — одну из высших наград Франции. В наше время Джонсона знают под именем «Чёрная смерть», а его боевых товарищей — как «Адских гарлемских бойцов».

«Враги по оружию»

6 апреля 1917 года Соединённые Штаты объявили войну Германии. В соответствии с союзническими обязательствами начали спешно комплектоваться подразделения Американских экспедиционных сил (AEF). 18 мая 1917 года был принят Закон об ограниченной воинской повинности, и в армию начали призывать мужчин в возрасте от 21 до 31 года. Этот закон распространялся и на афроамериканцев. До этого им разрешалось служить только в четырёх афроамериканских полках регулярной армии и нескольких подразделениях Национальной гвардии. В Нью-Йорке воинской частью, принимавшей в свои ряды в основном темнокожих бойцов, стал 369-й пехотный полк, позже вошедший в состав 93-й дивизии AEF и в числе первых высадившийся во Франции. Создавался он на базе 15-го полка Национальной гвардии Нью-Йорка.

Большинство призывников 369-го полка были родом из Гарлема и беднейших районов Бруклина. Командиром полка назначили Уильяма Хейвуда — видного белого юриста и бывшего комиссара государственной службы Нью-Йорка. Все офицеры полка были белыми, за исключением афроамериканца лейтенанта Джеймса Риза Европы (James Reese Europe). Последний был весьма колоритной личностью. Уроженец южного штата Алабама, он стал родоначальником «чёрного джаза» и вместе со своим джазовым оркестром добровольно вступил в ряды армии США. Именно в эту необычную воинскую часть 5 июня 1917 года поступил Генри Джонсон.

О довоенном прошлом Генри Джонсона известно немного. Он родился 15 июля 1892 года в городе Уинстон-Салем, Северная Каролина. Был сиротой, вырос в приюте и даже не знал имён своих родителей. В подростковом возрасте Генри переехал в Олбани, штат Нью-Йорк, где работал шофёром, помощником аптекаря, рабочим на угольном складе и чернорабочим на железной дороге. Жену Джонсона звали Эдна, они имели трёх детей. Вероятно, постоянная нищета, в которой жила семья Джонсона, и стала основной причиной его желания поступить в армию: военная служба давала хоть какую-то, пусть и призрачную, надежду на изменение социального статуса.

Можно сказать, что война для нашего героя и его сослуживцев началась ещё на американской земле. Боевую подготовку перед отправкой в Европу подразделения 369-го полка проходили в городе Спартанберг, штат Южная Каролина. На каждом шагу бойцы испытывали на себе ненависть белых южан, для которых один только вид афроамериканца в военной форме был сродни красной тряпки для быка. Оскорбительные выходки и даже прямые нападения на темнокожих солдат со стороны местных жителей, а иногда и белых соратников по оружию, становились всё более частыми. Наконец, 23 августа 1917 года произошёл печально известный «Хьюстонский инцидент», когда солдаты-афроамериканцы из 24-го пехотного полка дали вооружённый отпор белым расистам. Подобные случаи ускорили отправку «чёрных» частей на Западный фронт.

Пригодились, но не своей армии…

1 января 1918 года 369-й пехотный полк 93-й дивизии AEF прибыл во Францию. К своему разочарованию, солдаты-афроамериканцы сначала даже не получили боевого оружия — их использовали как чернорабочих. Бойцы разгружали корабли, рыли уборные, устанавливали палатки для прибывающих войск. Всё это происходило в условиях непрекращающихся стычек на расовой почве между темнокожими и белыми американскими солдатами. Расследуя эти стычки, американское командование в Европе всегда занимало сторону белых. Штаб AEF даже выпустил брошюру под красноречивым названием «Секретная информация о чёрных американских войсках», в которой американские военные предупреждали французские гражданские власти о «низком природном развитии и насильственных сексуальных наклонностях африканцев».

Наконец командование французской армии, испытывавшее нужду в личном составе и имевшее опыт использования собственных колониальных войск, обратилось к армии США с просьбой о прикомандировании к ним чернокожих американских частей. Командующий AEF генерал Джон Першинг дал разрешение на «сдачу в аренду» 369-го пехотного полка. Хитроумный генерал сразу оговорил условие, что бойцы полка должны воевать под французским командованием и с французским оружием в руках, но форма должна оставаться американской. Видимо, хитрость состояла в том, что если афроамериканцы окажутся плохими солдатами, так пусть это будет на совести «арендаторов», а если проявят себя с лучшей стороны, то хотя бы в форме армии США.

Забегая вперёд, отметим, что в своём приобретении французы не прогадали. 369-й полк, вошедший в состав 161-й дивизии генерала Жоржа Лебука, не только не посрамил честь американской армии, а, наоборот, прославил её на полях сражений Первой мировой. В общей сложности солдаты полка провели на передовой 191 день (больше, чем любая другая часть AEF). Полк понёс наибольшие потери по сравнению с другими американскими пехотными полками — 1500 человек погибшими. Более 100 военнослужащих полка за свои подвиги получили французские и американские награды. 13 декабря 1918 года французское правительство наградило весь полк Военным крестом (Croix de Guerre) с золотой пальмовой ветвью. Во время торжественного построения генерал Лебук лично прикрепил его к знамени полка. За отчаянную храбрость солдат 369-го полка неофициально называли «Адскими гарлемскими бойцами».

Но вернёмся к 8 мая 1918 года — официальной дате вступления 369-го полка в состав французской армии. Солдаты, уставшие от бездействия, с удовольствием получили французские винтовки, каски и гранаты. Многим разрешили оставить при себе личное холодное оружие, привезённое из США. Через несколько дней бойцы полка заняли свои позиции на форпосте №20 на опушке Аргонского леса.

«Этот чёрный достал меня!»

15 мая произошёл ночной бой, описание которого сейчас кажется невероятным. Рядовые Генри Джонсон и Нидхэм Робертс, которому едва минуло семнадцать лет, находились в карауле на передовых позициях полка. Согласно рапорту Джонсона, около часа ночи он заметил в близлежащих кустах немецкого разведчика. Насторожившись, Джонсон открыл коробку с тридцатью ручными гранатами и разложил их в ряд на бруствере окопа.

Около двух часов ночи он услышал, как немцы перерезают проволоку, защищавшую его пост. Джонсон тут же послал Робертса на соседний пост за подмогой, но тот не смог далеко уйти, получив ранение осколками ручной гранаты, которую бросили немцы. Джонсон начал бросать гранаты в ответ. Подобравшись ближе, два немца попытались взять Робертса в плен, но Джонсон сумел защитить товарища. Раненый Робертс не мог даже стоять, но ухитрялся лёжа подавать гранаты Джонсону. Вскоре гранаты у Джонсона кончились, он схватился за винтовку, но патрон американского производства заклинило во французском оружии. Немцы наседали, стремясь захватить американцев в плен. Завязалась жестокая рукопашная схватка. Джонсон схватил винтовку, как палицу, и раздавал удары налево и направо. Когда приклад винтовки сломался, Джонсон выхватил свой нож-«боло» и продолжил разить врагов. Позднее он вспоминал:

«Немцы очень сильно били меня по голове, но мне всё время удавалось вставать на ноги. Одного из них я пырнул прямо в живот, и он с хорошим нью-йоркским акцентом громко закричал: «Этот чёрный достал меня!»

Вскоре прибыло подкрепление, которое отбило атаку немцев. Потерявшего сознание Джонсона и чуть живого Робертса доставили во французский госпиталь. Их бой длился около часа. В госпитале врачи насчитали на теле Джонсона 3 огнестрельных ранения и 21 колотую рану различных степеней тяжести (на левой руке, спине, ногах и лице). Большинство ран были от ножевых и штыковых ударов. «В этом не было ничего героического. Просто я боролся за наши жизни. Даже слабый кролик, защищаясь, поступает так же», — позже заметил Джонсон, давая интервью американским журналистам.

Неизвестно, сколько вражеских солдат уничтожили Джонсон и Робертс в том бою: ни времени, ни возможности считать нападавших у них не было. На следующий день после боя американцы обнаружили на посту Джонсона 4 мёртвых немцев, 38 немецких гранат, 6 немецких винтовок, множество штыков и несколько револьверов. По следам можно было определить, что многих своих убитых и раненых немцы унесли с собой. Говорят, что после этого случая немцы в официальном приказе по частям объявили афроамериканские войска «кровожадными чернокожими дикарями». Французы начали называть их «бойцами из Ада», что затем трансформировалось в «Адских гарлемских бойцов». Позже Генри Джонсону и Нидхэму Робертсу вручили перед строем Военные кресты от благодарной Французской Республики, причём Джонсону — с золотой пальмовой ветвью. Оба получили звания сержантов.

В США об этой истории узнали 21 мая 1918 года из заметки Линкольна Эйра, белого корреспондента New York World. Подвиг Джонсона и Робертса признали даже южане. Ирвин Кобб, белый писатель с Юга, летом 1918 года писал в газете Saturday Evening Post:

«Афроамериканцы столь славно проявили себя в этой войне, что отныне слово «nigger» необходимо считать синонимом словосочетания «настоящий американец».

К сожалению, это были только слова.

Горечь возвращения

Торжественное окончание войны было испорчено продолжавшимися расистскими выходками американского командования. Так, 369-й полк не участвовал в параде победы в Париже, и это притом, что в парадном строю прошли английские и французские колониальные войска – гуркхи, малагасийцы и марокканцы. После окончания войны некоторые «чёрные» подразделения американской армии транспортировались в Штаты в корабельных трюмах для перевозки скота. Когда 369-й полк ожидал демобилизации в Кэмп-Аптоне (штат Нью-Йорк), солдаты-афроамериканцы жили в казармах отдельно от белых и обслуживались только чернокожими гражданскими служащими.

Тем не менее 17 февраля 1919 года Нью-Йорк устроил роскошный парад, чтобы поприветствовать героев 369-го полка. 250 000 зрителей вышли на улицы, «Адские гарлемские бойцы» маршировали по Пятой авеню по двадцать человек в ряд. Их торжественно встречал тогдашний губернатор Нью-Йорка Эл Смит и другие высокопоставленные лица, тысячи цветов летели под ноги героев. Посередине всего этого великолепия в открытом автомобиле ехал Генри Джонсон с букетом красных и белых лилий в руках. Жители Гарлема скандировали: «О-о, ты крутой и злобный Генри Джонсон! Ты крутой и злобный мужик!»

Конец этой истории оказался печальным. 24 мая 1919 года Генри Джонсон вернулся в Олбани, где на короткое время смог насладиться славой. Агитационные открытки с изображениями Джонсона и Робертса продавались по всей стране, оба ездили по Штатам с лекциями о своём славном военном прошлом. Эти лекции спонсировались армией и должны были способствовать расовой гармонии, рассказывая о братстве по оружию чёрных и белых американцев. Сначала Джонсон согласился на предложенные условия, но потом всё пошло не так, как было задумано армейскими пропагандистами. Очевидцы вспоминают, что однажды во время лекции в Сент-Луисе Джонсон не выдержал и рассказал собравшимся правду о том, как солдаты 369-го полка подвергались жестокому расовому насилию, и о том, сколько белых американских солдат отказывалось сражаться вместе с ними. После этого армия вежливо, но твёрдо попросила его больше не участвовать в лекционных турах. Джонсон попытался вернуться к работе железнодорожника, но из-за военных ранений не смог долго заниматься тяжёлым физическим трудом.

Произошедшее окончательно надломило Джонсона. В 1924 году он развёлся с женой, ушёл из семьи и превратился в бездомного алкоголика, скитавшегося по улицам Нью-Йорка. Умер он в 1929 году в возрасте 36 лет и был похоронен под именем Уильяма Генри Джонсона на Арлингтонском национальном кладбище. В течение почти семи десятилетий семья не знала о месте его захоронения, пока кто-то из журналистов, пишущих об истории 369-го полка, не сообщил о нём.

В 90-е годы его сын Герман Джонсон, во время Второй мировой войны служивший лётчиком, а также ветераны 369-го пехотного полка и некоторые политики из штата Нью-Йорк начали выступать за посмертное признание заслуг героя перед народом США. В 1996 году Генри Линкольн Джонсон, он же Уильям Генри Джонсон, был, наконец, награждён медалью «Пурпурное сердце». В городе Олбани в его честь назвали улицу, а в парке Олбани в Вашингтоне установили памятник и бронзовый бюст. Потомки и близкие Джонсона долго боролись за то, чтобы ему была посмертно вручена самая высокая награда США — медаль Почёта. Несколько раз ходатайства отклонялись, но 2 июня 2015 года президент США Барак Обама всё же отметил боевые заслуги Джонсона посмертной медалью Почёта. Награда была вручена в Белом доме старшему сержанту Национальной гвардии Нью-Йорка Луи Уилсону как современному представителю 369-го полка.

Вряд ли бывший рабочий с тёмным цветом кожи мог себе представить, что когда-нибудь в его честь в торжественном зале Белого дома прозвучат слова, произнесённые первым президентом США африканского происхождения:

«Необыкновенный героизм и самоотверженность рядового Джонсона, превосходящие служебный долг, соответствуют высочайшим традициям военной службы и полностью подтверждают достоинства его самого, его подразделения и армии Соединённых Штатов».