Под козьей шкурой: эгида греческих богов

Но, кроме потолка и стен, мы ничего не увидим. Однако знаем, что мы под покровительством чего-то греческого, мифологического и божественного. Тогда поплыли к истокам. Открыв древнегреческий словарь, обнаруживаем, что эгида — козья шкура. Получается, что и Зевс «эгидодержавный», и Афина, и Аполлон, а за ними та же самая ООН прикрывают нас малоаппетитной накидкой мехом наружу. Конечно, шкура эта не абы чья, а знаменитой козы Амальфеи, которая вскормила маленького Зевса, когда его спасли от прожорливого отца Крона и тайно унесли в горы. Придя к власти, царь богов решил увековечить память о своей удивительной кормилице и превратил шкуру умершей козы в один из знаков могущества. Что ж, можно было бы и успокоиться, тем более что на статуях дочери Зевса, воительницы Афины, можно увидеть довольно симпатичную, даже кокетливую эгиду — меховую накидку, скреплённую брошью.

Но вот на брошь лучше не смотреть, потому что это голова горгоны Медузы! Немало смельчаков от одного такого взгляда обращались в камень. Герой Персей подарил Афине эту страшную добычу, обезглавив Медузу, единственную смертную из горгон. Но внимание: не только взгляд этой броши ужасен, но и волосы! Это змеи. И тут древнегреческие поэты и художники уносятся на крыльях своего воображения. Змеи переселяются с головы Медузы на саму эгиду, и мы уже можем видеть Афину, полностью оплетённую шипящими гадами. И милая сердцу богов шкура козы Амальфеи превращается в непробиваемую кожу гигантского змея.

Дальше — больше. Есть версия, что кожа, из которой сделана эгида, вовсе не змеиная, а почти человеческая. Даже хуже: почти божественная! Она принадлежала врагу олимпийских богов гиганту Палланту, которого во время страшной войны убила Афина (потому она и Афина Паллада). Некоторые толкователи мифов считают даже, что Паллант был отцом совоокой богини-воительницы, но мы это гневно отвергаем, потому что она дочь Зевса, и точка.

Зевс накроет обречённый город своей мрачной эгидой

Кстати, в русском языке до первой половины XIX века слово это было мужского рода, и у Николая Гнедича в знаменитом, прекрасном переводе «Илиады» мы читаем:

«Тою порою Афина, в чертоге отца Эгиоха…
Бросила около персей эгид, бахромою косматый,
Страшный очам, поразительным
Ужасом весь окружённый…».

Но, какого бы рода это ни было и чем бы оно ни было, эгид-эгида внушает ужас. Нерушимая броня, необоримое оружие, которое боги используют в очень тяжёлых обстоятельствах. Особенно это видно во время Троянской войны, которая сопровождается невероятным разладом в и без того недружной семье олимпийцев. Афродита и Аполлон поддерживают троянцев, Афина и Гермес — греков. Боги яростно пытаются подарить победу своим любимцам, так что время от времени Зевсу приходится призывать их к порядку. Эгида переходит из рук в руки. Афина машет ею, чтобы греки защитили свои уже горящие корабли, а потом простирает её над телом друга Ахилла Патрокла, чтобы товарищи смогли его унести с поля боя. То же самое пытается сделать Аполлон с телом троянского героя Гектора, чтобы разъярённый Ахилл не смог над ним надругаться. И наконец, в пророчестве о конце Трои говорится, что сам Зевс накроет обречённый город своей мрачной эгидой, и это означает, что Троя погибнет.

Откуда же такая благостная уверенность в том, что, находясь «под эгидой», ты в безопасности? От тех же античных греков. Ведь каждый из них был уверен, что именно он делает дело, угодное богам. Это примут римские императоры и, обожествляя себя, станут носить амулеты-эгиды в виде прелестной головки горгоны Медузы. Из истории мы знаем, как многим из них это «помогло». Тому же Нерону. А мы продолжаем с пафосом повторять: «…проходит под эгидой чего-то или кого-то».

Ну ладно, ведь есть же у нас такие собрания и мероприятия, которые на самом деле лучше проводить под козьей шкурой, со змеями и под бдительным оком горгоны Медузы.