Завоевание империи инков (ч.5)

Окончание. См. часть 1, часть 2, часть 3, часть 4.

Когда брат великого маркиза предстал перед Карлом V во второй раз, его встретили гораздо более холодно, чем в первый его приезд. Король получил немало жалоб из колоний на своевластие Писарро и стал подозревать, что тот вынашивает планы отделения от Испанского королевства. Вместо того, чтобы подтвердить права аделантадо, он приказал заключить Эрнандо в тюрьму, и направить в Перу королевского ревизора для расследования деятельности Писарро.

Узнав, что к ним едет ревизор, альмагристы посчитали, что смогут взять реванш и добиться того, чтобы наместником стал Диего Альмагро-младший. Однако у них не хватило терпения дожидаться королевского правосудия, они жаждали немедленно выступить против клана Писарро.

Наместнику неоднократно докладывали, что в Лиме зреет заговор, но, надо думать, к старости великий маркиз сошёл с ума от гордости, перестал понимать, с кем имеет дело, и начисто забыл свои собственные не столь уж давние деяния. На все предупреждения он отвечал, что «чилийцы» своё получили, и никто не посмеет выступить против него, пока в его руках меч правосудия. Получив донос, что в ближайшее воскресенье его собираются убить в соборе во время богослужения, дон Франсиско ограничился тем, что остался дома, но не стал усиливать охрану.

Настало воскресенье, 26 июня 1541 г. Жаждущие крови альмагристы собрались в соборе, и когда наместник не явился, пришли к выводу, что заговор раскрыт. Заговорщики резонно решили, что спасти их может только наглость, и разделаться с Писарро необходимо немедленно. Обнажив мечи, они бросились к дворцу аделантадо, выкрикивая : «Да здравствует король! Смерть тиранам!». Жители Лимы в недоумении выглядывали на улицу и спрашивали у соседей, что происходит. Те охотно объясняли: «Они идут убивать маркиза!».

Когда два десятка убийц ворвались во дворец, там было всего несколько слуг. Аделантадо сам схватился за меч и дорого продал свою жизнь. Он зарубил насмерть четырёх заговорщиков и многих ранил. В конце концов Писарро пал пронзённый копьями. Кто-то из альмагристов добил старого хищника ударом в горло. Размахивая окровавленным оружием, заговорщики высыпали на улицу и провозгласили: «Тиран умер! Да здравствует король и его наместник Диего Альмагро!».

Пока Альмагро-младший был занят укреплением своих позиций в Лиме, королевский ревизор Вака де Кастро прибыл в Кито. Как вы помните, он был послан в Новый Свет для того, чтобы расследовать деятельность Франсиско Писарро и, в случае надобности отстранить его от власти. Так бы, скорее всего, и случилось, если бы альмагристы, как им советовали умные люди, встретили королевского представителя облачёнными в траур и вручили бы жалобы на действующего наместника. Но Кастро застал в кресле аделантадо Альмагро и теперь вознамерился заняться расследованием уже его деятельности. К королевскому ревизору со всех сторон потянулись облачённые в траур сторонники злодейски убитого великого маркиза. Кастро объявил, что берёт на себя управление колониями и провозгласил поход против узурпатора.

Диего Альмагро-младший направил в Кито послание, в котором уверял, что предан испанскому королю и, убив злоупотреблявшего королевским доверием тирана, лишь восстановил справедливость. Он согласен признать над собой власть королевского уполномоченного и только просит, чтобы под его управления отдали южные провинции Перу, законную вотчину его отца. Вместе с тем, чтобы защитить свои наследственные права, Альмагро продолжал собирать войска. Ходили слухи, что скрывающийся в горах инка Манко обещал поддержать притязания молодого человека, в жилах которого текла индейская кровь.

Получив все эти сведения, Вака де Кастро рассудил, что королю не нужны вассалы, ведущие себя столь независимо, и не ответил на послание. Вопрос о том, кому будет принадлежать власть в Перу, решился 16 сентября 1542 г. в битве при Чупас. Молодой Альмагро проявил себя неплохим военачальником, но в конце концов удача отвернулась от него. Сражение было проиграно, предводитель бежал в Куско, но был выдан королевскому представителю городским магистратом. Сын и наследник великого конкистадора был обезглавлен на главной площади столицы инков.

«Новые законы»

Всё это время, последний из оставшихся в Новом Свете братьев Писарро Гонсало искал очередное Эльдорадо где-то в дебрях Амазонки и ничего не слышал ни об убийстве брата, ни о казни его убийцы. Возвратившись ни с чем в Перу, он узнал, что власть выскользнула из рук семей первых завоевателей, и колониями управляет присланный из метрополии чиновник. До поры до времени Гонсало пришлось смириться с ролью частного лица, и он занялся своими поместьями, которые, кстати сказать, приносили ему колоссальные прибыли. В числе прочего, семейству Писарро принадлежали серебряные рудники, на которых трудились тысячи индейцев.

Между тем, заседающим в Толедо государственным мужам пришло в голову, что они напрасно позволяют заокеанским колонистам бесконтрольно распоряжаться туземцами, словно домашним скотом. Гораздо выгоднее для короны будет объявить индейцев полноправными подданными и обложить их королевским налогом. 20 ноября 1542 г. увидели свет так называемые «новые законы», согласно которым коренные жители Америки провозглашались свободными людьми, а за их убийство и притеснения назначалось суровое наказание. Их запрещалось привлекать к работе принудительно, а только по найму.

Этот гуманный и прогрессивный законодательный акт вызвал в колониях бурю негодования. Бывшие конкистадоры собирались толпами и возмущённо вопрошали, за что они проливали свою кровь. Припоминали, что во время завоевательных походов поддержку от государства они получали мизерную, пускаясь во все тяжкие на свой страх и риск, и заявляли: «Всем, чем мы владеем, мы обязаны только нашей верной шпаге, и этими самыми шпагами мы сумеем защитить свои права!».

Когда в начале 1544 г. для проведения в жизнь «новых законов» в заокеанские колонии прибыл новый вице-король Бласко Нуньес Вела, его ждали отнюдь не с распростёртыми объятиями. Резкие действия вице-короля, который освободил в Панаме 300 перуанских рабов и конфисковал груз серебра на одной из каравелл, мотивируя это тем, что драгоценный металл был добыт при помощи незаконной эксплуатации индейцев, не способствовали умиротворению. На двери дома, где остановился Вела, неизвестные оставили надпись: «Кто посягнёт на мою собственность, пусть будет готов заплатить за это своей жизнью!». В это беспокойное время отстранённый от власти Гонсало Писарро решил, что настал его звёздный час.

Брат первого аделантадо Перу казался естественным лидером движения за права конкистадоров. Вокруг него сплотились все недовольные. Тем временем, достигший Лимы Нуньес Вела начал укреплять город, готовясь в междоусобной войне. Для увеличения обороноспособности столицы он не постеснялся снять колокола с церквей, чтобы переплавить их на пушки. Не вполне безосновательно опасаясь предательства ближайшего окружения, вице-король арестовал некоторых высокопоставленых жителей столицы, в том числе и своего предшественника Вака де Кастру. Как выяснилось, Вела превысил свои полномочия. Вскоре из Испании прибыла аудиенсия — королевская судебная комиссия в составе четырёх человек. Она отменила постановления вице-короля об арестах, чем изрядно подорвала его престиж, и без того не слишком высокий.

Вообще, Вела не был тем человеком, который способен урегулировать столь сложную ситуацию. Он был чрезвычайно вспыльчив и в то же время нерешителен. Когда пришло известие, что армия Гонсало Писарро движется к Лиме, вице-король не знал на что отважиться: выйти навстречу и дать бой или занять оборонительную позицию в столице. В конце концов он принял вовсе нелепое решение: отойти с войском в Трухильо, город основанный Франсиско Писарро на побережьев южной части Перу и названный им в честь родной деревни. А столицу, на укрепление которой было потрачено столько средств, Вела приказал предать огню, чтобы занявший её Гонсало не пополнил запасов и не смог преследовать своего врага.

Аудиенсия выступила категорически против. Её члены заявили, что не имеют никакого права покинуть город и вынесли постановление об аресте Нуньеса Велы. Горе-вице-король был взят под стражу и отправлен обратно в Испанию. Аудиенсия послала гонцов к Писарро с известием о смещение вице-короля и требованием распустить войско мятежников. Гонсало, будучи хазяином положения, ответил что сам народ Перу сделал его вице-королём. Если его не признают в столице, он отдаст её на разграбление своей армии. Окружившие Лиму войска состояли на тот момент из 1200 испанцев и нескольких тысяч индейцев. Последние едва ли были способны разобраться в сути «новых законов». Королевской судебной комиссии ничего не оставалось, как признать права самопровозглашённого вице-короля Гонсало Писарро.

Новый правитель Перу поселился во дворце своего брата Франсиско и развернул репрессии против политических противников. Некоторые были казнены, многие отправлены в ссылку в Чили. Между тем высланный из Нового Света по решению аудиенсии Вела не вернулся в Испанию. Как только корабль оказался в море, его команда заявила, что не считает назначенного королём наместника своим пленником. Де Вела решил снова попытать счастья. Он высадился в Тумбесе и начал вербовать сторонников из числа недовольных правлением младшего Писарро. Собрав армию, смещённый аудиенсией вице-король перебрался в Кито.

В январе 1546 г. в окрестностях Кито состоялось генеральное сражение двух вице-королей Перу. Гонсало Писарро имел значительное численное преимущество и наголову разбил Нуньеса Велу, который был убит в этом сражении. Победитель вернулся в Лиму, где ему устроили торжественную встречу.

Гонсало Писарро всё меньше походил на королевского наместника и всё больше — на суверенного государя. За его столом ежедневно обедало не меньше ста человек, при встрече ему целовали руки, никто не смел садиться в его присутствии. Приближённые нашептывали самопровозглашённому вице-королю, что он всё равно уже побил горшки с испанским двором, и теперь самое разумное — объявить о независимости Перу. Но король Испании вовсе не собирался терять колонию, приносящую баснословные прибыли. За океан был отправлен новый королевский представитель — член совета Святейщей Инквизиции Педро де Гаска, которому предоставили широчайшие полномочия. В частности, он имел право именем короля вносить изменения в вызвавшие бунт «новые законы», и в случае необходимости амнистировать бунтовщиков.

Педро де Гаска прибыл в Новый Свет в июле 1546 г. Он не торопился встретиться с Гонсало Писарро, предпочитая общаться с офицерами его гарнизонов, объясняя, что прибыл с миссией мира. Король желает уладить возникшие недоразумения и амнистировать тех, кто с оружием в руках выступил против его представителя. Разумеется, если последние поведут себя разумно. В качестве компромисса между «новыми законами» и старым положением вещей Гаска предложил систему, получившую название энкомьенда. Согласно этой системе индейцы должны считаться не рабами испанских колонистов, а незрелыми детьми природы, находящимися под их опёкой. Опекун обязан обучать подопечных христианской морали и заботиться об их благосостоянии. В свою очередь индейцы обязаны содержать своего патрона. При этом на эксплуатацию индейцев были наложены некоторые ограничения, прописанные, впрочем, довольно неопределённо. Такое положение вещей должно, согласно закону, сохраняться на протяжении двух поколений, после чего постепенно подготовленные к новому статусу индейцы смогут стать полноправными вассалами короля.

Система энкомъенды устраивала колонистов и, кстати сказать, была понятна и отчасти привычна коренным перуанцам. Мятежники с полным правом могли считать, что им пошли навстречу, и антикоролевские настроения в Перу начали понемногу утихать. Подготовив таким образом почву, Гаска направил послание Писарро, составленое в примирительном тоне. Король допускает, - говорилось в послании, - что мятеж был вызван упрямством покойного Нуньеса де Велы, и готов простить его руководителей и возвратить им свою милость.

Ответ самопровозглашённого правителя Перу был довольно дерзким. Он писал, что появление инквизитора, прибывшего с миссией мира, несколько запоздало, потому что в Перу уже царят мир и спокойствие, благодаря его, Писарро, усилиям. Он не собирается вымаливать прощение, потому что ни в чём не виновен, но ожидает от короля утверждения себя на должности вице-короля, для которой является самой подходящей кандидатурой.

Уверенный в своих силах Гонсало недооценивал Педро де Гаску, который пока предпочитал действовать дипломатическими средствами. А между тем эти средства были весьма эффективны. Бывшие сторонники независимости Перу один за другим подпадали под обаяние инквизитора, оценивали силу его доводов. Исключения не составляли и лица из ближайшего окружения Писарро.

Когда предварительная идеологическая работа начала давать свои плоды, Гаска перешёл к вербовке солдат. Ему удалось собрать весьма внушительную армию. Колониальный флот также перешёл на сторону короля. Писарро в ответ стал тратить огромные суммы, чтобы усилить собственное войско, и обложил города Перу непосильным налогом, что отнюдь не способствовало его популярности. Боевые действия начались весной 1547 г.

Младший из братьев Писарро, безусловно, был талантливым полководцем. В первой битве он наголову разбил одного из королевских военачальников Кентено. Но выиграть битву ещё не значит выиграть войну. Боевые действия затянулись почти на год, и всё это время Педро де Гаска не переставал вербовал новых сторонников. 9 апреля 1548 г. армия сепаратистов и армия короля сошлись лицом к лицу, чтобы схватиться в решающей битве, которая так и не состоялась. Прежде, чем сражение началось, сторонники Писарро один за другим начали покидать своего вождя и переходить на сторону противника. Оставшись с горсткой верных ему людей, Гонсало спросил у одного из офицеров: «Что же нам делать?». Тот ответил: «Остался один выход — броситься на врага и умереть, как умирали древние римляне!». «Лучше умрём, как христиане», - возразил предводитель, и направил своего коня к строю королевских войск, чтобы сдаться в плен.

Суд не стали откладывать в долгий ящик. Вина подсудимого была очевидна, и на следующий день после несостоявшегося сражения он закончил свою жизнь на плахе. Всё его имущество, включая огромные поместья и серебрянные рудники Потоси, было конфисковано, дворец в Лиме разрушен. На месте дворца поставили столб с надписью, которая гласила, что никто не должен возводить построек на земле, осквернённой изменой.

Последний из оставшихся в живых братьев Писарро, Эрнандо, провёл двадцать лет в королевской тюрьме, что лишило его возможности ввязаться в новую политическую, или какую-нибудь другую, авантюру. По этой уважительной причине ему не удалось умереть насильственной смертью, как было принято в его семье. Он мирно скончался в своём испанском поместье в возрасте 104 лет.