Конец Войны пятой коалиции

В разгар лета 1809 года на берегах Дуная и Тайи разыгрались финальные события Войны Пятой коалиции. Австрийская армия, потерпевшая поражение при Ваграме, откатилась к границам Богемии, поминутно тревожимая французскими корпусами. 11 июля 1809 года корпус Мармона завязал бой с главными силами австрийцев у местечка Цнайм. Несмотря на весь накал, с которым шли бои в этот день, окончательное решение было отложено до следующего дня — австрийцы атаковать не стремились, а французам атаковать было нечем. Французский император, впрочем, не отказывался от своих намерений: за ночь были подтянуты подкрепления, сделаны распоряжения, а войска занимали позиции. Намечалось генеральное сражение.

Цнайм. День второй

К восходу 11 июля 1809 года в окрестностях Цнайма сосредоточилось около 64 000 австрийцев — ядро Хаупт-армии — опоры и последней надежды Габсбургской монархии. Эрцгерцог расположил войска так, чтобы обеспечить максимальную безопасность обоза и дороги на Моравию, сконцентрировав силы на левом фланге, стремясь избежать обхода и окружения французскими войсками. Такая растянутая диспозиция позволяла контролировать значительную часть поля боя и прилегающей к нему дороги, но могла при этом сыграть с австрийским командующим злую шутку — задумай Наполеон перенести всю тяжесть удара на отдельный пункт австрийской линии, как уже бывало не раз, та могла рассыпаться раньше, чем эрцгерцог сумел бы что-то предпринять. Французов собралось только около 36 000 — ещё 50 000 двигались форсированным маршем к месту сражения, но даже к полудню 11 июля они были слишком далеко и могли принять участие в бою не раньше следующего утра. За это время эрцгерцог Карл непременно постарался бы увести войска дальше в Богемию. Император решился на атаку.

Рано утром 11 июля отряды лёгкой кавалерии и конной артиллерии французов появились к югу от реки Тайи, прикрывавшей своим руслом Цнайм, — это были авангардные части корпуса Массены, задержавшиеся накануне под Шёнграбеном. Они с легкостью отогнали небольшой австрийский отряд, находившийся на южном берегу реки и открыли преследование неприятеля, намереваясь помешать австрийцам разрушить единственный каменный мост к югу от Цнайма, который устоял только благодаря тому, что сами австрийцы переправлялись по нему накануне и не успели его уничтожить. Лето выдалось жарким, кое-где открылись броды, но пехоте и артиллерии переправляться по мосту было неизмеримо легче и удобнее, чем переходить вброд по заболоченным и обмелевшим берегам Тайи.

В 9 утра стали подступать основные силы корпуса Массены — дивизия Леграна (5 000 штыков), которых маршал тут же бросил в атаку на австрийские позиции к югу от Цнайма. Пехоту поддерживала артиллерия удачно расположенная на высотах у Эдельшпица, поражая анфиладным огнём австрийские порядки на северном берегу реки. Корпус генерала Рёйса, которому было поручено оборонять рубежи к югу от Цнайма, попал под перекрёстный огонь неприятельских орудий (с другого фланга удачно работала артиллерия баварцев у Тессвица), батальоны в белых мундирах оказались в огневом мешке, а с фронта наступала пехота неприятеля. Дрогнувший корпус был подкреплён гренадёрскими бригадами из резерва командующего. Рёйс постепенно ввёл отборные части в бой, не переходя в наступление, так что даже серьёзно уступая числом, Массена продолжил напирать на австрийские позиции.

Видя сложившееся на левом фланге положение, Наполеон, прибывший на поле боя около 10 утра, решил отвлечь неприятеля от этого стратегического направления демонстрацией на противоположном участке боя. Мармону приказано было бросить вперёд пехоту — две дивизии, очень скоро увязшие в бою с превосходящими силами австрийцев. Одновременно с этим на крайнем правом фланге в обход неприятельских позиций была отправлена кавалерия Монбрюна, однако гусары и уланы очень скоро стали добычей австрийских артиллеристов у Вилау и отпрянули назад. Несмотря на то, что обе атаки были отбиты, Наполеон планомерно добивался своей цели — сковывал армию эрцгерцога, пока корпуса Удино и Даву, Итальянская армия и гвардия мчались на помощь своему императору.

Эрцгерцог Карл, его гренадеры

Массена продолжал наступать даже несмотря на превосходство противника в силах. Вскоре плацдарм французов за Тайей был расширен — были взяты Клостербрюк и Альтшалерсдорф, а бой приблизился к самому Цнайму. В этих условиях Рёйс решился на контратаку, намереваясь отбросить противника от города и восстановить исходную линию обороны. Для этой миссии был выбран батальон гренадер Полка эрцгерцога Карла. Австрийцам помогла французская артиллерия — по ошибке канониры развернутой на другом берегу батареи пристрелялись по своим же войскам, щедро поливая их градом ядер. Кроме того, как это нередко бывает во время великих сражений, в ход боя вмешалась погода. Невыносимая жара, несколько дней кряду изнурявшая людей и лошадей, вдруг сменилась бурей. Разыгралась гроза, начался настоящий шторм, так что мушкеты на какое-то время стали бесполезны, что французские застрельщики очень скоро почувствовали на собственной шкуре. Гренадёры — элитные ударные части армий того времени — со штыками наперевес врезались в строй неприятеля, который дрогнул, не приняв боя.

Ободрённые успехом гренадёры Рёйса неслись вперёд, не разбирая дороги, не обращая внимание на то, что происходит вокруг и расстроив ряды. Неприятельская пехота попросту разбежалась оставив австрийцам несколько сот пленных, включая двух генералов. В какой-то момент даже могло показаться, что на правом фланге Хаупт-армии наметился перелом в сражении — подкрепи Рёйс атаку гренадёр внушительными силами, и у австрийцев был шанс перехватить мост через Тайю и отсечь части Массены от остальной армии. Однако всё произошло совсем иначе.

Дело в том, что как раз в этот момент поблизости оказались всадники 10-го кирасирского полка французской армии. Кирасиры были настоящей элитой кавалерии того времени — чтобы стать кирасиром требовались отличные физические данные, прекрасная выучка и качества настоящего воина, ведь именно кирасирские части нередко переламывали ход сражения своими сокрушительными атаками. Не исключением оказался и этот случай. Кавалеристы налетели на неприятельскую пехоту, и эффект от их атаки оказался не меньшим чем от атаки гренадёр: смешав ряды, австрийские солдаты не успели приготовиться к отражению атаки и были снесены тяжёлой кавалерией. «Австрийцы считали, что нападут на нас неожиданно, и были так удивлены, что их самих атакуют в самый неожиданный для них момент, что первые ряды едва успели взять ружья на руку, как в одно мгновение три батальона гренадеров были буквально опрокинуты (курсив автора) на землю под ноги лошадей наших кирасир!.. Никто не устоял!..» — сообщает нам участник сражения будущий генерал и барон Жан-Батист де Марбо. Несмотря на некоторые преувеличения, в главном рассказчик прав — гренадёры были рассеяны и пленены благодаря молниеносной атаке кирасир.

Теперь пришла очередь общей атаки на правый фланг австрийцев — к Массене подтянулись долгожданные подкрепления (дивизия Сен-Сира), с запада на Цнайм развили наступление баварцы Минуччи, движение которых грозило вот-вот превратиться в полноценный штурм городка и очередное отчаянное сражение, как, например, бой за Тессвиц накануне, переходивший из рук в руки не менее шести раз. В тот момент, когда французские батальоны уже были готовы броситься на своих австрийских визави, между противниками проскакали два офицера — француз и австриец — и сообщили о том, что заключено перемирие и сражение окончено.

Конец Пятой коалиции

Оказалось, что пока армии сражались у Цнайма, австрийский командующий, окончательно уверовавший в бесполезность удержания города, задумал остановить боевые действия, чтобы иметь возможность вывести армию из-под удара и привести её в порядок. Предложение о перемирии было сделано ещё накануне генералу Мармону, но он дерзко отверг его. А вот французский император был не столь скоропалителен в своих решениях. По прибытии к нему у князя Лихтенштейна, который более суток бродил во французском тылу в поисках дороги к французской ставке, он сразу же принялся обсуждать условия перемирия. Обычное одно-двухдневное перемирие было мало интересно императору — это позволило бы Карлу беспрепятственно уйти и продолжить войну в Богемии и Моравии. А вот установление длительного, как бы сейчас сказали, режима прекращения огня могло избавить Наполеона от многих проблем.

Даже к полудню 11 июля он всё ещё не имел перевеса в силах и не мог рассчитывать на подход сколько-нибудь значимых подкреплений в ближайшие 12 часов. Воспользовавшись темным временем суток Карл наверняка бы попытался продолжить движение на север и на этот раз имел все шансы уйти, что никак не устраивало императора, ведь любая задержка, любое затягивание войны играли против него: в Испании дела шли всё также неважно, англичане готовили высадку на континенте (и скоро действительно высадились в Голландии), русский император, принужденный к союзу с Францией мог в конце концов передумать, вняв мольбам Габсбургов.

Да и в самой Германии дела могли обернуться куда хуже — далеко не все были рады французскому владычеству, несмотря на то что восстания в тылу Великой армии Германии были подавлены, напряжённость в регионе только росла. Наконец, в регионе была ещё и Пруссия, которая также могла выступить на стороне Австрии, как это с некоторым опозданием произошло в 1806 году. Чем быстрее закончится война, тем лучше было бы для Наполеона. Однако и у австрийцев был свой интерес.

После поражения при Ваграме (какой бы ценой победа ни далась французам) армия находилась в беспорядке, отступая по разным дорогам в условиях постоянного преследования неприятелем. Всё это негативно влияло на боевой дух, но если армия ещё сохраняла боеспособность, то её командующий уже и не думал о продолжении войны (по крайней мере в ближайшие недели) — эрцгерцог Карл, будучи лучшим полководцем австрийцев, всё-таки уступал своему визави энергией и моральной устойчивостью. Сил сражаться у младшего брата императора больше не было.

Видя, что его попытки переломить ход войны ни к чему не привели, он потерял веру в победу и волю к сопротивлению. Ценой невероятных усилий и многочисленных жертв Наполеон добился своей цели — сломал своего противника, ведь война куда в большей степени лежит в области в моральной, нежели физической. Тот, кто уверит противника в своей непобедимости, и вправду будет непобедим. И здесь Наполеон одержал верх.
Эрцгерцог, озабоченный спасением остатков армии и обоза, страстно желал перемирия, видя в этом чуть ли не единственную возможность спасти Хаупт-армию, а значит и саму австрийскую монархию. Наполеон дал ему такую возможность, но только на своих условиях. Согласно тексту перемирия французы оставались на занятых территориях, к которым прибавлялись Моравия, западная Венгрия и Тироль. Ряд ключевых крепостей также занимался французскими гарнизонами. Взамен австрийцы получили возможность беспрепятственно уйти на север, не преследуемые франко-баварскими войсками.

Это был последний день войны 1809 года. Боевые действия так и не возобновились, хотя император Франц не раз угрожал продолжением войны, но в конце концов согласился заключить мир 14 октября 1809 года в Шёнбрунне. Условия заключения договора были унизительными — у Австрии были отторгнуты густонаселенные и богатые области, где проживала треть населения империи, наложена внушительная контрибуция, запрещена торговля с Англией, а армия кайзера ограничивалась 150 000 тысячами.

Такого тяжёлого мира Австрия не видела, кажется, никогда. Однако отставка эрцгерцога Карла с поста командующего (быть главнокомандующим ему больше так и не посчастливится), гарантированное Наполеону невмешательство России в войну и прошлые поражения не оставляли австрийскому правительству выбора. Скрепя сердце император Франц подписал этот похабный мир, намереваясь, при первой возможности поквитаться с вероломными корсиканцем. Шанс представился только через четыре года.

Уроки австро-французской войны

В истории военного искусства завершающий этап молниеносной кампании 1809 года представляет немалый интерес. Интенсивное преследование австрийцев, бесчисленные арьергардные бои и сражение при Цнайме, грозившее перерасти в ещё одну мясорубку, наглядно демонстрирует до какого напряжения сил доходили операции того времени.

Не менее любопытно обратить внимание на то как эрцгерцог старается выйти из сложившегося положения — его единственная цель увести обоз и остатки армии подальше от Дуная, хотя легко вообразить, как Наполеон попытался бы, действуя по внутренним операционным линиям, разгромить оторвавшиеся друг от друга слабейшие корпуса неприятеля, как он это проделывал неоднократно. Однако воля австрийского командующего отныне всецело подчинена его противником — ни о каких самостоятельных или нешаблонных действиях речи и быть не могло — инициатива находилась целиком в руках французов.

Арьергардные бои представляют не так много интереса, а вот примечательный своей храбростью и безрассудностью маневр Мармона, столь дерзко напавшего на впятеро превосходящего противника — навсегда останется как пример сочетания храбрости и величайшей самонадеянности. Удаль, граничащая с безумием, напор и энергия, с которой велась атака заслужили Мармону маршальский жезл, вручённый ему императором на следующий день 12 июля 1809 года. Несмотря на высокое происхождение, Мармон сыскал милость императора, за которую он отплатит черной неблагодарностью предательства. Но всё это будет много позже, а пока Мармон — герой дня, австрийцы в очередной раз повержены, а император справляет очередной триумф, не зная о том, что это последняя победная кампания его жизни.

Победы кампании 1809 года, несомненно, относятся к числу величайших событий этой эпохи. Наполеон управлял войсками, пожалуй, ещё более искусно чем прежде, реализуя грандиозные по замыслу операции — чего только стоит пятидневное сражение открывшее кампанию или организация переправы целой армии накануне битвы при Ваграме. Однако мало-помалу военная машина, с таким трудом созданная французским императором, начинала сбоить. Да и самому императору становилось всё тяжелее находить адекватный ответ бесконечным трудностям, с которыми он сталкивался.

Физическое, материальное и моральное истощение ресурсов страны и её лидера становились реальностью. Так, например, французская пехота — опора и слава Первой Империи — теряла свои боевые качества и больше не могла считаться полноправной «царицей полей», ведь именно инфантерия несла на себе все тяготы войны. Потери, которые несли пехотные полки в походах, восполнялись за счет необученных новобранцев, выбывших офицеров приходилось заменять людьми с недостаточным боевым опытом и без нужных знаний. Как следствие — полагаться на боевые качества пехоты становилось всё сложнее, отныне пехота могла действовать только в сочетании с другими родами войск, что привело к увеличению удельного веса артиллерии, которую отныне Наполеон предпочитал сосредотачивать в исполинские для своего времени батареи. А впереди были поражения в солнечной Испании, гроза 12-го года и ещё более грандиозные побоища 1813 и 1814 годов.